Антон посмотрел по сторонам и приблизил лицо к деду:
– Где?
– У себя в санитарской комнате.
Антон помолчал и подумал. Это была, несомненно, важная информация, стоящая таблеток.
– Что еще? – спросил он.
– Я… я не знаю.
– Ладно, держи, – сказал Антон и отдал старикану таблетки. Тот сразу же запихнул их в рот и проглотил.
Глаза его стали ярче и безумнее.
– Еще дашь мне? Потом? – спросил он.
– Конечно, дам. Следи за всем и получишь добавку. А теперь иди и помалкивай!
Дед отвернулся и пошел прочь, придерживаясь рукой стены. Левое плечо подрагивало как-то само по себе. Вероятно, он был счастлив.
Антон прошелся по коридору. Посчитал шаги. Заняться было нечем. Больные гуляли поодиночке, ни на кого не обращали внимания. Каждый был в своем мире и вел нескончаемый внутренний диалог – за исключением одной пары, в которой один ненормальный, очень маленького роста, катал другого – верзилу с выпученными глазами – на кресле-каталке. Оба смеялись от удовольствия и что-то бормотали на тарабарском языке. Вот, в общем, и все, что происходило в коридоре.
Двери палат были открыты, и Антон заглянул в одну. Там стояло четыре кровати, две были заняты, другие две – аккуратно заправлены. На окне – железная решетка. «Отсюда просто так не убежишь», – сказал себе Антон и пошел дальше.
Несколько человек безучастно смотрели в холле телевизор. Рядом стоял санитар, скрестив руки, и из-за полуприкрытых глаз наблюдал за больными. Шла передача «Сельский час». Маленький черно-белый экран показывал, как на весенние поля выходили тяжелые гусеничные тракторы и распахивали землю. За каждым трактором летело по несколько ворон, громко каркая. Антон подошел ближе и хотел переключить канал. Санитар остановил его, протянул руку вперед и покачал головой.
– Нельзя, – сказал он.
– Почему?
– По кочану, – ответил он.
Антон ответ принял и вернулся к себе в палату, где лег на кровать поверх одеяла. Вспомнил свои способности в картах. В некоторых играх когда-то он был силен. Теперь это могло ему пригодиться.
Он закрыл глаза и попробовал поспать – вечером он должен быть сильным и отдохнувшим. Другого шанса выбраться отсюда у него могло больше и не представиться.
Спустя 11 часов 24 минуты…
– Ну, кто сдает? – спросил Антон. В зубах у него дымилась сигарета.
– Кто-кто? Ты, – ответил один из санитаров.
Антон глянул по сторонам. Трое из четырех санитаров были уже сильно пьяны, а четвертый еще держался и пытался играть. Все это время Антон делал вид, что пьет вместе с другими. Теперь перед ним лежала большая стопка денег, а на полу стояли четыре пустые бутылки. И все же голова у него предательски кружилась. Ему хотелось лечь и уснуть, но он держался. Он потер себе виски указательными пальцами и спросил:
– А кто из сестер сегодня дежурит?
– Нинка. Она спит всю ночь и к нам никогда не лезет. Сдавай, – ответил один из санитаров.
Антон взял в руки карты и стал перемешивать колоду.
– А кто еще? Нас не накроют?
– Да сдавай. Все спят без задних ног.
– Я тоже спать хочу, – заметил Антон, раскидывая карты по игрокам.
– Нет, нет, – зашумели санитары. – Ты нас облапошил по-черному. Теперь мы должны отыграться. – Один из них показал на стопку денег Антона. – Там у тебя вся моя получка. Что я дома жене скажу? Я должен отыграться…
Антон зевнул и ответил благодушно:
– Ну, отыгрывайтесь, братья…
Он раздал карты и взял в руки свои.
– Мне сегодня как-то нереально везет, – заметил он.
Все тут же уткнули лица в карты, соображая, Антон же, не глядя на свои, сразу сбросил:
– А, черт, не в этот раз!
– Ну, наконец-то, – обрадовался самый пожилой санитар.
Остальные тоже скинули свои карты без борьбы, и он забрал кон. Антон равнодушно проводил глазами помятые купюры.
– Мне не жаль денег, – сказал он и окинул взглядом игроков. – Бумага.
– А зачем она тебе здесь? Бумага?
– И вправду, зачем? – спросил себя Антон вслух. – Разве что с приятными людьми время провести? Мы же все тут – друзья?
– Да без базару! Друзья! Друзья! – загалдели пьяные санитары вразнобой.
– А давайте немного пропьем этой бумаги? – Антон подкинул вверх деньги, лежащие перед ним на столе. – А то сушняк давит!
Деньги медленно упали на стол. Антон сгреб их рукой.
– Бумага есть бумага!
– Ты платишь! – предложил пожилой санитар.
