– Да ладно тебе, надену какое-нибудь. Пошли в беседку!
И они, взявшись за руки, побежали в конец сада, туда, где среди высоких кустов жасмина спряталась беседка.
Запыхавшись, вбежали и плюхнулись на лавочку. Они сидели так близко, что, слышали бьющиеся сердца друг друга. Дыхание Ана шевелило прядь её волос. Губы его коснулись щеки, которая вспыхнув, зарделась. Линда повернулась к нему. Темно-фиолетовые васильки её глаз затягивали в космическую бездну зрачков. У Ана закружилась голова и, не помня себя, он припал к её губам, которые с трепетом откликнулись на призыв.
Время остановилось для них, а когда они снова стали замечать его бег, солнце клонилось к закату. Голова Линды покоилась на его плече.
– Скоро испытание и ты уедешь, – прошептала Линда.
– Ещё неизвестно, может быть, я не выдержу, и останусь здесь, с тобой.
– Все ты выдержишь. И уедешь в Университет. А я останусь одна.
– Ты можешь тоже попробовать, и тогда мы уедим вместе.
– Ты же знаешь, что это невозможно! – Линда в сердцах оттолкнула его от себя. – Я единственный ребёнок в семье. По закону я должна продолжить дело своего отца. Да и отец об этом мечтает.
– А сама-то ты как?
Линда задумалась, опустив голову.
– А я хочу быть с тобой. Всегда-всегда. Я люблю тебя! – наконец чуть слышно произнесла она. Положила ему руки на плечи и горячо зашептала на ухо: – Ведь мы будем вместе? Правда? Ты любишь меня? Ты хочешь, чтобы мы были вместе? Всегда? Всю жизнь?
– Очень! Очень люблю тебя, единственная, любимая, – Ан, дрожа, целовал её глаза, лицо, волосы, – Я всё сделаю, чтобы мы были вместе всегда-всегда. Всю жизнь!
Линда уткнулась ему в грудь. Он гладил её волосы, лёгкой волной струившиеся почти до его колен.
– А как твои? Не будут против?
– Что ты! Они такие добрые и любят меня, а значит, полюбят и тебя, – улыбнулась Линда. – Тебе надо познакомиться с ними, – она сказала, вскочив.
– Прямо сейчас?
– А что? Ещё не поздно. Хотя…Лучше завтра на празднике. Сейчас у нас дома ералаш, да и меня, наверное, ищут. Надо возвращаться.
– Пойдём, я провожу тебя.
***
В доме Линды суета к концу дня заметно поутихла. Хозяева притомились, а Арсений – старый добрый робот даже заискрился от постоянного бегания по этажам с различными поручениями домочадцев, и был отправлен на профилактику.
Клавдия Егоровна – дородная высокая женщина сорока пяти лет, стояла в гостиной у огромного во весь рост зеркала и с досадой разглядывала своё отражение. Портниха так и не смогла угодить клиентке. Поправляя струящийся шёлк платья, Клавдия Егоровна в сердцах чуть слышно ругалась: «Вот криворукая, надо у неё лицензию отобрать, ведь просила же не делать складки на груди! Мне теперь и выйти-то в нём неудобно. Ну, куда такая огромная грудь. Я и так, как великанша».
Внезапно дверь распахнулась и в комнату, вбежал мальчик лет пяти в синих штанишках и в белой в синею полоску кофте. Следом за ним – девочка лет четырнадцати. Её длинные светлые волосы разметались по спине. Она догнала мальчика, схватила за плечи и с силой пнула под зад. Он заорал, а девочка принялась что есть силы трясти его за плечи, приговаривая:
– Будешь знать! Будешь знать!
Наконец, с рёвом ребёнок вырвался и спрятался за спину женщины.
– Что такое! Что происходит?! Опомнись, Сима, оставь его!
– Он испортил моё праздничное платье!
– Я не портил! Я поиграть с тобой хотел!
– Кто так играет, идиот?! Ты толкнул меня под руку! Это из-за тебя я пролила кофе прямо на платье! Тётя, вы только посмотрите, – почти плача, она приподняла подол, на ярко-синем шёлке которого, чёрной каракатицей темнело большое пятно, щупальцами стекая к подолу.
Клавдия Егоровна всплеснула руками, в ужасе представляя, что на покупку наряда пошли все годовые накопления семьи:
– Артус, как ты посмел толкать Симу? А ты, Сима, тоже хороша: пить кофе в новом платье! О чем ты думала?! Что я скажу твоей маме?!
