Еврейское государство в ответ привело все свои кадровые части в состояние повышенной боевой готовности. Насер тут же заявил, что это свидетельствует об агрессивных намерениях "сионистского образования", как арабы предпочитают называть Израиль, и 16 мая в Египте было объявлено чрезвычайное положение. Вся египетская армия была мобилизована и заняла позиции в непосредственной близости к границе Израиля. Приняв решение о закрытии Тиранского пролива26 для израильских судов, то есть грубо нарушив международное право, Египет тем самым, по сути дела, объявил войну Израилю.
17 мая Сирия и Египет официально заявили, что они готовы к войне с Израилем. Подтягивание частей египетской армии к Синаю продолжалось, и в этот же день началась мобилизация в Иордании.
18 мая Ирак и Кувейт объявили о начале мобилизаций своих армий и о том, что они готовы прийти на помощь своим египетским и сирийским братьям. В тот же день Насер потребовал от ООН вывести размещенные на Синае и призванные обеспечить соблюдение международных договоров чрезвычайные силы Организации Объединенных Наций. "Ради обеспечениях их же безопасности", – объяснил президент Египта.
19 мая стало окончательно ясна, чего стоили данные ООН Израилю гарантии безопасности и насколько заслуживают доверия миротворческие силы этой организации – в Газе был спущен флаг ООН и международный воинский контингент начал спешно покидать Ближний Восток, освобождая египетской армии путь к границам Израиля.
В ответ последний 20 мая начал мобилизацию своих резервистских частей и на военной базе резервной танковой бригады Ариэля Шарона в Негеве, как и на других военных базах страны появились тысячи резервистов. Подготовка к будущим сражениям началась.
Война была неизбежна – это было ясно всем жителям Израиля. Оставалось лишь ждать, когда именно она начнется и кто начнет ее первым.
Однако премьер-министр Израиля Леви Эшколь все еще надеялся, что войну можно предотвратить. Он попытался задействовать все дипломатические каналы для того, чтобы урегулировать конфликт мирными средствами. Как ему казалось, для этого нужно совсем немного – чтобы мир заставил арабские страны выполнять существующие соглашения и вернуть свои армии на прежние позиции. Но ни США, ни Великобритания, ни СССР не спешили идти на конфликт с арабским миром ради Израиля. В то же время США и Великобритания дали понять, что в создавшейся ситуации не будут чинить Израилю препятствий в реализации его права на самооборону, даже если он реализует это право путем превентивного удара. Но Леви Эшколь все продолжал надеяться и сомневаться…
23 мая Эшколь, совмещавший по заведенной Бен-Гурионом традиции посты премьер-министра и министра обороны, направился в Негев, чтобы проверить боеготовность базирующихся там частей, которым предстояло в случае войны противостоять египетской армии – самому главному и опасному противнику Израиля. Вертолет Эшколя с сопровождавшими его начальником генштаба Ицхаком Рабиным, зам. начальника генштаба Хаимом Бар-Левом, начальником Южного округа ЦАХАЛа Иешаягу (Шайке) Габишем и министром Игалем Алоном приземлился в расположении элитной танковой бригады генерала Исраэля Таля (Талика). Вскоре на базу этой бригады подъехали и другие командиры крупных подразделений, включая Ариэля Шарона. В небольшой комнате штаба бригады началось совещание, участникам которого предстояло решить, как будет действовать израильская армия на египетском фронте в случае начала боевых действий.
Генштаб под командованием Рабина к тому времени уже разработал два варианта плана войны с Египтом. Первый из них получил кодовое название "Ацмон" ("Дерзость"), а второй "Ацмон мерхав" ("Большая дерзость").
По плану "Ацмон", в случае начала войны Израиль должен был захватить сектор Газа и небольшой участок Синайского полуострова до города Эль-Ариша – с тем, чтобы потом в качестве условия возвращения египтянам этой территории потребовать от них открытия Тиранского пролива и отвода своих войск на прежние позиции.
Второй план предусматривал продвижение ЦАХАЛа после захвата Эль-Ариша дальше, вплоть до оккупации всей северной части Синая и выхода на подступы к Суэцкому каналу.
В сущности, на совещании следовало решить, какой из этих планов будет использован в ходе грядущей кампании. И все бы закончилось чинно и мирно, если бы не генерал Шарон, неожиданно заявивший в ходе обсуждения, что оба эти плана не соответствуют своим названиям и никуда не годятся. Захватывать, добавил Шарон, нужно не часть Синая, а весь Синайский полуостров целиком.
