— Эмм? — Гоэта растерянно смотрела на мужа.
Откуда ей знать, что тут важное?
— Положение тела, следы на теле, их характеристики, — подсказал соэр и, поднявшись с пола, отряхнул колени.
На несколько минут в комнате воцарилась тишина. Только мерно скрипел карандаш в руках Эллины, да шелестели полы одежды новоприбывших. Затем звуки вновь ворвались в мир. Следователь осматривал дверной замок, маг — окно. Одного волновала, сама ли жертва пустила убийцу, второго — способ, которым последний скрылся из борделя.
— Ну? — поторопил Брагоньер.
Он уселся на край кровати, скрывая омерзение от виды дешевого постельного белья не первой свежести.
— Перенос, — вздохнул судебный маг. — Координаты пока установить не могу, но постараюсь.
— Жертва знала преступника, — эхом отозвался следователь. — Никаких следов взлома.
— Заказчик, — безапелляционно констатировал соэр. — Бытовая версия под вопросом. Магия темная или светлая? — Вопрос адресовался волшебнику.
Тот пожал плечами. Артефактами переноса в равной степени пользовались все чародеи, но, однозначно, убийца — не гоэт, минимум третья степень. Иначе с артефактом не совладать.
— Скорее всего, использовали накопитель, — приглядевшись к тепловому фону, цокнул языком судебный маг. — Не удивлюсь, если уровневый, с дополнительным заклинанием.
— Запрос в университет, — тут же распорядился Брагоньер.
Дознаватель кивнул.
Вот ведь послал Дагор высшее начальство на его голову! Помнится, Следственное управление Сатии вздохнуло с облегчением, когда дотошного Брагоньера повысили. Как оказалось, напрасно.
— У вас? — Теперь пришло время сержанта краснеть, переминаясь с ноги на ногу.
— Игорный дом проверили, подозрительных задержали, — развел руками Грандон. — Об остальном сами знаете.
— Плохо, что знаю. Задержанных — в тюрьму до выяснения. Работать! — хлопнул в ладоши соэр. — Чтобы завтра в десять первые результаты, иначе и Управление, и стражу ждет проверка.
Подчиненные нахмурились. В любом учреждении полно недочетов и нарушений, найти легко. Взяток Ольер ли Брагоньер не брал, шантажа не боялся, на лесть не реагировал — шансов никаких. Значит, придется всю ночь возиться с убитым наемником и кучей задержанных, чтобы выстроить хоть какую-то версию.
— Пойдем! — Брагоньер тронул жену за плечо и забрал у нее блокнот. — Господа сами разберутся.
— А не разберутся, уволят и сошлют репу копать, — мрачно шепотом пошутил дознаватель.
Соэр метнул на него пристальный, изучающий взгляд, но промолчал.
Когда они вышли в коридор, Эллина указала на испачканный сюртук:
— Переоденься. Если едешь в клуб, в таком виде не пустят.
— Разумеется, — пожал плечами Брагоньер.
Гоэта держалась, но в голосе звенела обида.
Эллина не любила ночевать одна, обнимая подушку. Она ворочалась, ерзала, переживала. Обычно муж задерживался по работе, а она опасна, сложно сомкнуть глаза. Гоэта гнала прочь страхи, но подспудно все равно страшилась застать по утру в гостиной заместителя Брагоньера со скупым официальным известием. Королевский прокурор — мишень для преступников, темных — да мало ли, кого! Его величество тоже может в любой момент передумать. Брагоньер слишком много знал, нужен лишь из-за пользы короне. А вдруг он перестанет приносить ту самую пользу? Словом, поводов для ночных тревог достаточно.
Только сегодня иное. Работа — это работа, Эллина давно поняла, соперничать с ней бессмысленно. Тут же муж ехал развлекаться, среди папиросного дыма и стука игральных костей лениво обсуждать женщин и политику — все то, что, по его словам, соэр не терпел.
— К завтраку мне тебя тоже не ждать? — Вопреки желанию голос таки дрогнул.
Они спустились по лестнице в опустевший холл. Сквозь арочный проем виднелась гостиная, или, как ее иногда еще называли в подобных заведениях, салон. Тоже пустой, с разбросанной мебелью: солдаты проверяли, не притаился ли в борделе еще кто-то.
Брагоньер промолчал. Гоэта поджала губы.
