- Солнышко, осталась только ты, - улыбнулся я ей. - Ну-ка, развернись… а теперь нагнись.
Попка у нее была что надо - теперь я мог оценить прелесть округлостей в более располагающей обстановке. Казанцев пихал меня локтем по ребрам, но большего сделать он уже не мог. Ввязавшись в игру, полковнику оставалось или играть до конца, или подписать себе же смертельный приговор. Размахнувшись, я полоснул садистку ремнем по попке. Всхлипнув, упираясь руками в стол, девушка прогнула спинку, выше поднимая свою замечательную задницу. Кожаная петля, со свистом прорезав воздух, второй раз хлестнула Татьяну. Протяжно простонав, она вздрогнула и почти легла на стол, стараясь дотянуться попочкой до потолка.
- Ты вконец офанарел? - прошипел полковник.
Отведя руку, я в третий раз стеганул красотку. Грабилина окончательно потеряла контроль над собой. Распластавшись по столешнице, девушка задрала юбку, обнажая края чулок на подвязках, узкую полоску кружевных трусиков и три красных линии на полушариях ее попки. Интересно, где эта дамочка достала такое белье внутри Железного Занавеса?
- Еще, - простонала она.
Здрасти, приехали. Впервые в жизни искренне хочу сделать женщине больно, а она получает от этого удовольствие! Моя месть благополучно обломалась. Оттолкнув заложника, я схватил Татьяну за плечо и рывком развернул лицом к себе. В глазах девчонки плыл знакомый туман, с которым она избивала меня и с которым молотила майора. Из прокушенной губы стекала струйка крови. От возбуждения ее колотила крупная дрожь.
- Еще, - умоляюще произнесла Грабилина, шумно вздохнув. - Пожалуйста!
Не помню где, но где-то я читал, или слышал, что у женщины самое слабое место - подбородок. Малейшего удара хватит, чтобы она потеряла сознание. Самое время проверить…
Из здания вышли уже не бывший арестант с заложником, а два офицера КГБ - капитан и полковник. Причем капитан, если судить по щетине, взъерошенным волосам и форме, оказавшейся на размер больше, был редкостным раздолбаем. Слава Богу, хоть ботинки оказались подходящего размера. Еще и выпивкой от младшего офицера разило на километр - в виду отсутствия воды кровь с лица пришлось смывать остатками коньяка из фляги Казанцева.
Солнечный свет, отраженный от идеально ровного, чистого, серого асфальта на миг ослепил меня. По тропинке, словно выведенной по линейке, пронзившей аккуратно подстриженные газоны с сочной, зеленой травой (красят они ее что ли?), под руководством Валерия Анатольевича, мы вышли на небольшую площадку с белоснежными, будто их только что покрыли известкой, бордюрами. В центре стоянки, контрастируя по цвету с поребриками, чернели три уже знакомых "Волги".
- В среднюю, - направил меня полковник, вкладывая в мою руку ключи от автомобиля с пустой винтовочной гильзой вместо брелка.
Повернув в замке двери ключ, я прыгнул на водительское кресло, Казанцев - на пассажирское.
- Твою ж мать! - изумился я. - Что это за «двадцать четверка» такая?
Вместо обычных для таких аппаратов трех педалей, ноги нащупали две, а рука вместо рукоятки переключения передач над туннелем кардана встретила пустоту. Сама рукоятка оказалась на рулевой колонке, в духе американских дорожных дредноутов конца пятидесятых годов.
- Это "тридцать четвертая", - пояснил полковник. - Поехали.
- "Тридцать четвертая"? - переспросил я.
- У нее двигатель от «Чайки». Жми давай!
Теперь понятно, почему этот пепелац с такой легкостью висел на хвосте Skyline. Я выжал тормоз и повернул ключ в замке зажигания. По автомобилю прошла мелкая дрожь, и V-образная восьмерка басовито заурчала. По сравнению с этим звуком даже рокот немецкого "боксера" - грохот гаек в пустой консервной банке. Умеют ведь, когда захотят! Для партийной номенклатуры - как для детей, самое лучшее! Переключив автомат, я тронулся с места. Офицер тем временем открыл бардачок и рванул пучок проводов.
- Маячок, - ответил он на немой вопрос.