– Я так устала, – начала оправдываться девочка, – сначала у портнихи два часа мерили, потом дома показывала, теперь тут. Так захотелось кофе, хоть один глоточек. Кто знал, что этот придурок ворвётся в комнату!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сима попыталось схватить Аргуса за вихор, но мальчик вывернулся и кинулся из комнаты.
– Ну, ладно, не переживай, сейчас попробуем все исправить. Фика! Фика! – Горничная появилась почти сразу. – Фика, возьмите, пожалуйста, у Симы платье, она случайно пролила на него кофе, и посмотрите, что можно сделать. Только сделай сама, пожалуйста, роботам не доверяй! Тут нужна особая осторожность. Я очень на вас надеюсь!
– Не беспокойтесь, Клавдия Егоровна. Симочка, пойдёмте, я вам помогу. Не переживайте, сейчас все исправим.
Не успела Клавдия Егоровна снова повернуться к зеркалу, как на её браслете вспыхнула надпись: «Линда дома». Женщина, подхватив подол, быстрыми шагами направилась в прихожую.
– Линда! Ну, наконец-то, ты куда пропала? Уже почти всё готово, только ты осталась!
Линда быстро подошла к матери и обняла её, вдыхая аромат сладкой свежести.
– Ну, что ты, Линда! Осторожнее, платье помнёшь! – Чуть отодвинулась от дочери Клавдия Егоровна, лицо её зарделось от радости неожиданной нежности дочери. От внимательного взгляда матери не ускользнуло смущённо-счастливое лицо дочери.
– Что-то случилось? Ты вся светишься.
– Мам, ты знаешь, я, кажется, влюбилась, – наклонившись к самому уху матери, прошептала Линда.
Клавдия Егоровна, опешила, потом сделала несколько шагов к стулу и села.
– Влюбилась? Тебе же только восемнадцать лет! В кого? Я его знаю? Конечно, знаю, я всех в элизии знаю.
– В Ана, – потупившись, чуть слышно произнесла Линда.
Клавдия Егоровна задумалась:
– В какого Ана? Андо Альдениса – племянника Коровиных?
– Угу.
– Да ты с ума сошла! – Прижав руки к груди, воскликнула Клавдия Егоровна, и тут же оглянулась проверить, не слышал ли кто, и шёпотом продолжила: – Он же из серых! Как он мог тебя привлечь? В их семье нет ни своего дела, ни приличного заработка. У них даже своего дома нет, снимают квартиру в многоэтажке! И где ты собираешься с ним жить? Его дядя простой наёмный рабочий, который не в состоянии содержать дом и семью, его жена вынуждена работать. И где? В нашей же булочной, на нашу семью! Разве ты – единственный ребёнок хлебного магната, наследница «Хлебного Дома», который кормит весь элизий, ровня ему?!
Она замолчала, с негодованием смотря на дочь.
– Мама, ну что ты, – Линде, наконец, удалось вставить слово, – Ан очень хороший, добрый, а какой умный! Он лучший ученик в школе, и учителя говорят, что после выпускного испытания его переведут в Творцы. Он будет учиться в Университете. Он так меня любит! После окончания школы, мы поженимся, мы уже решили.
– Замечательно! Ну, просто замечательно! – всплеснула руками Клавдия Егоровна. – Они уже решили! И как ты представляешь себе жизнь с ним, он в клане Творцов, ты в клане Созидателей. Он-то сможет переезжать куда захочет, и когда захочет, а ты? Ты – Созидатель и должна жить только на одном месте, в элизии. Будешь всю жизнь ждать, когда твой муж соизволит тебя навестить?
– Ну, почему… Творцы могут жениться на Созидателях, я после свадьбы смогу переехать к нему, вести дом.
– Куда переехать? Как переехать?! А наше семейное дело на кого ты собираешься оставить?! Горе-то какое! – прижав ладони к щекам, она покачала головой. – Что скажет отец?! Это убьёт его!
– Мама, я пригласила Ана к нам завтра на праздник. Хочу представить его отцу. Ты же не против? – Линда обняла мать, которая выпучив глаза, как рыба хватала ртом воздух не в состоянии от возмущения произнести ни слова.
Всю ночь девушка почти не сомкнула глаз.
***
Ан был счастлив. Никогда ещё у него на душе не было так хорошо. Он вернулся домой к вечеру. Семья его тёти занимала двухуровневую квартиру на предпоследнем этаже высотного дома. Открыв дверь, Ан уже с порога услышал шум и оживлённый разговор, доносившийся из гостиной, и хотел незаметно пробраться к себе наверх, но аромат тётушкиного рагу из кролика с овощами, так аппетитно доносился из кухни, что он передумал и двинулся туда.
