Две подруги специально сели рядом, чтобы иметь возможность обсудить приготовления к бракосочетанию Беатрис и герцога де Льянеса, так как до этого события оставалось меньше месяца, а нерешенных проблем по-прежнему было хоть отбавляй.
И тут на арену решительно выскочил огромный разъяренный бык. Несколько секунд он двигался, как слепой, пока его привыкшие к полумраку загона глаза не приспособились к яркому дневному свету. Тореро, подвергая свою жизнь огромному риску, ждал его прямо посредине арены. Трибуны замерли в напряженном молчании, когда бык бросился на молодого тореро, и взорвались приветственными возгласами, когда тот искусно уклонился от острых рогов животного. После трех повторений этого маневра, выполненных с несомненным мастерством, на арену выехали на лошадях два пикадора, в задачу которых входило вонзать в быка пики и тем самым поддерживать его в разъяренном состоянии.
— А как поживает Беатрис? Она уже смирилась с мыслью о своем предстоящем замужестве? — Мария Эмилия начала разговор с Фаустиной, не отрывая взгляда от происходящего на арене.
— Надеюсь на это, хотя не могу сказать, что очень хорошо знаю, что у нее на уме. Последнее время я старалась не разговаривать с ней на данную тему — из-за всех тех ожесточенных споров, которые то и дело возникали после того, как она узнала о своем предстоящем замужестве.
В быка угодила уже вторая пика. Сразу после попадания в него первой пики он серьезно ранил одну из двух лошадей, а теперь пытался сделать то же самое и со второй лошадью.
— Мне очень жаль этих бедных лошадок. Тебе, наверное, тоже, да? — спросила Фаустина.
— Их следовало бы хоть как-то защитить. — Мария Эмилия проводила взглядом покидавшую арену лошадь, у которой из живота, вспоротого рогом быка, вываливались кишки.
— Я убеждена, что для Беатрис настал самый подходящий момент создать семью, ведь ей уже шестнадцать лет, — сказала Фаустина. — Кроме того, герцог де Льянес окружил ее заботой и вниманием — с гораздо большей прытью, чем можно было бы ожидать от него в его возрасте. Мне трудно даже и придумать, чего еще можно сейчас потребовать от него как от кавалера, а уж у меня-то, как ты знаешь, в этом деле достаточно опыта. — Усмехнувшись, Фаустина украдкой показала глазами на своего ухажера — маркиза де Сотовинью.
Бык, успевший к тому времени изувечить еще одну лошадь и получить десяток уколов пиками в спину, был уже не таким свирепым и вел себя довольно вяло. У него из спины торчали восемь бандерилий, воткнутых туда, по мнению публики, с большим искусством.
— Дело еще в том, что Беатрис уже не так непримиримо относится к предстоящему замужеству, и мне кажется, что это герцог сумел растолковать ей преимущества и возможности, появляющиеся у нее в связи с этим браком.
Превосходно выполненный тореро прием вызвал у сидевших на первых рядах зрителей бурное одобрение, вылившееся в продолжительную овацию.
— Вы разговорами отвлекаете самих себя от представления, — этими словами Тревелес дипломатично упрекнул Марию Эмилию за слабый интерес, который она проявляла к происходившим на арене событиям, — и это после того, как она уговорила его пойти на бой быков, хотя у него было полно срочнейших дел.
Обе женщины замолчали. Они не проронили ни слова даже тогда, когда был убит бык, — для чего искусному тореро хватило всего одного укола шпагой — и продолжили свой разговор лишь после того, как их кавалеры отправились за прохладительными напитками.
— Меня беспокоит мой сын Браулио.
— Думаю, известие о свадьбе Беатрис его сильно опечалило, потому что у них были очень близкие дружеские отношения с самого начала их знакомства.
— Я долго сомневалась, говорить тебе об этом или нет, — сказала Мария Эмилия, и Фаустина тут же с любопытством посмотрела на нее. — Мне кажется, что между ними существуют гораздо более близкие отношения, чем мы предполагали.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что Беатрис и Браулио — не просто друзья?
— Боюсь, что дело обстоит именно так. Когда я рассказала Браулио о предстоящей свадьбе Беатрис, он отреагировал очень эмоционально, а именно начал безутешно плакать — что, впрочем, не показалось мне странным, так как я знала об их взаимной привязанности. А вот затем стало происходить действительно нечто странное: он изо дня в день пребывал в крайне мрачном настроении — что, как ты знаешь, для-него отнюдь не характерно.