– Конечно, плачу. Угощаю всех! – закричал Антон и бросил на центр стола пачку денег. – Кто пойдет?
– Я сгоняю, – ответил рыжий санитар. – Я знаю, где сейчас можно кирево взять.
– Бери на все!
– Ясный перец! На все!
– Одна нога здесь, другая – там, – сделал заключение пожилой.
Рыжий сгреб деньги со стола, сунул их в карман белого халата и вышел за дверь.
– Он надолго? – спросил Антон, проводив его взглядом. – А то будем ждать до рассвета от тети привета…
– Да нет, – ответил пожилой. – Он у Зинки купит в соседнем доме. Она ночью в два раза дороже продает, сука! – Он поднял карты со стола: – Ну что, на троих?
– Давай сделаем перекур, – ответил Антон. – Я пока пойду отолью – освобожу место.
– Дело говоришь, – заметил пожилой, зевая в густые усы.
Антон медленно поднялся из-за стола и, пошатываясь, вышел. Он не спеша, словно важная птица, прошел по полутемному и пустому коридору и оказался в туалете. Сделал еще пару шагов к раковине, и тут его буквально вывернуло. В унитаз он не попал. «Ну и черт с ним! – решил он. – Утром уберут. Пойди догадайся, чье это?» Антон сунул голову под кран и открыл холодную воду. Постоял немного, приходя в себя. Затем завинтил его и вышел из туалета.
Когда Антон вернулся назад, все трое санитаров уже отключились. Четвертый еще не вернулся, и кто знает, вернется ли вообще? В комнате раздавался дружный храп.
Антон подошел к пожилому и попытался его растолкать.
– А? Что? – спросил он, щурясь на яркий свет.
Антон пододвинул настольную лампу ближе и направил свет ему в лицо:
– Саня пропал.
– Что?
– Где ключи от входной двери?
– Чего?
– Я говорю – где ключи от входной двери? Я сам схожу за вином. Саня пропал.
– Что?
– Саня пропал. Ушел и нету… Пойду его искать. Идешь со мной?
– Не… я не могу. – Пожилой замотал головой.
– Вставай!
– Не… я… не… – он что-то бормотал себе под нос. В горле у него забулькало.
– Где ключи? – закричал Антон.
На мгновение санитар открыл глаза. Жизнь в них отсутствовала.
– Посмотри в карманах, – ответил он наконец и закрыл глаза. – Его голова упала на стол со стуком. От удара он не проснулся и тут же присоединился к дружному храпу.
Антон порылся у него в карманах и достал связку ключей. Он хотел уже идти, когда подумал – а вдруг это не те ключи? Не от той двери? Антон стал шарить дальше, но больше ничего не нашел. Тогда он вывернул карманы двух других санитаров и собрал все ключи, какие у них были.
Потом Антон окинул взглядом стол – карты, деньги, еда, закуска, – все перемешано. Он сфокусировал взгляд: открытые шпроты, огурцы, соль, завтрак туриста – страшная гадость и вот оно – полупустая бутылка красного молдавского вина. Антон поднес ее ко рту и хорошенько приложился. Опустил руку и посмотрел на санитаров. Все они спали, как утомившиеся невинные дети. Что-то детское было в их расслабленных лицах. Что-то святое. Наверное, это можно назвать чистотой, подумал Антон.
– Отдыхайте, ребята, – сказал он тихо и умиротворенно и вышел наружу. С бутылкой в руке он прошел через коридор, освещенный ночным светом, и не без труда добрался до железной входной двери.
Первый ключ, который он засунул в замок, не подошел. И второй – тоже. Тогда Антон запихнул бутылку в карман пижамы и стал подбирать ключи из разных связок. В голове у него мутилось. Но при этом он почему-то продолжал думать о чистоте. Допился ли он до такой чистоты, которую он увидел в санитарах? Он не был уверен.
Наконец он подобрал нужный ключ, и дверь открылась. Антон легко толкнул ее рукой, и она распахнулась во всю ширь. В его лицо дохнула ночная свежесть. Он набрал воздух полной грудью и задержал в себе. Закружилась голова.
Потом Антон шагнул в темноту.
Светило яркое весеннее солнце.
Антон проснулся от грубого толчка в бок. Открыл глаза. И первое, что заметил, были ноги. Мужские и женские. Антон приподнялся и сел. Посмотрел по сторонам. Рядом с ногами валялась пустая бутылка. Он поднял голову и увидел, что вся администрация клиники собралась вокруг дерева, под которым он уснул, и сверху вниз смотрит на него.
Антон немного поморгал глазами. Закрыл, открыл. Видение не исчезло. Жизнь продолжалась.
– Закурить ни у кого не будет? – спросил он.
Ровно через час Антон сидел, спеленутый в смирительную рубашку, на стуле и внимательно смотрел на врача. Ему хотелось курить, и чесалась лодыжка. Виноватым он себя не считал.
