Я тоже не захотел жить в каструме, поэтому поселился в городе, сняв за трофейную германскую спату на зиму каменный дом круглой формы, разделенный на четыре отсека, выходящих открытой стороной, завешенной куском плотной материи, на центральное круглое помещение, посреди которого был очаг, сложенный из камней. Обе опоры, на которых лежала перекладина для подвешивания котла, тоже были вытесаны из камня и вкопаны в земляной пол. Дым выходил через дыру в тростниковой крыше. Один отсек служил тамбуром входной двери, второй, третий и четвертый — спальнями: взрослой, детской и для слуги Гленна. Поскольку детей у нас пока не было, Синни только готовилась стать матерью, во второй спальне лежали доставшиеся мне трофеи и вещи турмы: котлы, ручные мельницы, топоры, пилы, невод… Свои трофеи, включая наложниц, мои воины повезли домой на арбах, так что заботиться о волах мне не надо было, только о своих лошадях, стоявших в высоком деревянном хлеву с сеновалом на чердаке. Двор был не огорожен и собак на привязи никто не держал, потому что вору отрубали правую руку и изгоняли из города. В любое другое поселение человеку без правой руки трудно было приткнуться, если не знали точно, что потерял ее в бою.
Обычно беременные женщины становятся стервознее, а с Синни обратный случай. Наверное, решила, что я, забрав у нее близкого родственника, дал другого и тем самым возместил ущерб. К тому же, как и положено кельтской женщине, гордится своим мужем, который первый декурион и просто отважный воин, награжденный двумя серебряными побрякушками. Публий Лициний Красс не счел нужным выбалтывать, кто подсказал ему атаковать германцев с фланга и тыла конницей, взвалил всю ответственность на свои не слишком крепкие плечи. В то же время угрызения совести не позволили ему совсем уж забыть обо мне, в результате чего я получил вторую серебряную фалеру.
Свободного времени у меня было много, поэтому часто охотился и до сильных холодов рыбачил, изготовив спиннинг и блесны. Такую снасть, разумеется, никто из секванов и даже римлян не видел. Еще больше удивились, когда я за полчаса натаскал мешок щук и окуней. У меня сразу нашлись подражатели и так же быстро закончились, потому что блесны часто цеплялись за корги и обрывались, а стоят они сейчас недешево. Проще сплести и поставить сеть. Пусть улов меньше, зато и затраты ниже.
Вторым развлечением стало обучение аборигенов военному искусству. Сперва меня попросили показать, как сражаются римляне гладиусами. К этой эпохе владение коротким мечом было доведено в гладиаторских школах до уровня искусства, что и выяснилось во время восстания под предводительством Спартака, а оттуда перетекло в армию. Я наблюдал за тренировками легионеров в предыдущую и нынешнюю эпоху, и могу сказать, что подвижки основательные. Особенно хорошо научились соединять удары щитом (скутумом) и гладиусом. Само собой, римляне делиться этим искусством с потенциальными врагами не собирались, а я вроде бы кельт — почему бы не помочь соплеменникам?! Набрал группу из шестидесяти человек и погонял их со скутумом и гладиусом, научив действиям в составе центурии. Сила римлян не только и не столько в отличном владении оружием, а в организации и дисциплине.
Заодно набрал три десятка подростков и преподал им уроки стрельбы из лука азиатским способом. Для стимула пообещал, если овладеют хорошо, взять на службу в римскую армию. Эдуи, как догадываюсь, союзники временные, а секваны живут рядом с германцами, через Рейн, который в этих местах не такой и широкий, так что, хотят или нет, но вынуждены быть союзниками римлян. Луки у кельтов составные, усиленные роговыми пластинами, но все равно не такие тугие, как мой. С железом аборигены работают лучше, чем с деревом и костью. Так же будет на этих землях и в Средневековье. Заодно показал им, как стрелять с коня, стоя на месте и на скаку. В то, что можно попадать и на скаку не верили, пока не продемонстрировал. Стрелял по одной мишени. Первую стрелу выпустил, подъезжая, вторую — на траверзе, третью — в пол-оборота назад. В последнем случае промахнулся. Это не испортило эффект. Догадываюсь, что хватило бы одного попадания. К весне пацаны научились попадать с места. Не думаю, что овладеют стрельбой на скаку, но, по-любому, владеть луком будут лучше. Если, конечно, не забросят тренировки. Уверен, что будут продолжать, хотя бы потому, что охота сейчас — не развлечение, а один из главных способов выживания, особенно в неурожайные годы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В конце марта Синни родила девочку, получившая имя Сабрина (Богиня Реки), потому что в тот день было половодье, река Дубис вышла из берегов, затопила часть города. Мой двор в тот день тоже залило слегка. Может, зима была исключительная, но мне показалось, что климат стал холоднее. Наверное, поэтому германцы и прут толпами на юг, в теплые края.
