говорю, Дан?
Не отвечая, Галлахер вопросительно смотрит на Бартли, спускающегося по лестнице.
Галлахер. Что с твоим глазом, Бартли?
Джайпо (весело). О-о-о... пустяки! Он стал у меня на дороге, ну я его и стукнул... Не беспокойся о нем, Дан.
Резко повернувшись к нему, Дан отрывисто приказывает:
— Садись!
Джайпо. Слушаюсь, сэр!
Снова церемонно отдает честь и направляется к скамье. Пошатнувшись, натыкается на стену, бьет по ней кулаком и со злостью кричит:
— Прочь с дороги, тебе говорят!
Один из парней подводит Джайпо к скамье и сажает рядом с Муллигеном. Но Джайпо не замечает Муллигена.
Все напряженно смотрят на них. Галлахер что-то тихо говорит судьям. Джайпо сидит, положив руки на колени. Тупо смотрит на лужу у своих ног, словно следит за равномерно падающими туда каплями воды.
Постепенно взгляд его проясняется. Посмотрев на неподвижно стоящих вооруженных парней, он приветливо кивает им. Те неохотно ему отвечают. Джайпо оглядывается. Замечает рядом с собой сгорбленную фигуру. Сначала он не узнает, кто это. Сняв шляпу, словно выбивая из нее пыль, смущенно бьет ею по своей ноге. Снова надевает ее на голову. Слегка коснувшись рукой плеча Муллигена, ласково говорит:
— Муллиган?!.. Зачем ты здесь?
Муллиган не отвечает, не шевелится.
— Дружище, почему ты не в постели? Для больного человека сейчас неподходящее время выходить из дому...
Медленно поднимает голову Муллиген. Мы видим его большие, печальные глаза, болезненное лицо. Видит их и Джайпо. Его сознание пронзает ужасная мысль. Он поспешно отдергивает назад руку и, задыхаясь, испускает дикий вопль.
Охватив своими огромными лапищами голову, он сжимает ее, пытаясь собрать мысли. Встает... шатаясь, делает шаг и смотрит на Галлахера... Обводит всех взглядом и начинает нервно кричать:
— Послушайте, ребята... когда я пришел сюда, я был пьян... Я не помню, что говорил... Ну а теперь я вспомнил, кто это. (Драматическим жестом указывает на Муллигена.) Это он донес на Фрэнка Мак Филиппа... и он знает, что я видел его!
Муллиген (вскочив, с испуганным криком). Это ложь! Я могу, стоя на коленях, поклясться, что выходил из дому только в часовню!
Джайпо (возбужденно, обращаясь к нему). Ах, мой милый! Доносчику легко давать клятвы!
Муллиген (кричит.) Говорю тебе, что это ложь!
Эту крикливую перебранку прерывает повелительный голос Галлахера.
Галлахер. Садитесь оба!
Сбитый с толку окриком Галлахера, мигая, Джайпо медленно садится. Муллиген остается стоять. Военный усаживает его на скамью.
После паузы Дан спокойно говорит:
— Пат Муллиген, расскажи суду, что ты делал сегодня, начиная с двенадцати часов дня.
Подняв голову, Муллиген некоторое время молча смотрит на Галлахера. Затем торопливо, с отчаянием и решимостью затравленного зверя, говорит:
— Командир Галлахер!.. Неужели у тебя не нашлось, кроме меня, более подходящего человека, чтобы среди ночи арестовать его и увести из дому?.. Ты же знаешь, что, день и ночь работая в холодном и сыром подвале, я схватил смертельную простуду?..
Галлахер (спокойно). Прости, Муллиген... Начнем с двенадцати часов дня. Где ты был в это время?
Муллиген вздыхает. Опустив голову, говорит тихим, испуганным голосом.
Муллиген. В двенадцать часов дня я лежал в постели. Все утро у меня очень сильно болел правый бок из-за моего бронхита, и я не мог встать. Около часу старуха соседка дала мне яйцо и чашку чая. Я даже не смог съесть яйцо. Но это не важно. Потом мне все же пришлось встать и заняться костюмом для возчика Мика Фоли. Костюм нужно сшить к пятнице. В понедельник дочь Мика выходит замуж за...
Галлахер мягко прерывает его:
— Не надо о дочери Мика Фоли. Расскажи нам о себе.
Джайпо (подражая Галлахеру, пытается говорить так же авторитетно). Продолжай!.. Выкладывай все начистоту!
Муллиген смотрит на Джайпо. Его губы дрожат, большие темные глаза наполнены слезами. Внезапно лицо его словно освещается каким-то внутренним огнем, и он ласково, с сожалением говорит, обращаясь к Джайпо:
— Не мне осуждать тебя, Джайпо! Быть может, это и не твоя вина!
Джайпо (сердито, вскочив). Черт тебя возьми! (Взволнованно, обращаясь к Дану.) Что он хочет сказать?.. К чему он клонит?..
Галлахер (сурово). Садись, Джайпо, и молчи!.. Садись, говорят тебе!
Джайпо садится с видом собаки, не понимающей, за что ее побили. Машинально снимает шляпу, так же машинально начинает ее складывать, и засовывать в карман.
Галлахер (Муллигену). Продолжай, Муллиген!
Крупно: Мэри и Дан. Широко раскрытые глаза Мэри полны жалости и сочувствия к Муллигену, который покорно, устало и тихо продолжает свой рассказ.
Муллиген. Я работал до половины четвертого или до без четверти четыре. Потом ко мне пришел Чарли Кориган и сказал, что его брат Дэф только что вышел из тюрьмы, куда попал после восемнадцатидневной забастовки. «Он наверху», — сказал мне Чарли.
Крупно: Джайпо. Голова у него опущена. Он смотрит на каменный пол, туда, где образовалась лужа, которая, постепенно увеличиваясь, сейчас почти уже доходит до его башмаков.
Звук падающих в лужу капель с потолка становится все громче. На этом фоне еще жалобнее звучит голос Муллигена.
Муллиген. Ну вот... поднялся я наверх... и мы проговорили за чашкой чая до шести часов. Я знаю, что ушел оттуда ровни в шесть, потому что как раз, когда я спускался по лестнице, начали бить часы и я остановился, чтобы перекреститься. Потом забежал домой, накинул вот это пальто и пошел в часовню. Я молюсь...
Галлахер (прерывая его). А далеко часовня от твоего дома?
Муллиген (после раздумья). Может, ярдов сто, а может, и больше. Если свернуть за угол у дома Кайна, будет ближе, а если пойти другим путем...
Галлахер. Предположим, что часовня находится за сто ярдов. Значит, ты пришел туда, когда было примерно... три минуты седьмого. Сколько времени ты там пробыл?
Крупно: лужа на полу у ног Джайпо и быстро падающие в нее капли воды.
Муллиген. Оставался я там примерно до половины седьмого. А выйдя из часовни, у входа еще минут десять разговаривал с отцом Конроем. Он хотел...
Галлахер. Говорил ли ты еще с кем-нибудь?
Муллиген. Сейчас скажу, сэр. После того как я расстался с отцом Конроем, я встретил Барни Корригана.
Галлахер. Возле часовни?
Муллиген. Да... должно быть, ярдах в пятидесяти от нее... но я никогда...
Галлахер. Это не важно!
Дан задумчиво постукивает карандашом по столу. Испытующе смотрит на Муллигена.
Галлахер. Значит, ты не мог быть вблизи штаба «коричневых», скажем, в шесть часов вечера?
Муллиген (с неподдельным ужасом). Сохрани боже! (Крестится.) Умереть мне на месте, если это не так!
Галлахер. Расскажи, что ты