В самом деле, не очень бы хотелось, чтобы нас сразу запеленговали. После побега, да еще и захвата в заложники сотрудника КГБ, со мной никто церемониться не будет и взять живым даже не попытается. Автомобиль под управлением Казанцева покинул путаный лабиринт дорог ракетной части и вышел на финишную прямую - широкую, закатанную асфальтом полосу, окантованную ослепляюще белыми бордюрами, упирающуюся в ворота КПП. Прорваться бы… выехать за ворота - а там хрен догонят. Второго такого гибрида, как я успел понять, здесь не было.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
До КПП оставалось около двухсот метров, когда пронзительным протяжным ревом завыла сирена. Похоже, кто-то обнаружил троих чекистов, лежащих без сознания. А, может, несмотря на старания Грабилиной, очнулся кто. Не важно. Важно то, что теперь территорию части мы не покинем.
- Жми, жми, жми, - закричал полковник.
Я с тоской посмотрел на зеленые ворота проходной, украшенные красными звездами. Створки выглядели настолько массивным, что затея протаранить их казалась совершенно бессмысленной. В армии, тем более - советской, все делалось на совесть и с десятикратным запасом прочности.
- Разобьемся к черту, - буркнул я, ослабляя давление на педаль.
- Отставить ссать! - приказал комитетчик, придавливая своей левой ногой мою правую. - Это ж "догонялка", у нее морда усиленная!
"Волга", чуть не встав на дыбы, пулей устремилась к воротам. Из КПП выскочили два солдатика с Калашами, второпях взводящих оружие. Сто метров.
- Patrio muerte! - завопил я.
- No pasaran! - подхватил офицер.
Пятьдесят метров. Автомобиль, присев на разгоне на задний мост, еще и не думал разгибаться, продолжая стремительное ускорение. Сухо затрещали автоматы - дежурные открыли огонь, ощутимо запаздывая с углом опережения. Трассеры пуль рассекали воздух в нескольких метрах от машины.
Десять метров. Один из солдатиков разглядел, наконец, полковника в салоне "Волги" и его лицо исказила гримаса ужаса, когда боец понял, в кого он стрелял.
«Тридцать четвертая» протаранила носом ворота. Створки, сорванные с петель, разлетелась в стороны, словно фанерные. Пепелац даже не почувствовал удара, продолжая набирать скорость. Только морда автомобиля стала больше похожа на передок БТРа - такой же заостренный, сплюснутый с боков, а замятая крышка капота торчала, точь-в-точь имитируя волнорез. В остальном, кажется, никаких повреждений. Ничего не отвалилось, даже радиатор не потек.
- Сказал же - прорвемся! - рассмеялся Казанцев.
- Ногу-то уже, наверно, убрать можно, - заметил я.
- Ах, да…
Чекист убрал свою ногу с моей. Но я уже, почувствовав мощь советской техники, и сам топил по полной. С юзом, свистя резиной, вылетев на трассу, я положил стрелу спидометра на отметку «220». Дальше делений не хватало.
- Минут через двадцать поднимут вертолеты, - предупредил Валера. - Успеем?
- Спрашиваешь! - усмехнулся я. - Сигаретой лучше угости.
- На столе забыл, - признался пассажир. - Что это там за цирк с Татьяной был?
- Отомстить хотелось. Как она меня мутузила! Не думал, что ей понравится...
- Да, Танечка у нас - дама... э...
- С характером, - подсказал я.
- Точно, - рассмеялся Казанцев.
По абсолютно пустой трассе мы долетели до Карталов за пару минут. Проскочили мостик, железнодорожный переезд. На узких улицах пришлось сбросить скорость, но я, один черт, укладывался в отведенное время. Вот парк, через который Наталка ходила в школу. А вот и поворот в ее двор. Подпрыгнув на кочке и мягко приземлившись на лапы, "Волга" подлетела к дому. Я еле успел остановить автомобиль перед КамАЗом-дальнобоем с лейблом «СовТрансАвто» на тенте, припаркованным во дворе.
- Ух, твою ж мать, - произнес я.
- Что? Что не так? - забеспокоился кгбшник.
- Подъезд не помню, - признался я. - Кажется, этот.
Дедок с клюкой, выходящий из подъезда, молодцевато отпрыгнул в сторону, пропуская двух офицеров.
- Батюшки, война что ли? - запричитал он.
