Согласно его замыслу, основная задача первого этапа оккупации Синая сводилась к захвату линии Абу-Агейла – Умм-Катеф – Умм-Шихан, через которую проходили все главные трассы Синайского полуострова. Захват этой линии позволял создать коридор длиной в 11 и шириной в 8 километров, открывающий израильским танковым подразделениям путь к центру Синая, а затем и выход к городу Исмаилийа и – далее к Суэцкому каналу. Подвергнутые с разных сторон ударам израильских войск, не способные использовать важнейшие коммуникации полуострова, египтяне неминуемо либо отступят, либо окажутся в окружении, а, возможно, и то, и другое вместе…
Закончив работать с картами, Арик расстелил на полу два одеяла, укрылся третьим и мгновенно уснул. Когда спустя несколько часов он проснулся и включил радио, то узнал, что партия Бен-Гуриона РАФИ вошла в состав правительства национального единства и Леви Эшколь передал полномочия министра обороны Моше Даяну.
Еще не вступив официально в новую должность, Даян отправился проверять боеготовность частей Южного округа и, разумеется, заехал и в расположение 38-й танковой бригады. В этот день Арик и изложил Даяну свой план будущей Синайской кампании.
Даян слушал Шарона молча, вперив свой единственный глаз в карту. Молчал он некоторое время и после того, как Арик кончил и, наконец, произнес:
– А ведь красиво получается! Теоретически очень красиво! Но вот что будет на практике? То, что ты придумал, основано на точном взаимодействии самых разных родов войск. Один сбой – и рушится вся схема. Нет, извини, слишком все сложно. А не мне тебе говорить, что когда все сложно задумано, вероятность провала становится слишком высока…
– Да почему сложно?! – начал кипятиться Арик, и они склонились над картой, соглашаясь, споря и снова соглашаясь друг с другом… Ледяная гора, выросшая между Ариэлем Шароном и Моше Даяном одиннадцать лет назад, вдруг начала стремительно таять, оба чувствовали себя единомышленниками – и это было главное. В ходе того разговора и было решено, что брать Абу-Гейлу будет именно бригада Арика, которая получит для этого необходимое подкрепление танковыми, артиллерийскими, пехотными и десантными частями, так что, по сути дела, вырастет до дивизии.
– Ладно, – сказал Даян, завершая разговор, – попробую убедить в твоей правоте генштаб и правительство. А сейчас я бы хотел проехаться на джипе, осмотреть местность. Поедешь со мной?
Арик понял, что последний вопрос означает предложение полностью восстановить прежние дружеские отношения, и с улыбкой кивнул головой.
О том, насколько Даян доверял в те дни Шарону, свидетельствует хотя бы тот факт, что именно в его бригаду в качестве военного корреспондента пресс-службы ЦАХАЛа вскоре была прикомандирована дочь Даяна – будущая депутат Кнессета Яэль Даян.
Яэль немедленно подпала под обаяние Шарона и очень быстро из сторонней наблюдательницы превратилась в его секретаршу, всячески пытающуюся скрасить суровый быт своего командира.
1 июня 1967 года Даян официально вступил в должность министра обороны, а утром 2 июня созвал расширенное совместное заседание узкого кабинета министров по вопросам обороны и руковдства генштаба, на которое пригласил и Ариэля Шарона. На этом заседании Шарону было предложено изложить свой план Синайской кампании. Когда Шарон закончил говорить, Даян заявил, что он лично этот план поддерживает, добавив, что идея генерала Шарона об оккупации всего Синая кажется ему верной и с военной, и с политической точки зрения. В итоге большинством голосов план Шарона был утвержден, а после этого на заседании было принято историческое решение о том, что Израиль начнет войну против арабских стран во вторник, 5 июня 1967 года в 7.45 утра с бомбардировки вражеских аэродромов.
* * *
Вернувшись на базу бригады, Шарон начал спешно готовиться к будущему сражению.
Для начала он велел изготовить из песка огромный макет Абу-Агейлы, чтобы с его помощью познакомить всех командиров со своим планом штурма этого самого укрепленного египетского форпоста, представляющего собой ключи к Синаю.