— А я, по правде говоря, в эти последние дни не замечала ничего особенного в его поведении, хотя, должна признать, я мало с ним разговаривала — намного меньше, чем раньше, — произнося эти слова, Фаустина пыталась вспомнить что-нибудь такое, что свидетельствовало бы о тайных отношениях между Беатрис и Браулио.
— Два дня назад, — продолжала Мария Эмилия, — я нашла в его одежде письмо от Беатрис, которое позволило мне понять, какие чувства они на самом деле испытывают друг к другу. Это письмо было исполнено глубокой печали, и в нем содержались признания в любви к Браулио и заверения в безграничной верности ему. А в самом конце твоя дочь написала, что она испытывает отвращение к предстоящему браку, потому что ей не хочется выходить замуж за старого герцога и, главное, не хочется расставаться со своей единственной любовью — моим сыном Браулио.
— Я не могу в это поверить! — По телу Фаустины от головы до пят пробежала дрожь. — Ну как мы все могли быть такими слепыми и не заметить, что между ними происходит?
— По всей видимости, они старались это скрывать. Мне кажется, они опасались, что мы попытаемся пресечь их отношения.
Мария Эмилия увидела, что к ним — каждый с двумя стаканами лимонада в руках — приближаются их ухажеры Хоакин Тревелес и маркиз де Сотовинья.
— Они возвращаются. — Мария Эмилия легонько толкнула свою подругу локтем. — Давай отложим этот разговор.
— Да, нам, конечно же, следует обо всем этом поговорить! — Лицо Фаустины побледнело. — После того, что я сейчас услышала, мне даже и думать страшно, что Беатрис и Браулио остались у нас дома одни.
Фаустину охватило недоброе предчувствие.
— Если ты не начнешь уделять мне хотя бы чуть-чуть больше внимания, впредь тебе будет очень трудно убедить меня сходить с тобой на бой быков.
Хотя Тревелес и сказал это в шутку, ему и в самом деле уже надоело общаться только со скучным кавалером графини де Бенавенте. Однако, несмотря на явное раздражение Хоакина, хватило одного нежного поцелуя в щеку, чтобы он смягчился. А еще больше он растаял, когда Мария Эмилия прошептала ему на ухо весьма желанные и весьма неожиданные для него слова:
— А может, я просто не хочу становиться излишне зависимой от человека, которого люблю всем своим сердцем.
Мария Эмилия взяла его под руку, и они стали внимательно смотреть корриду с участием девятого быка, который, получив себе в спину всего лишь четыре укола пикой, уже успел убить двух лошадей, и, судя по свирепости, с которой он бросился к очередной лошади, ее вполне могла вскоре постичь участь первых двух.
А тем временем далеко от арены для корриды в личных апартаментах Беатрис Росильон в резиденции графа и графини де Бенавенте происходили некие события, которые можно было бы охарактеризовать различными словами, но отнюдь не словом «насилие».
Браулио страстно целовал Беатрис в губы, беззастенчиво прижимая ее к себе. В этой сладостной близости не только нашла свое выражение столь желанная и уже слишком долго сдерживаемая страсть, это было также исполнением желания Беатрис познать еще неведомые ей телесные ощущения вместе с Браулио, прежде чем она будет вынуждена отдаться будущему мужу. Поэтому они одновременно и смеялись, и плакали, чувствуя в каждой ласке и блаженство, и боль — боль из-за осознания того, что они никогда не смогут жить вместе. Беатрис прежде не испытывала ощущений, возникающих от прикосновения мужских рук и губ к ее обнаженному телу. И хотя она теперь полностью отдалась этим ощущениям, все же пыталась запомнить каждую секунду сегодняшнего дня, чтобы вспоминать о нем в будущем, вновь и вновь воскрешая эти события в своей памяти.
— Браулио, любовь моя! Поклянись мне, что никогда не забудешь этот день. — Беатрис прильнула к груди Браулио, нежно лаская его лицо.
— Клянусь тебе, Беатрис! — Отвечая на ее Ласки, он поцеловал ее в лоб и прижался к ней, сминая простыни. — Я никогда от тебя не отрекусь. Несколько лет назад я пережил несчастье, от которого едва не разорвалось мое сердце: я имею в виду гибель моих родителей от рук тех негодяев. Однако благодаря этому несчастью судьба свела меня с тобой, и я познал самые чистые и самые прекрасные чувства, какие только может испытывать человек. Вскоре мне придется столкнуться еще с одним горьким расставанием — расставанием с тобой, и я не в силах это предотвратить. Я знаю, что никогда не смогу подавить в себе боль от этого, ведь подобные события так прочно запечатлеваются в моей памяти, что я потом вижу их как наяву.
