Пока он читал, Арвин попытался смыться, но Нерт ухватил его за загривок и держал, несмотря на отчаянные попытки негодяя освободиться. Захлопнув книгу, Нерт медленно отложил ее.
— И что мне с тобой делать? — спросил он мортама.
— Отпустить меня. — Это прозвучало почти как вопрос.
— Будь Херби здесь, уж он-то бы знал, как поступить.
Полицейский — круглый волокнистый шар, похожий на перекати-поле с воткнутой в середку полицейской дубинкой, — вкатился в помещение. Нерт и Арвин — один нерешительно, другой испуганно — смотрели, как он пристроился за стойкой через два сиденья от них. Крылья Арвина слегка дрогнули, словно он собрался взлетать.
— Проблемы? — прошелестел полицейский. Трудно было проследить за его взглядом. Возможно, он смотрел сразу во всех направлениях.
Арвин поглядел на Нерта. Нерт отпустил его и сказал:
— Нет. Все в порядке. Ведь так?
— Да-да… — Арвин затрещал крыльями и прослезился от благодарности.
— Рад слышать.
Официант, постукивая по полу, приблизился к полицейскому. Они углубились в оживленное обсуждение чего-то под названием «критот». Наконец полицейский велел принести ему один, и официант удалился.
Еще один официант остановился перед Нертом; огромная миска раскачивалась меж его отростками, словно птичье гнездо в ветвях дерева. Она была заполнена горячей фиолетовой жидкостью, окруженной белыми тестообразными кусочками. Внутри плавало нечто, похожее на уменьшенную копию Херби. Поверхность его была в крохотных черных крапинках, а пахло все вместе, словно неубранные вовремя отбросы. Нерт спросил:
— Что это?
— Отварной криб. Лучший в галактике.
Нерт бросил на стойку несколько банкнот.
— Ешьте его сами. Желаю успеха.
Он вышел вместе с Арвином, по-прежнему обвивавшим его руку.
Уже когда они очутились на улице, Арвин спросил:
— Зачем ты это сделал?
— Что именно? — Нерт неторопливо шагал по направлению к Увеселительному центру.
— Сам знаешь. Ты мог заложить меня. Когда речь заходит о мортамах, фараоны готовы поверить практически чему угодно, особенно если в деле замешан квишинг.
Он перелетел на другую руку Нерта.
Тот сказал:
— Ты не понял. Я злился вовсе не из-за квишинга. Это же твой бизнес. Меня вывел из себя ураган, который ты поднял.
Арвин спрятал голову под крыло. Потом робко выглянул:
— Я очень тебе обязан.
Какое-то время они двигались в молчании. Нерт думал о Херби, который, дожидаясь его в номере отеля, пропустил это приключение. «Бедный Херби!» Беспокойство за друга вновь охватило его.
— Эй, Арвин, — Нерт внезапно остановился. — Ты не знаешь, как найти хорошего доктора?
— Доктор? А как же, я знаю одного доктора! Он нужен лично тебе?
— Нет, моему другу Херби.
Нерт описал состояние приятеля.
Арвин произнес:
— Звучит серьезно. Пошли, мы его прямо сейчас и отыщем.
Он отцепился от руки Нерта и заскользил по улице, да так быстро, что Нерт потерял его из виду, пока тот, трепеща крыльями, не завис в воздухе.
— Я не могу следовать за тобой на такой скорости. Почему бы тебе просто не рассказать мне, куда двигаться, а дальше я уж и сам справлюсь.
— Бывал на Блестке прежде?
— Нет.
— Ну так мне лучше проводить тебя. Тут полно всяких типов, которые только и ждут, чтобы околпачить новичка. — Он вновь угнездился на руке Нерта. — Порядок, теперь прямо.
Арвин вел его от Увеселительного центра в лабиринт узких темных улочек, которые становились все уже и темнее. Они находились в той части города, куда Нерт ни за что не решился бы направиться в одиночку — да и с Арвином он тоже не чувствовал себя в безопасности.
Изменились и городские запахи. Здесь пахло древностью: природными и синтетическими строительными материалами, из которых возводили здания в те времена, когда Блестка была еще колонией, боровшейся за независимость. Запах старости, смерти. И порой — миттлебрана; он прилетал и улетал с ночным ветром, терзая обонятельные нервы Нерта.
— Здесь все такое заброшенное, — заметил он.
— Это только кажется — чуть не из каждой дыры за нами сейчас наблюдает пара глаз или нечто, что служит глазами.
Нерт нервно прищелкнул клешнями. Он надеялся, что они покажутся достаточно внушительными любому скрытому наблюдателю.
— В таком месте я не стал бы искать доктора, — заметил он, — во всяком случае, доктора, которому можно доверять.
Арвин сказал:
— На доктора Биллингсли вполне можно положиться. Он мой личный друг.
Нерт раздумывал, не спросить ли Арвина, помогает ли ему доктор Биллингсли в квишинге, но решил не затевать склоку здесь, на чужой территории.
Вдруг Арвин сказал:
— Остановись.
Он отцепился от руки Нерта и вспорхнул вверх.
Они стояли перед темным, узким проемом со ступеньками, ведущими вниз, во мрак. По обе стороны от подворотни жалкие плакаты рекламировали давно вышедшие из употребления товары. Они были изукрашены рисунками и непонятными фразами, которые, как полагал Нерт, по местным меркам бросали вызов приличиям, но для чужеземца ничего не значили. И отовсюду несло миттлебраном — запах его, слабый, но постоянный, смешивался с вонью распада, которую испускали здания, тела и души.
— Здесь? Да что он вообще за доктор?
— Я лично за него ручаюсь. Вниз по ступенькам — и сразу направо. Над дверью — бело-голубой фонарик.
Нерт, изо всех сил выпучив глаза, уставился во тьму.
— Ты точно уверен? — только и сказал он.
Но в ответ услышал лишь шорохи и возню местного сброда.
— Арвин?
Никто не ответил. Нерт обернулся — улица была пуста.
Тени вокруг выглядели еще более зловещими, чем прежде. «Может, доктор Биллингсли и впрямь окажется не так уж плох», — успокаивал себя Нерт. Ничего не оставалось, как отправиться на его поиски.
Нерт осторожно начал спускаться по ступенькам, переставляя по очереди три свои ноги. Тьма облепила его, словно удушливое покрывало: ни ветерка, ни дуновения… Оглянувшись, он увидел вверху блестящую от ночной росы мостовую. По сравнению с ожидавшей его внизу неизвестностью улица выглядела почти дружелюбно.
Когда он, спустя несколько мгновений, оказался внизу, у подножия лестницы, глаза его успели привыкнуть к темноте. Стены были сложены из синтетических кирпичей, скрепленных чем-то, здорово смахивавшим на местную грязь, хотя при этом скудном освещении наверняка определить было трудно. Вскоре он различил два огонька — один голубой, другой белый.
Нерт постучал в дверь. Элегантная табличка красного дерева гласила: АРТУР БИЛЛИНГСЛИ, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ. Краска на двери потускнела, и Нерт с трудом различал выгоревшее цветное изображение терранской особи женского пола — художник был явно склонен к оптимистическому гиперреализму.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