— Ясно. — Она отвернулась, мазнула взглядом по большому зеркалу, в котором супруги отражались в полный рост. — Завтра и послезавтра тоже. Я тебе не нужна, пока не состоится суд. Вечно одна в треклятом доме!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Эллина не собиралась устраивать истерику, само вышло. Слезы вдруг брызнули из глаз. Уткнувшись лицом в ладони, женщина судорожно пыталась успокоиться.
— Лина? — удивленный муж обнял за плечи. — Лина, перестань! — уже строже добавил он. — Сколько раз повторять: слезы — мерзкое зрелище!
Гоэта кивнула.
Сейчас, сейчас, она перестанет. Супруг не терпел истерик, не нужно его раздражать.
— Хочешь в Трию? — Воспользовавшись тем, что их никто не видит, Брагоньер теснее привлек ее к себе и быстро поцеловал в мокрую дорожку на щеке. — Ты устала, измоталась. Не следует так часто думать о ребенке. Повторюсь, я уверен, Сората тебя уже поцеловала.
Трия — морской курорт, излюбленное место отдыха аристократов — казалась заманчивым предложением. Эллина бы с удовольствием покупалась в термальных источниках, подышала наполненным солью воздухом.
— Поезжай! — Она легонько хлопнула мужа по руке и пару раз глубоко вздохнула. — И прости, меня саму мучают перепады настроения. Представляю, как ты мучаешься!
— Ты женщина, — философски заметил соэр, — я знал, на что иду, когда завязывал отношения. Вот что, — он отпустил жену, — я нашел тебе занятие. Ты давно хотела общую спальню, можешь ее обустроить. Смежная комната пустует, сойдет для гардеробной. Не слишком удобно, зато перестанешь волноваться. Сегодня вернусь к часу и зайду.
— А как же приличия? — деланно нахмурила носик Эллина. — Дворянам не пристало жить с женами.
— Все правила приличия мы давно нарушили.
Брагоньер отпустил и шагнул к двери. Между бровей залегла складка.
Он и не предполагал, что беременные женщины настолько невыносимы. Эллина и так склонна к истерикам, в последние два месяца и вовсе превзошла саму себя. Брагоньер догадывался, виной всему мать. Наверное, следовало вмешаться, а не хранить нейтралитет. С другой стороны, отец всегда повторял: мужчина перестает быть мужчиной, как только опускается до женских дел.
Кольнула совесть. Может, жена права, соэр действительно уделял ей мало внимания?
— Завтра после обеда поедем на пикник, — неожиданно на пороге сообщил Брагоньер, галантно пропуская даму вперед.
Эллина едва не прикусила язык.
Муж — и пикник?
— А как же работа? — осторожно спросила она.
— Подождет. Я не могу тащить на себе все сатийское правосудие.
Гоэта промолчала, хотя все внутри нее ликовало и сжималось от сладостного предвкушения. Они никуда не ездили вместе вот уже год, наконец-то не нужно будет думать, как выглядишь со стороны, и носить корсет.
Брагоньер вместе с супругой вернулся домой, где переоделся и отправился на место сбора приятелей погибшего виконта. Он предвидел, какой скандал разгорится после сегодняшней ночи, но не собирался потворствовать беззаконию. Пора покончить со вседозволенностью, в конце концов, на кону будущее Тордехеша. Этим людям творить его историю – несложно догадаться, как они прославятся в веках. Тот же Аварин спит и видит, как бы напакостить соседу. Сколько покушений предотвратили на почившего короля. А от своих не уберегли…
Соэр нахмурился, вспомнив о собственной роли в случившемся. До сих пор ворочалась совесть, шептала, он не должен был закрывать глаза. На губах стоял горький привкус предательства и разочарования. Кумир его юности оказался преступником. Да, Тордехеш под его твердой рукой процветал, но не ценой же государственного переворота! Брагоньер приносил клятву верности Донавелу Аризису, а теперь преклонил колено перед Арланом ли Сомерашем.
Королевский прокурор не сомневался, наследник рода Аризисов не доживет до совершеннолетия. Он помеха для отчима, соперник собственного сына. Мальчик слаб здоровьем, рано или поздно исчезнет со сцены. И Брагоньеру вновь придется закрыть глаза, потому как теперь он женат, у самого родится ребенок. Рисковать своей жизнью – одно, но не судьбой Эллины и малыша! Король все верно рассчитал, когда женил соэра на любовнице. Теперь Брагоньер ему не опасен.