23
Гай Юлий Цезарь со своей свитой и другими старшими командирами прибыл в Весонтион в начале апреля. С собой он привел два новых легиона, тринадцатый и четырнадцатый. Теперь надо было найти достойного врага для такой большой армии.
Поиски были коротки, потому что выбор был слишком мал. Можно переправиться через Ренус и попробовать погонять германцев, к чему, как догадываюсь, Гай Юлий Цезарь пока не готов, несмотря на прошлогоднюю победу над свевами, или отправиться на север, где примерно треть Галлии занимали белги — группа кельтских и кельто-германских племен. Они правильно предположили, что станут следующей жертвой, и начали готовиться к войне. Их подготовку проконсул счел враждебными действиями, объявлением войны. И действительно, опасные негодяи: как только заподозрят, что на них хотят напасть, сразу готовятся к обороне!
В середине апреля, когда подросла трава, римская армия снялась с зимних квартир и обычным маршем отправилась на север. Моя турма ехала впереди своего легиона, а за ней — еще четыре. Зимой навербовали шесть турм в Нумидии, но прикрепили их к новым легионам, по три к каждому. Эдуи и другие кельты предпочитали служить под командованием своего вождя Дивитиака. Их не прельстило даже высокое жалованье в римской армии. В двенадцатом легионе было четыре турмы, поэтому префект конницы у нас был один на два легиона. Звали его Авл Форий. Происходил он из плебейского рода и был слаб здоровьем, часто кашлял. Скорее всего, туберкулезник. Об этом говорили и впалые щеки. Где он в жарком климате Апеннинского полуострова сумел подхватить эту болезнь, не знаю. Наверное, вырос в бедной семье, плохо ел в детстве. Как догадываюсь, на службу в армию поступил, чтобы подправить материальное положение, хотя военного опыта не имел абсолютно. Как следствие, был заносчив и самоуверен. Поскольку такую высокую должность, не имея опыта, нельзя получить без протекции, я старался не ссориться с префектом конницы, держаться от него подальше. Это было не трудно, потому что Авл Форий предпочитал ошиваться в двенадцатом легионе, у своего другана квестора. Меня поражало в римской армии соединение толковых, опытных командиров и бездарей, получивших должность по блату. Думаю, это не сильно ослабляло ее только потому, что все младшие командиры получали свои должности заслуженно.
Места, по которым мы следовали, казались мне незнакомыми, хотя, уверен, бывал здесь в будущем и не раз. Пока что нет больших городов, только деревни и укрепленные поседения, которые римляне называют оппидиумами. Аборигены, даже из дружественных племен, прятались в лесу, узнав о приближении нашей армии. Гай Юлий Цезарь приказал не грабить их, но за всеми не уследишь. Мы тоже пополняли запасы продовольствия в опустевших деревнях. Кельт всегда найдет, где соплеменник спрятал зерно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
На подходе к землям белгов нас встретила делегация из племени ремов, земли которых были первыми на нашем пути. Два их вождя Иккий и Андекумборий, оба бородатые и напыщенные, обвешанные серебряными украшениями, сообщили проконсулу, что ремы — друзья римлян, что в оборонительный союз их втянули против воли, что готовы дать заложников и продовольствие. Так понимаю, мы появились слишком быстро, к ремам не успели подойти союзники, вот они и решили не рисковать. Или их друиды не зря ели свой хлеб с маслом. Гай Юлий Цезарь принял послов благосклонно, сказал, что верит им, но заложников все-таки потребовал.
