Коули ничего не сказал, но его лицо стало еще более серым.
- Не раздувать огонь - это девиз Нитти. И он раньше Капоне усвоил, как нервничает общество, когда начинается бойня дня святого Валентина. Так что пусть будет "неудачное" покушение на президента, и вместо него убит "Десятипроцентный" Тони Сермэк. Так пускай Мелвин Пурвин, джи-мен50, бесстрашно снесет башку Джону Диллинджеру, что вызовет реакцию в прессе, но публика проглотит это и со временем успокоится.
- Это всего лишь ваше предположение.
- Не буду предполагать, как дружки-бандиты Диллинджера могут отреагировать на то, что один из них будет убит другой воровской шайкой. Кому нужна кровавая бойня с пальбой, которую развяжут типы вроде "Детское личико" Нельсона и эти ребята Баркеры? Ясно, что Нитти может выиграть эту битву малой кровью - Ценой жизней его людей. Так зачем в этом случае волноваться и идти на риск?
- Достаточно, Геллер.
- Взгляните правде в лицо, Коули. Вас используют и подставляют.
- Хватит.
- Ну, ладно. Это Пурвина они используют. Он поддается влиянию. В конце концов, Капоне и Нитти использовали его, чтобы Роджер Тоуи оказался в тюрьме
- Тоуи был виновен.
- Во многих делах, но не в киднеппинге, за который вы, ребята, осудили его.
- Я не согласен.
- Это свободная страна, Коули. Вы, как и все мы. действуете по своей собственной воле. Вы же не марионетки.
- Это не смешно.
- Я знаю. Но видеть, как Синдикат манипулирует вами, федами, это действительно смешно. Неужели вы в самом деле думаете, что "Желе" Нэш был случайно застрелен в бойне в Канзас-Сити? Конечно, и он, и мэр Чикаго невинные жертвы.
- Вы несете какую-то чепуху. Геллер. В самом деле.
- Может быть. Но не в случае с Диллинджером. Я на этом деньги зарабатываю.
Коули держал в руке пустую чашку и нервно постукивал ею по столу.
- Может быть. Но не в этом суть.
- Не в этом?
Коули медленно покачал головой.
- Диллинджер - враг общества номер один. Он должен быть остановлен. И откуда приходит информация, которая может помочь остановить его, от кого, кто стоит за сценой, помогая нам достать его, - не имеет значения. Когда вы идете по пятам за кем-то вроде Диллинджера, самое главное - это взять его. И ничего больше.
- Понимаю. Вы отказываетесь отблагодарить Фрэнка Нитти, которому многим обязаны?
- Я ему ничем не обязан.
На лице Коули появилась гримаса.
- Да, ваши предположения могут оправдаться. Но это уже не имеет значения.
- Оттого, что Диллинджер причинил подразделению расследований так много неприятностей, принес так много разочарований, вы и хотите заполучить его любой ценой?
Коули печально ответил:
- Именно так.
Вот тогда я окончательно решил не давать ему адреса Джимми Лоуренса. Тогда-то я и решил выйти из игры и делать то, что хотели от меня Фрэнк Нитти и ребята из Восточного Чикаго. Оставаться дома. Отлеживаться в постели.
- Спасибо за кофе, - сказал Коули, вставая. - Я найду дорогу.
Он вышел в гостиную, но затем внезапно вернулся. С легкой улыбкой он сказал:
- Только не удивляйтесь, узнав, как это обернется.
- Не понимаю, Коули!
- Пурвин будет там не один, с ним буду я. А я не из тех, кто испытывает наслаждение, нажимая на спусковой крючок. И я не из тех, кто имеет дело с продажными полицейскими, настаивающими, чтобы я застрелил человека, на которого они меня вывели.
Я улыбнулся.
- Вы думаете, что сумеете взять Диллинджера живым?
- Попытаюсь. Если Фрэнк Нитти хочет его смерти, значит мистер Диллинджер знает нечто такое, что хотелось бы услышать и мне.
Он надел свою шляпу и ушел.
Я размышлял. Может, все-таки мне следовало дать ему адрес Диллинджера? Но с другой стороны, зачем волноваться? Фрэнк Нитти заплатил мне сотню долларов, чтобы я оставался в постели, и два копа из Восточного Чикаго придали мне дополнительный стимул резиновым шлангом, чтобы последовать его совету. Коули направлялся на встречу с Анной Сейдж, которая может дать ему адрес Лоуренса. А взамен получит свои кровавые деньги и паспорт из Департамента иммиграции. Ну и пусть она сделает это.
Я же должен заняться другим.
Хотя бы просто пообедать.
16
Я открыл глаза. Солнце пробивалось сквозь прозрачные занавески. Я лежал под покрывалом в постели Салли Рэнд. Салли в белом брючном костюме лежала рядом со мной поверх покрывала.
