Комнаты их находились на третьем этаже главного дома, из окон были видны лишь двор да конюшня. Никаких шансов на бегство, ибо в эти комнаты вели лишь одни двери, выходящие к тому же в лабиринт коридоров, где можно было и потеряться. Собственно, графу не требовались подвалы, чтобы туда заключить девушек. Хватало и демонстративного гостеприимства.
Стук в дверь раздался, когда Кайлеан заканчивала укладывать волосы Дагены.
– Господин граф имеет честь пригласить ваше высочество на ужин.
В дверях стояла молодая девушка лет пятнадцати, в одежде, рядом с которой платье Кайлеан выглядело как наряд королевы. Темная серость, манжеты не шире тесемок и отсутствие воротника. Фартук не отличался цветом от остального. Скромнее могли быть лишь старые мешки с дырами для головы и рук.
– Вот и чудесно, я проголодалась. – Даг улыбнулась девушке, но та даже не моргнула. – Мы не должны заставлять хозяев ждать. Да, Инра, это касается также и тебя. Идем.
Даг действовала так, как они договорились по дороге: не разделяться первые несколько часов. В пасти медведя лучше быть вдвоем.
Лабиринт оказался не столь страшным, как им сперва померещилось, хотя коридоров было много. Как и говорила им Бесара, всюду висело оружие. Мечи, топоры, шестоперы и копья заслоняли бо́льшую часть стен, присутствуя в количествах, позволявших полагать, что граф в любой момент готов схлестнуться с любым врагом. Хватало здесь и доспехов, а также щитов и шлемов. При этом некоторые выглядели так, словно от старости уже приросли к стенам. Род дер-Малега трудился триста лет, чтобы создать такую коллекцию.
Ну и картины. Подле первых трех Дагена даже замедляла шаг, заинтересовавшись, но следующие – а прошли они где-то мимо двадцати – уже проигнорировала. Сколько можно смотреть на мужчин в доспехах, стоящих на кучах трупов? Судя по этим картинам, предки графа не столько были солдатами империи, сколько выстроили империю собственными руками, лично выиграв все важнейшие битвы.
Через несколько минут и поворотов они остановились перед светлыми дверьми.
– Граф ждет, – служанка поклонилась и отошла.
Дагена протянула ладонь к ручке.
– Ваше высочество. – Кайлеан успела раньше. – Позвольте я это сделаю.
Не ожидая ответа, она открыла дверь и вошла внутрь.
– Княжна Гее’нера из рода Френвельсов, – объявила Кайлеан, отходя в сторону.
Ей ответил скрип стульев. Вокруг стола, меньшего, чем она рассчитывала, но достаточного для дюжины человек, сидели граф с женой, двое из трех его сыновей и светловолосая красавица. Теперь все поднимались, приветствуя входящую поклонами и приседаниями. Кайлеан окинула взглядом белую скатерть, серебро и хрусталь, в котором играли огни дюжины свечей, десяток-другой мисок и несчетное число графинов и кувшинов. Ужин был богатым. За столом имелось еще одно свободное место, она, однако, не думала, чтобы и ее пригласили присесть. В лучшем случае она проведет вечер, стоя за спиною «княжны».
А та знала, как произвести впечатление. Подождала, пока все поднимутся, и лишь тогда показалась в дверях. Жемчуга переливались под отблесками свечей, подчеркивая черноту волос и глаз, бордовое платье открывало то, что девушка могла открыть, а легкий поклон, которым она ответила на приветствия, был полон достоинства и гордости.
– Княжна. – Граф пошел в ее сторону, а в глазах его посверкивали радостные искорки. – Я вижу, что благородный народ верданно препоручил в мои руки ценнейший из бриллиантов.
– Не сумел бы он отыскать лучших рук в этих горах. – Дагена одарила его улыбкой, от которой, казалось, и воск на свечах начал бы таять.
Скажи кто сейчас Кайлеан, что еще недавно Даг могла жаловаться на отпечатки от седла на заднице и безумствовала с луком на пограничье, назвала бы такого лжецом. Назвала бы врушкой и саму себя, поскольку была ведь Инрой-лон-Верис, а роль ее состояла в присмотре, чтобы «княжна» достаточно умело пользовалась меекхом и не пыталась есть руками.
Приветствия и взаимные поклоны продолжались еще какое-то время, и она уже решила, что будет совершенно проигнорирована и что ей придется простоять остаток вечера у дверей.
– Девица лон-Верис, – хозяин вдруг вспомнил о ней. – Мы не полагали, что ты придешь.
– Ее высочество настояла, господин граф.
– Мой меекханский еще не настолько хорош. – Акцент Дагены вдруг сделался слишком отчетлив. – И порой мне требуется при разговоре помощь.
– Ваше высочество в совершенстве владеет языком империи. – Жена графа словно из-под земли выросла рядом с мужем.
