- Живым! Живым брать! - кричал кто-то недалеко.
- Да его, поди, там только соскребать осталось, - возразил кто-то совсем рядом.
Еще кто-то с силой рванул дверь, которая не открылась, а рухнула на землю. Эти же руки, схватив за отворот куртки, вытащили меня из груды металлолома. Солнечный свет загородило уже знакомое лицо лейтенанта Козлова.
- Живучий, гад, - буркнул инспектор.
- Ребята… дайте… сигарету… - отрывисто произнес я.
Воздуха в легких катастрофически не хватало. В носу хлюпала кровь. Она же сбегала по подбородку, оставляя соленоватый привкус на губах.
- Ага, - едко усмехнулся гаишник. - А у тебя там цианид, или еще что похлеще. Дудки!
- У меня вообще кончились… - ответил я.
Подтянутый мужчина лет сорока в форме полковника с васильковыми линиями на погонах, с огромным циферблатом часов «Восток» на запястье левой руки, достал из кармана кителя пачку «Marlboro», прикурил, щелкнув газовой зажигалкой, и поднес фильтр сигареты к моим губам. Я, жадно глотая ароматный дым, затянулся сигаретой. Совсем другое дело. Теперь и умирать не страшно.
Глава 14
Я очнулся. Очнулся оттого, что стало довольно холодно. К тому же зачесался нос. Впрочем, возвращение в сознание не помогло решить ни одну, ни вторую проблему. Первую - потому что из одежды на мне были только волосы, вторую - потому что руки оказались скованными за спиной. Я сидел на жутко неудобном стуле в небольшом сыром помещении без единого окошка, с тусклой лампочкой с жестяным абажуром под потолком.
Кроме меня в комнате находился стол, за которым сидела круглолицая брюнетка с капитанскими погонами и деловито распарывала лезвием бритвы швы моей куртки. Рубашка, джинсы и прочие предметы моего туалета лежали здесь же, на полу, искромсанные в клочья. На столе в строгом порядке расположились остальные мои вещи - от коробка спичек до наладонника.
- Попить дай, - с трудом ворочая языком, произнес я.
- А, очнулся, тварь! - вкрадчивым, кошачьим тоном ответила девушка. - Ты понимаешь, что тебе светит за антисоветскую деятельность?
- Если я прямо сейчас не попью - загнусь раньше, чем встречу свое светлое будущее, - парировал я. - Воды дай.
Капитан призадумалась. Ненадолго, однако. Отложив лезвие, девушка встала из-за стола, обнажив юбку цвета хаки, бывшую явно короче того, чем требовал устав, и облегающие черные кожаные сапоги на высоком каблуке, тоже отличающиеся от тех, что я видел на плакатах в военкомате. Подойдя ко мне, брюнетка провела ладонью по моей щеке. От тепла ее руки по телу пробежала сладкая истома.
- Да, детка, отшлепай меня! - рассмеялся я.
И сразу стало не до смеха. Женщина, коротко, без замаха, провела отменный хук слева и сразу, этой же рукой, которой только что гладила меня - в солнечное сплетение. Никогда бы не подумал, что баба может бить настолько больно!
- Вот паскудина! - выругался я, жадно хватая ртом воздух.
За мои слова, или просто, ради удовольствия, мучительница ударила носком сапога под коленку. Да, опыт чувствуется, бьет профессионально! Подбрасывая на ладони свинцовый брусок, зажатый до этого в кулаке, с кривой ухмылкой, капитан обошла стул и, схватив меня за волосы, проорала на ухо:
- С какой целью ты пытался проникнуть на режимный объект?
Что тут можно ответить? Правду - ехал-ехал, себе, заблудился? Да кто в такое поверит? Я б сам, окажись с другой стороны баррикады, не поверил бы. Это как раз тот самый редкий случай, когда правда прозвучит шлупее любого вымысла. Уж лучше оставаться агентом Эриком Картманом - глядишь, и выпустят лет через пяток. Или обменяют на какого-нибудь нашего шпиона… мнда, «нашего» в данной ситуации звучит смешно. А слово «шпион» - не вполне политкорректно. Шпионы только на нашей территории, там работают разведчики.
Хотя… будучи агентом ЦРУ я тоже могу сказать немногое. Скорее всего, один черт - расстреляют. И я решил - помирать, так с музыкой! В конце концов, это такое же знаменательное событие, как и рождение - случается единожды в жизни. Развернув руки, я схватил садистку за бедро. М! Какое упругое. Явно спортом занимается!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Поиграть хочешь? - прошептала брюнетка. - Сейчас поиграем.