"Этот участок обороны располагался среди дюн в 15 милях к западу от египетско-израильской границы, – описывают Абу-Агейлу в своей книге Шестидневная война" Р. и У. Черчилли. – его укрепления из трех параллельных траншей тянулись на 3 мили. Первая линия траншей отстояла от второй на 300 ярдов, вторая от третьей – на 600 ярдов. Все траншеи были бетонированы, и их первая линия пересекала минное поле, так что мины лежали как впереди, так и позади нее. На обоих флангах траншей были сосредоточены пехотные и бронетанковые части. В районе укреплений было много египетских танков, противотанковых орудий и артиллерии разных калибров. За укреплениями были размещены дополнительные пехотные и бронетанковые части для защиты тыла. Многие укрепления были построены еще в 1948 году, но с тех пор стало их значительно больше и они были улучшены. Этот участок обороны защищала бригада из четырех пехотных батальонов 2-й египетской пехотной дивизии. Бригада была усилена 89–90 танками Т-54 и т-34, а также шестью артиллерийскими дивизионами со 122-миллиметровыми русскими оружиями, несколькими противотанковыми дивизионами и подразделениями тяжелых минометов".
Все это и предстало перед подчиненными Шарона на макете из песка и глины. Теперь они воочию могли видеть то место, где им предстояло воевать и предельно реально представлять, какую боевую задачу должен будет выполнить каждый из них, какое место ему отведено в грандиозном плане Шарона.
Сам этот план заключался в следующем:
1. Артиллерия выдвигается на передовые позиции, так, чтобы она могла вести интенсивный и прицельный огонь по египетским траншеям.
2. Египтяне должны быть блокированы с тыла, чтобы преградить путь возможным подкреплениям, после чего один танковый батальон наносит им удар сзади.
3. Сброшенные на вертолетах десантники атакуют Абу-Агейлу с севера, зайдя в тыл главным оборонительным линиям и подавляя египетскую артиллерию.
4. Пехота атакует северный фланг египтян, очищает передовые траншее, после чего саперы прокладывают проход через минное поле.
5. Окончательный прорыв обороны противника осуществляется танками.
Создание макета и обкатка на нем этого плана была тем более важна, что основную часть боя Арик решил провести в свое любимое время суток – ночью.
Позднее в своих воспоминаниях Шарон писал, что план взятия Абу-Агейлы родился у него после того, как он понял, что египтяне, строя свою оборону, слепо копируют систему обороны советской армии, с которой он был хорошо знаком по книгам. Ну, а ночное время для решающей атаки было выбрано на основе твердого, основанного на предыдущем опыте убеждения Шарона, что египятне совершенно не умеют воевать ночью – в условиях ночного боя они быстро теряются и впадают в панику.
Пока офицеры и солдаты изучали макет, Шарон послал своего шофера Йорама в Беэр-шеву с поручением купить 300 карманных фонарей – по 100 желтых, красных и синих. Фонари были розданы трем пехотным батальонам с тем, чтобы по их свету танкисты могли определить, какие позиции уже заняты израильскими солдатами и не вели огонь в их направлении.
В пятницу 2 июня Яэль Даян отправилась на выходные домой, и Арик передал вместе с ней письмо к Лили – дом Шаронов находился на той же улице, что и дом Даянов, и Яэль было совсем нетрудно исполнить это поручение. Маленький Омри, узнав, что Яэль скоро снова собирается к папе, попросил передать Арику два цветка из их палисадника. Шарон, получив эти цветы, сунул их между листами своей записной книжки и сохранял их как талисман на протяжении всей войны.
В субботу 3 июня Яэль Даян вернулась в расположение 38-й танковой бригады, причем не одна – вместе с ней прибыл для "дальнейшего прохождения службы" Зеэв Слуцкий. Его длительная зарубежная командировка, в которой он находился по заданию "Моссада" закончилась, и теперь Слуцкий хотел быть в самом центре событий. Зевик прибыл, кстати, не просто так, а с просьбой от Лили ни на шаг не отходить от Шарона, чтобы с ее Ариком, не дай Бог, ничего не случилось. Зевик пообещал просьбу выполнить, а так как принадлежал к той породе людей, которые свято выполняют все свои обещания, то и в самом деле всю войну тенью следовал за Шароном.
4 июня Шарон получил приказ командования привести свое подразделение в состояние боевой готовности номер один. До поздней ночи он обходил базу, беседовал с солдатами и офицерами, проверял исправность техники и лег спать только под утро, попросив Яэль разбудить его в половине седьмого.
Ровно в 6.30 Яэль тронула лежащего на полу в своей комнате Шарона за плечо, и он тут же проснулся. Девушка к этому времени уже поставила на стол вареные яйца, свежие овощи, бутерброды и горячий кофе. Шарон завтракал с аппетитом, и, глядя на него, Яэль подумала о том, что надо будет записать в дневнике: "Хотя комбриг Шарон спал меньше трех часов, он выглядел необычайно бодрым и отдохнувшим".
