— Ну что, поплаваем?
— Да ты соображаешь, о чем говоришь? — Ромка отвел от него глаза.
— Соображаю, я все продумал, — Гена принес из багажника сумку, вытащил из нее тяжелый пояс, то ли монтажный, то ли из аквалангистского снаряжения, и застегнул его у парня на торсе.
— Вы что же, избавиться от меня решили? — сухо усмехнувшись, Ромка окинул взглядом вначале Гену, потом сестру. У Аглаи дыхание перехватило, когда она вдруг поняла: а ведь брат к этому готов! И даже сопротивляться не станет!
— Дурак ты! — ответил Гена, сверху надевая на него спасательный жилет. — Груз нужен, чтоб тебя в воде не вертело, для устойчивости. А жилет не даст тебе утонуть. Ну, а дальше сам учись. Я тебя сейчас в воду отнесу. Готов?
— Не готов. Рожденный ползать летать не может. Знаешь об этом? Нет?
— Ползают те, кто летать никогда и не пытался, — возразил Гена. — Только смерть непоправима, а все остальное от нас зависит, брат. Только от нас.
Он присел перед Ромкой, приглашая его ухватить себя за плечи. А когда тот сделал это, Гена осторожно пошел с ним по воде, подальше от берега с его камнями и шустрым морским прибоем. Когда вода стала доставать Гене до груди, Ромка разомкнул руки и сразу закачался на волнах, как поплавок.
— Главное, не тонешь, брат, и не переворачиваешься, — говорил ему Гена. — А двигаться научишься! Держать баланс. Работать руками. Представь, что ты никогда в жизни плавать не умел, и начни все заново. Только спокойнее, не психуй! Ты сможешь, но не сразу. Видел я, на что наши параолимпийцы способны. Главное, не будь слабаком!
Ромка вначале что-то раздраженно отвечал, в сердцах шлепая кулаками по воде, потом попросил Гену:
— Уйди, я сам. Не могу, когда на меня смотрят.
Понимая, как это важно для Ромки, Гена решил пренебречь его безопасностью и уплыл подальше. Аглая тоже наблюдала за братом украдкой, чтобы убедиться, что он нормально держится на воде. А он, изгибая тело, пытался грести. Вначале только качался на волнах и кружил по воде. Гена оказался прав: необходимо было найти баланс. И Ромка старался изо всех сил. У Аглаи щемило сердце, когда она видела эти неловкие попытки некогда великолепного пловца. «У нас дома живут теперь полтора человека…» — с горькой насмешкой звучал в ее ушах Ромкин голос.
Но брат не сдавался. Когда Гена вернулся из своего заплыва, Ромка обратился к нему:
— Мне бы пояс немного переделать. Нужно часть груза сместить вперед.
— Нет проблем, — Гена подставил ему плечи. — Цепляйся, пойдем на берег. Сделаем пояс, передохнешь. Да я боюсь, не обгорел бы ты! Вон какая кожа у тебя белая!
— Три года в квартире… — процедил тот. — Как червяк в подземелье.
— Мы исправим это, брат. Обещаю. Айка, принеси подушки! — Гена отнес Ромку туда, где белый каменный берег, круто изгибаясь вверх, переходил в лесополосу, и усадил под раскидистым ясенем. — Вот, посиди в теньке. Пиво будешь?
К Аглаиному удивлению, Ромка от пива отказался, а вместо этого попросил баночку лимонада, который пил Гена.
— А чего это ты? — спросил тот, подавая ему банку. — Я-то за рулем, а ты бы пивка треснул за нас обоих.
— Не хочу. Незачем голову затуманивать. Я этот день долго буду вспоминать, брат. Так пусть запомнится во всем своем блеске. А еще… может, все-таки удастся поплыть? Хоть как-нибудь…
— Удастся, брат! Сейчас все наладим! Пояс держит тебя слишком вертикально, не дает наклониться вперед, так?
Сидя под деревом рядом с Ромкой, Гена вместе с ним занялся поясом. Аглая, даже не окунувшись, взяла на себя всю заботу о шашлыках. Вода заманчиво сверкала, волны призывно шелестели, накатывая на берег, а разогревшийся на белых береговых камнях ветерок был ненамного прохладнее жара, что исходил от углей. Но что все это значило в сравнении с тем, что брат, ничего не видевший, кроме четырех стен, сидел сейчас рядом с Геной, и его обычно потухшие глаза ярко блестели, и голос звучал живо, увлеченно, когда он обсуждал баланс пояса! За это Аглая многое могла отдать, а не только отказать себе в каком-либо удовольствии. Она принесла из багажника ведерко с замаринованным мясом, про которое мужчины как будто забыли, насадила его на шампуры и принялась жарить, время от времени вытирая пот со лба коротким рукавом платья. Парни вначале о чем-то поспорили, потом пришли к взаимному согласию. А после, застегнув на Ромке пояс и частично сдутый жилет, Гена вместе с ним снова направился к воде. Аглая с замирание сердца наблюдала за братом, закачавшимся на волнах. Центр тяжести на поясе сместился, и Ромкино тело приняло в воде наклонное положение, животом вниз.