Оставляя влажный след, девушка провела языком от плеча, по шее, до уха, укусив за мочку.
- Нравится? - промурлыкала чекистка.
- А то! - признался я, чувствуя кожей ее горячее дыхание, резко контрастирующее с холодом под пятками.
- А так?
Все испортив, капитан саданула ребром ладони по этому же уху. Голова ответила резкой болью, ухо и правая половина лица моментально онемели. Да сколько бить-то меня можно? Почему что там, в двадцать первом веке, что тут, в двадцатом, меня так и норовят побить, а то и просто прибить? Стабильность!
- Так! - гаркнул резкий голос следом за скрипом открывающейся двери. - Что здесь происходит?
По резкому движению воздуха за спиной я догадался, что моя мучительница встала по стойке «смирно».
- Товарищ полковник! Веду предварительную моральную обработку объекта! Доложила - капитан Грабилина! - отрапортовала брюнетка.
- Отставить, - приказал офицер. - Покиньте помещение.
- Но… - попыталась возразить девушка.
- Что - "но"? Ты мне тут, Танечка, не нокай. Приказ исполняй. А то после твоей "моральной обработки" опять кровь неделю отмывать. Вон! Немедленно!
- Есть!
Процокав каблуками, садистка вышла из помещения. Вошедший долго звенел ключами, после чего я почувствовал, как он снимает с меня наручники. На колени упал темно-зеленый сверток.
- Одевайтесь, - скомандовал полковник.
Тот самый, что угощал меня сигаретой после аварии. Я облачился в армейские штаны и гимнастерку. Сразу стало заметно теплее, теперь мерзли только ноги - стоять босиком на холодном бетонном полу - сомнительное удовольствие. Офицер, поняв меня без слов, ботинком пододвинул кучу обрезков моей одежды, на которые я поставил свои ступни.
- Попить можно? - попросил я.
Комитетчик с секунду помешкал, потом поставил свой светло-серый дипломат на стол, щелкнул замками, извлек из него плоскую фляжку и бросил ее мне. Поймав посудину, я открутил крышку и приник к горлышку. То, что в баклаге коньяк, а не вода, я распробовал лишь с пятого глотка. Но останавливаться было уже поздно. Да и, признаться, не хотелось. Слишком блаженное чувство растеклось по телу. Опустошив флягу, я вернул ее и попросил сигарету.
- Да ты вконец обнаглел! - возмутился офицер.
Но сигарету дал. После нескольких затяжек и умирать как-то расхотелось. Боль отступила на второй план, голова сделалась легкой, а веки - тяжелыми.
- Давайте знакомиться, гражданин, - предложил полковник. - Казанцев Валерий Анатольевич, начальник областной контрразведки КГБ СССР. А вы - кто у нас будете?
- Эрик Картман, ЦРУ, - усмехнулся я.
- А здесь написано - Романов Михаил Федорович, - чекист помахал моим липовым паспортом.
- Значит, тезка царя, - согласился я.
- А здесь, - офицер взял со стола мой Российский паспорт. - Скоробогатов Алексей Сергеевич.
- И от этого факта отказываться не буду, - кивнул я.
- Где вы проходили диверсионную подготовку? - задал следующий вопрос Казанцев.
- Лэнгли, Виржиния, - с трудом ворочая языком, ответил я.
Коньяк делал свое дело - мысли путались, язык начал заплетаться. Еще бы! На пустой-то желудок! Я ведь больше суток ничего не ел.
- Хватит! - ударил по столу кгбшник. - Ты эту лапшу - вон ей на уши вешай, - он указал подбородком на дверь, за которой скрылась Грабилина. - Был бы ты шпионом - не допустил бы столько проколов. Найти тебя - мы бы нашли, пусть и провозились бы подольше. Ты, парень, учти, на тебе столько всякого висит, что будь ты хоть Картман, хоть Романов, хоть Скоробогатов - вышка обеспечена. Одних жмуров на тебе пять штук. Плюсом пойдут подделка документов, угон транспортного средства, незаконное ношение огнестрельного оружия, незаконные валютные операции, антисоветская деятельность… продолжать? Одно только нападение на сотрудников милиции при исполнении - знаешь, насколько тянет? Ты отсюда дальше стенки не дойдешь...