Она опиралась на подушку, курила и читала журнал "Вэнити фейр". Если меня не подводила память, то сегодня было воскресенье, а по воскресеньям у нее не было дневных выступлений. Местные ханжи не позволили бы это в воскресный день.
Я медленно сел в постели.
- Доброе утро, - приветствовала меня Салли, искоса поглядывая на меня с хитренькой улыбкой.
- Оно все еще продолжается? Я имею в виду утро.
- Да, еще несколько минут...
- Так уже почти полдень?
- Да. Как ты себя чувствуешь?
- Не так, как вчера.
- Да, и все-таки как же?
- Ко всему прочему у меня сегодня болит голова.
В ухмылке Салли можно было прочитать все ее предупреждения.
- Тебе не следовало вчера пить столько рома.
- Это была твоя идея.
- Нет, не моя. Ты послал меня за ним.
- Я?
- Да, я лишь предложила алкоголь в качестве обезболивающего. Ты же не стал пить ничего более цивилизованного, типа джина. А настоял, чтобы я принесла тебе именно ром.
- Мальчик болен, и за ним следовало ухаживать.
- Значит, ты вполне заслужил похмелье. Салли положила сигарету в пепельницу, стоявшую на столике рядом с постелью, и отложила журнал.
- Что еще у тебя болит?
Я покрутил плечи и поднял ноги.
- Да ничего, даже немного получше.
Салли откинула покрывало.
- Да, у тебя меняется цвет синяков. Черно-синие синяки на ногах стали лиловыми, по их краям появились желтоватые круги.
- Почему бы тебе не принять душ, - предложила Салли. - Я приготовлю полдник.
Я принял душ - сначала холодный, потом горячий и почувствовал себя гораздо лучше. У меня еще все болело, но дышать стало легче. Жутко трещала голова. Может, и к лучшему - похмелье заставляло мне забыть о другой боли. Я вышел из душа и растерся полотенцем. Нет, боль в теле не усилилась. В медицинском шкафчике рядом с раковиной я нашел коробочку с зубным порошком и новую зубную щетку. Почистив зубы, я почувствовал, что постепенно становлюсь человеком. Обернув вокруг талии чистое полотенце, я поковылял в спальню.
Новый костюм, купленный на деньги Нитти, был разложен на постели. Там лежали новая рубашка, шляпа, носки и нижнее белье. Похоже, мои друзья хорошо позаботились обо мне. Я надел белье и брюки с рубашкой и отправился на кухню, где Салли хлопотала над полдником. Уже приготовила омлет с порезанными овощами и сыром. Почему-то он напомнил мне о гарнире в "Стейки Пита", и я почувствовал легкую тошноту. Но тут же взял себя в руки. Салли ничего говорить по этому поводу не стал.
Я уселся за стол, Салли посмотрела на меня с материнской улыбкой.
- Барни принес твои вещи.
- У меня, конечно, мало друзей, но они настоящие, верные.
- Я принадлежу к ним?
- Сегодня ты и Барни открываете этот список. Если бы Барни не появился, когда эти парни "плясали" со мной, я бы лежал сейчас в реанимации.
Я засмеялся и снова почувствовал боль.
- Они не ожидали, что чемпион мира придет мне на помощь. У того мужика, которому он вмазал, наверное, до сих пор распухшая физиономия.
- Он хорошо о них позаботился, да?
- Нормально, если помнить, что он - легковес, да и они постарались смыться поскорее.
- Ты их знаешь?
- Нет, их имена не знаю. Это полицейские из Восточного Чикаго.
- Копы-полицейские?
- Да, Салли, ты читала сегодняшние газеты или кушала радио?
Она пожала плечами.
- В другой комнате есть воскресная "Трибюн", возьми, если хочешь посмотреть комиксы.
- Меня не интересуют комиксы. Как насчет радио?
- Слушала, а в чем дело?
- О чем говорилось в новостях?
- О жаре. Сегодня опять будет очень жарко. Вчера от перегрева умерло семнадцать человек, и сегодня объявили еще о шести.
- Как приятно сидеть дома, под кондиционером.
- Почему ты спросил меня об этом? Тебя же, наверное, интересуют не проблемы, связанные с жарой.
- Я думал, что там будет еще одно сообщение.
- О чем?
- О поимке Диллинджера.
Салли повернулась ко мне и посмотрела широко раскрытыми и испуганными глазами.
- Нат, почему бы тебе не попробовать как-то иначе зарабатывать деньги?
- Я подумывал было о балетных танцах в обнаженном виде среди разных шариков и дыма, но это место оказалось уже занятым.
Салли поморщилась, делая вид, что разозлилась.
- Ты пытаешься переменить тему разговора. Ты - умный, способный человек. Почему же сидишь в своем убогом крохотном офисе и занимаешься опасной работой?
Пожав плечами, ответил:
- Моя работа не всегда опасна. Не думай, что со мной каждую неделю происходят подобные волнующие встречи. Ты можешь, конечно, не верить, но еще никогда меня не отделывали резиновым шлангом.