– Благодарю, – еще одна улыбка. – Но, например, я до сих пор не понимаю всех здешних поговорок.
– Поговорок?
– Например, когда вы говорите «пошел в Блеавх», это значит, что не знаете, где кто-то находится, а не то, что следует его искать по дороге к этому городу. Которого, как я слышала, на самом деле-то и нет.
Невеста второго сына графа приподняла брови:
– Это верно, но я никогда не раздумывала над этим. А как говорят верданно?
– Конь на него сел.
Блондинка жемчужно рассмеялась:
– Ох, но я думала, что кони не садятся.
– Конечно же нет. Но, возможно, они садятся в Блеавхе, городе, которого нет.
На этот раз засмеялись все. Даже графиня. Дагена осмотрелась театрально и обронила:
– Я полагала, что Аэрих-дер-Малег присоединится к нам. Разве его не будет на ужине?
– Будет, – решительно кивнул граф. – Стража передала, что уже видна его свита. Именно потому я прикажу принести кресло для девицы лон-Верис.
Он хлопнул в ладоши, служанки в сером и коричневом оторвались от стен, закрутились подле стола, а через минуту на снежно-белой скатерти стоял еще один прибор.
– Прошу.
Они уселись: во главе стола граф, справа от него – княжна со спутницей. Кайлеан пришлось признать, что дер-Малег не был мелочен: если уж решил признать, что присутствие дамы-спутницы и переводчицы крайне необходимо Гее’нере, то не стал их разделять или подчеркивать более низкий статус Инры.
А значит, она получила тот же самый пугающий набор приборов, что и Даг, и насчитала перед собой четыре ложечки, три вилки для мяса и три разных ножа. Похоже, что скромность и простота были не для этой столовой. Она осмотрелась. Справа находилось пустое место, а в конце стола сидела Лайва-сон-Барен, встряхивая золотой гривой волос, притворный беспорядок которых был результатом многих часов работы.
Слева от хозяина заняла место его жена, а дальше – по очередности – сыновья графа.
Когда все расселись, Кайлеан оказалась под обстрелом серых, словно хмурое небо, глаз. Еще пару дней назад, если бы кто на нее так таращился, она бы оскалилась и обнажила саблю. Теперь же скромно опустила взгляд и занялась рассматриванием серебра.
Цокнуло – и бокал ее наполнился темным кармином.
Кайлеан не знала, что ее сильнее удивило – звук или то, что граф лично наполнил ее посуду. Она даже не заметила, когда он встал.
– Согласно старому обычаю, – заговорил он, все еще склонившись, – хозяин должен сам наполнить первый бокал, особенно достойным гостям. А ведь на традициях и обычаях должен взрастать любой народ и любая держава. Не так ли?
– Конечно, граф, – Дагена очаровательно улыбнулась. – Человек, который не знает, кто он таков и откуда, который не ведает обычаев и пути своих предков, – всего лишь листок, несомый ветром. Предназначено ему исчезнуть и сделаться ничем.
– Чудесно сказано. – Лайва чуть приподняла бокал и наклонилась, чтобы лучше видеть собеседницу. – Это вот, о дороге, имеет какое-то особенное значение в устах княжны Фургонщиков?
Дагена ответила улыбкой.
– Я не впервые слышу такие вопросы. Но отвечать я бы просила моего дядюшку, графиня. Сложность ин… ин…
– Интерпретации?
– Именно. Интерпретация мудрости разных народов – это его любимое развлечение. Впрочем, – махнула она рукою, – найдите двух мудрецов и спросите их о чем-то – и услышите два разных ответа.
– Особенно если наткнешься на тех, кто мудрецами лишь считаются.
– Верно. Рака.
Граф закончил наполнять бокал молодой графини и вернулся на место. Кайлеан надеялась, что теперь к ним подскочит команда слуг, но нет, те продолжали стоять под стенами. Вместо этого старший сын потянулся к графину и двинулся вдоль стола, наливая сперва отцу и мачехе, потом брату, наконец, себе. Не садясь, поднял бокал.
– Отец, окажешь ли мне честь и позволишь ли первому поднять тост за наших гостей?
Кивок был достаточным ответом.
– Я поднимаю тост за княжну Гее’неру из королевского рода Френвельсов, которая озарила наш дом светом своей красоты, и за ее подругу, девицу Инру-лон-Верис, дающую нам живой пример, что отвага не исчезла из сердец дочерей империи. Потому что для того, чтобы бросить отчий дом и отправиться в путь в неведомую сторону, нужна немалая отвага.
Кайлеан поднесла хрусталь к губам и впервые посмотрела Эвенсу-дер-Малегу в глаза. Упомянуть в одном предложении особу королевской крови и безродную сироту – это либо глупость, либо просчитанная пощечина. Этот тост был оскорблением. Оскорблением для княжны и в каком-то смысле и для нее самой, поскольку предполагалось, что она слишком глупа, чтобы понять. Она отставила бокал.
