не то, что выбрала мать…
— Элис?
— М?
— Ты слушаешь меня? — раздраженно рыкнула Урсула и взглянув на дочь в зеркало заднего вида. Ее ледяной взгляд впился в лицо Элис.
— … Я задумалась.
— Как всегда, — саркастично сказала Урсула.
— Так как ты сегодня выглядишь, как пожеванная жвачка, к стилисту мы пойдем завтра. Сегодня чтобы выспалась. Ясно? — нахмурилась Урсула, — Видеть неприятно твое опухшее уродливое лицо.
— … Да.
— Завтра у нас полный курс салона красоты. Потом парикхмахерская и шопинг. Твой жених, как оказалось, приезжает через неделю. Хорошо, что мне позвонили и предупредили, а то была бы катастрофа. Если бы он увидел эту жуткую картину, сбежал бы обратно за границу. Кому понравится неухоженная девушка? Никому. Богатому перспективному молодому мужчине нужна невеста соответствующего уровня. И…
— … Молодому? — вяло спросила Элис.
— Да. Ему двадцать четыре. И кстати, он неплох собой. Так что тебе дико повезло, что выбирала тебе мужа я, а не твой отец. Он еще и очень перспективный. У его семьи солидный бизнес, есть филиалы за границей. Я все изучила и просмотрела. У них два сына, и оба учатся за границей, понимаешь?
— …
— А ты у нас одна, и то… — Урсула уничижительно покосилась в зеркало, но не договорила.
— Все, госпожа. Я сдал ключи и разобрался с общежитием, — сказал водитель, садясь в машину.
— Тогда езжай, я больше не хочу здесь находиться.
— Да, госпожа.
Когда водитель завел мотор, Элис быстро посмотрела в окно.
Глаза заметались из стороны в сторону. Двор. Деревья. Здание женского общежития. Стена. Ворота.
Скорее всего, все ушли завтракать — во дворе не было ни души…
Машина выехала с территории школы, и ворота за ними медленно закрылись.
В голове Элис крутилось: «Я так и не увидела его в последний раз и… Даже не попрощалась. Прощай… Дамиан Джексон».
16. Оставшийся один
Заснув лишь под утро, Дамиан проспал примерно до трех. Проснувшись, сжевал пачку чипсов и принял душ, снова медленно возвращаясь в реальность. Мысль сходить в женское общежитие не покидала голову ни на секунду, но попыток он так и не предпринял, ведь Элис сама не попрощалась с ним. Даже не пожелала рассказать все как есть. Они даже трахались практически молча. И ему стало обидно до такой степени, что он не сделал того, что мог и должен был.
Он чувствовал себя использованным и выброшенным. Словно щенок, который полюбил своего хозяина, но стал ненужным, и от него избавились. Эта истеричная дурочка — трахнула и ушла от него.
Только под вечер Дамиан неохотно поднялся с кровати и поплелся на ужин. Терпеть голод он больше не мог, и уже плевать, что он может встретиться с Элис, если та еще не успела уехать. От одной мысли об этом у парня все внутри вскипело, словно лава в жерле вулкана. Захотелось схватить девушку за плечи и трясти до тех пор, пока она все честно и откровенно не расскажет. Невзирая на то, что в этом больше совсем нет смысла, Джексону нужно было это куда-нибудь выплеснуть. И если не на виновницу, то на кого еще?
Дамиан скривился от негодования. В душе неприятно засвербило. Смутное осознание того, что если Элис уже уехала, и он ее, скорее всего, больше никогда не увидит. Не почувствует тепло и аромат ее тела, не заговорит с ней.
Дамиан сам не понял, как начал шагать быстрее. Жалея, что ночью, когда Элис уходила, он сделал вид, что спит. Что не смог пересилить себя и не остановил ее. Не схватил за руку и не повалил обратно на кровать, выдавив из себя банальное «останься». Достаточно было бы лишь одного слова, чтобы потом весь остаток ночи не лежать бревном и не грызть себя за это. Не нервничать, переваливаясь с одного бока на другой. И не ложиться лицом на подушку, откуда тянулся нежный аромат сладкой лилии.
Но сейчас обида отошла, сменилась тревогой, а после переросла в панику. Сердце учащенно забилось, разгоняя кровь.
Дамиан пробежал по коридору и залетел в столовую. Взгляд вперился место, где обычно сидела Элис. К его великому разочарованию стул был пуст. Последняя ниточка надежды лопнула в мозгах так громко, что его, кажется, оглушило. Лишь доносившийся откуда-то издалека голос официанта вернул Дамиана в реальность.
— Садись на место, не стой под ногами, — жгучей стрелой впилось в мозг. Джексон рассеянно и сердито глянул на мужчину, поднял ногу и шагнул вперед. К своему долбаному месту.
Сраных три года никто не решался сидеть напротив него. Стул всегда был пуст, и ему это нравилось. Нравилось чувствовать себя здесь самым пугающим и непокорным. Нравилось, что остальные студенты видели в нем угрозу и старались держаться на расстоянии.
Он был королем!
Полноправным королем этих дрянных ребят, родители которых засунули их, как и его, в эту ебучую дыру. Но, кажется, он был единственным, кого эта проклятая школа не сломала. Не усмирила, как бы ни старалась. Ни воспитатели, ни другие студенты не смогли погасить в нем жажду свободы.
Ведь никто из них не полыхал, как он. В их душах тлели угли. Теплились мерцающим светом, боясь разгореться и выпустить все из-под контроля. Не желая быть отвергнутыми всеми, кем только можно. А Дамиан нет.
Он горел.
Горел как чертово адское пламя.
Как пожар, пожирал все, что находилось вокруг. Оставлял за собой землю, усыпанную серым пеплом. И эта дыра была для него лишь временной печью, в которой его заперли.
Но наступил этот день.
День, когда в ту же печь засунули эту девчонку. Девушку, которая горела таким же испепеляющим пламенем. Пламенем, которое заставляло сухожилия тянуться тугими веревками. Кровь лавой плескаться в венах. А сердце…
Сердце реветь, словно мотор джипа.
Эта девчонка была таким же жгучим огнем!
Пусть непостоянным, временами вспыхивающим, словно в костер влили бензин. Временами затухающим, будто облили водой.
Но она обжигала.
Пылала так же сильно, как и сам Дамиан. Рассыпалась витым серпантином сияющего ослепительного фейерверка.
Элис вспыхнула перед ним настолько ярко, что искры от соприкосновения разлетелись по стенам печи.
Раскалили ее, плавя содержимое, словно масло. Растеклись сладким привкусом оргазма, зажигая в глазах огонь страсти и безумия. Изливались дикой песней стонов наслаждения. Сплетая голоса в тугую косу блаженства.
Элис стала королевой. Королевой среди девушек этого места.
И когда их два пламени соприкоснулись, Дамиан запылал так сильно, что ослепил даже себя.
— Как ты? — послышался взволнованный голос Дианы, когда он покинул столовую и уселся на скамье в парке.