– Только таким образом мы сможем нанести действительно сокрушительный удар по египетской армии и на многие годы отвести египетскую угрозу от наших границ, – пояснил Арик. – Да, я не исключаю, что такой вариант чреват большим числом жертв, но если мы этого не сделаем, то в будущем заплатим за нашу нерешительность – именно нерешительность, а не дерзость! – куда большей кровью.
После того, как Ариэль Шарон закончил говорить, в комнате воцарилась мертвая тишина. Наконец, старый друг Шарона генерал запаса Авраам Яффе решился его подержать. Но все остальные молчали. Молчал начальник генштаба Ицхак Рабин. Молчали генералы Бар-Лев и Габиш. Молчал генерал Таль.
Когда совещание было окончено, Леви Эшколь попросил генерала Шарона на минутку задержаться – только для того, чтобы сказать ему, что он никак не ожидал от него столь безответственного заявления и попросил больше никогда с подобными безумными предложениями не выступать..
Спустя два дня Эшколь и Рабин решили провести экстренное заседание генштаба, в котором принимали участие уже все генералы израильской армии. И на нем Шарон, словно забыв о предупреждении Эшколя, вновь выдвинул свою идею: настраиваться нужно на нанесение смертельного удара египетской армии и оккупацию всего Синая. Как ни странно, на этот раз его поддержали многие участники совещания. Поддержал генерал Мати Пелед. Поддержал старый недоброжелатель Арика генерал Давид Элазар. Затем к числу сторонников плана Шарона присоединился генерал Таль. Но самое главное – план Шарона неожиданно поддержал командующий ВВС и замначальника генштаба Эзер Вейцман.
Эшколь не скрывал своего раздражения.
– Вы просто не понимаете, в какую авантюру втягивает вас и всю страну этот человек! – сказал он, указывая пальцем на Арика. – Откуда у вас уверенность, что мы сможем взять Синай?! И вы представляете, что скажет мир, если мы это сделаем? Израиль окажется в полной изоляции, от нас отвернутся даже те немногие друзья, которые у нас есть. А без друзей Израилю не выжить!
Начальник генштаба Ицхак Рабин своим молчанием дал понять, что разделяет мнение премьер-министра, и совещание, на котором, по сути дела, так и не было принято какое-то конкретное решение закончилось.
Но премьер-министр Леви Эшколь был странным человеком. Несмотря на то, что Арик открыто выступал против него, а может быть, даже благодаря этому, он вновь попросил генерала Шарона задержаться по окончании совещания, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз.
Во время этой беседы Эшколь поделился с Ариком своими планами создать накануне войны самое широкое правительство национального единства, а заодно сложить с себя полномочия министра обороны. И добавил, что хотел бы знать мнение Шарона по поводу того, кто лучше справится с этой должностью – Моше Даян или Игаль Алон.
Арик растерялся – он не знал, насколько искренне задает Эшколь этот вопрос. Конечно, несмотря на испорченные еще в 1956 году отношения с Даяном, он предпочитал видеть министром обороны именно его, зная, что Даян всегда был сторонником более активных действий, чем Алон. С другой стороны, не исключено, что Эшколь задавал ему этот вопрос для того, чтобы, выслушав его мнение, поступить с точностью наоборот. После секундной паузы Арик, наконец, нашел нужный ответ.
– Я очень высоко ценю Моше Даяна как боевого генерала, – сказал он. – Но, на мой взгляд, в нынешней ситуации совершенно не важно, кто именно будет министром обороны – любому, кто окажется на этом месте придется воевать, хочет он того или нет. И воевать до победы!
Вернувшись на базу. Арик проверил, как идут учебные занятия, а затем закрылся в своем маленьком кабинете, в котором с трудом умещался рабочий стол, шкаф для бумаг и его личных вещей, да еще в углу валялось три одеяла, чтобы было на чем спать ночью.
Расстелив на столе карту, Арик стал думать, по ходу дела рисуя на бумаге возникающие в его голове схемы. Думал он долго – всю ночь, не замечая, как один час сменяется другим. Но к рассвету он уже мог сказать, что у него сложился план кампании по захвату всей территории Синайского полуострова.
Согласно его замыслу, основная задача первого этапа оккупации Синая сводилась к захвату линии Абу-Агейла – Умм-Катеф – Умм-Шихан, через которую проходили все главные трассы Синайского полуострова. Захват этой линии позволял создать коридор длиной в 11 и шириной в 8 километров, открывающий израильским танковым подразделениям путь к центру Синая, а затем и выход к городу Исмаилийа и – далее к Суэцкому каналу. Подвергнутые с разных сторон ударам израильских войск, не способные использовать важнейшие коммуникации полуострова, египтяне неминуемо либо отступят, либо окажутся в окружении, а, возможно, и то, и другое вместе…