— Вот теперь нормально! — примерившись, сказал он громко и взволнованно. В охватившем его азарте он и не подумал о том, чтобы прогонять Гену. Вытянул руки, напомнив Аглае птицу, расправляющую крылья после долгой болезни. Гребок… Еще гребок… Культи у Ромки были слишком короткие и не могли участвовать в процессе плавания, но в прошлом прекрасный пловец, он вполне обходился и одними руками. Его плечи поднимались над водой и опускались, тело разрезало волны. Пусть не так стремительно, как когда-то, но все же… Аглая сглотнула слезы, а те, что не успели вылиться из глаз, смахнула рукой. Только они тут же набежали снова, затуманивая плывущего Ромку.
Когда Гена, совершив очередной заплыв, вышел на берег, Аглая снимала с мангала последние шампуры.
— Айка, все мы на тебя спихнули! — запоздало спохватился он.
— Ерунда, — Аглая мотнула головой. — Ген, я никогда не забуду того, что ты для Ромки сделал. Никогда! Всю жизнь тебе буду обязана!
— Да что ты, Айка! Я же просто так, от чистого сердца! А то сидел бы и я сегодня в своей каморке один. Тоже не сахар! Короче, ты иди, поплавай, а я пока овощи нарежу. Потом сядем, подзаправимся. Главное, братана из воды вытащить, а то я его пытался уговорить — не получилось.
Аглая отдала бразды правления Гене, скинула с себя платье, под которым был цельный купальник, закрывающий синяк на животе, и порхнула к воде. Когда-то и у нее, и у Ромки были в жизни две страсти — море и мотоцикл. И море, в отличие от мотоцикла, осталось до сих пор. Похоже, для обоих. К Ромке Аглая подплыла, когда повернула к берегу. Даже под жилетом стало заметно, что плечи у брата обгорели, лицо тоже было красным. Но, возможно, не только от солнца. Уже много лет Аглая не видела, чтобы у Ромки так сияли глаза, и он так блаженно улыбался. Вернув ему улыбку, Аглая позвала:
— Поплыли к берегу, шашлыки остывают.
— Попозже, Айка, — отмахнулся он.
— Да ты же весь обгорел! Болеть ведь будет! Как бы температура к ночи не подскочила! Хватит для первого раза!
— Ты не понимаешь, Айка! — Ромка упрямо мотнул головой. — Ни тебе, ни кому-либо другому не дано этого понять, только таким, как я. Здесь, в воде, я не забываю про свои ноги, но хотя бы частично могу почувствовать себя прежним. Прежним, Айка! Не объезжающим все углы, не глядящим на мир с высоты коляски, не прикованным к ней! Здесь я могу двигаться без нее! — брат почти кричал.
— Ромка! Мы приедем сюда не раз, я тебе обещаю! Гена показал нам пример, дорогу проложил. А дальше я буду либо его просить, либо такси заказывать. Ну, заплачу таксисту, чтобы помог спустить тебя с лестницы… Не знаю, как я раньше сама до этого не додумалась? А теперь поплыли к берегу, правда, хватит уже. Мы ведь пока не уезжаем. Позже поплаваешь, когда самый солнцепек пройдет. И голодный небось?
Ромка замялся, качаясь на волнах. Аглая видела, как ему не хочется выбираться на берег. Но, видимо, и обгоревшие плечи уже давали о себе знать, и живот подвело, потому он в конце концов сдался:
— Хорошо, зови сюда Генку.
Остаток дня они провели, валясь в тенечке, угощаясь шашлыками, да периодически забираясь в воду поплавать. Последний свой заплыв Ромка совершил уже в темноте. Аглая видела, что его лихорадит, но он все не хотел ехать домой. Смотрел на звезды, на воду, и жадно вдыхал в себя морской воздух, словно хотел надышаться им впрок. А оказавшись дома, снова в своем кресле, как будто погас. Губы сжались в ниточку, взгляд потупился.
— Брат! — Гена осторожно коснулся обгоревшего Ромкиного плеча. — Это только начало. Мы с тобой еще и поплаваем, и поездим. Все будет. Только не вешай нос!
— Спасибо, — Ромка перехватил Генину руку и крепко пожал. — Брат…
— Ген, останешься? Может, чаю? — предложила Аглая.
— Нет, спасибо, Айка, я домой. Завтра мне на работу, надо выспаться.
— Тогда я провожу тебя вниз, — Аглая шагнула к порогу.
Они молча спустились по лестнице. И лишь на улице, понимая, что Аглая вышла не просто так, Гена вопросительно вскинул брови, ожидая объяснений.
— Следователь вчера снова приходил ко мне на работу, — сообщила она. — Спрашивал про «Золотую тайну». Я решила, что лучше признаться, что бывала там, да он, похоже, и сам уже об этом знал. Ну, я сказала ему, что приходила туда к тебе, потому что ты — мой парень. Так что… ты уж прости за самоуправство и имей в виду на будущее, ладно? Если вдруг он и тебя о чем-то спрашивать начнет… Да, иногда мы приходили к тебе с Аллкой вдвоем. Ты нас проводил по блату за столик.
