Врач закончила писать, отложила ручку и подняла бледное лицо:
– К сожалению, в нашем стационаре нет одноместных палат, где мы могли бы держать таких, как вы. Поэтому мы переводим вас в другую больницу, с более строгим режимом.
– А нельзя меня оставить здесь? – спросил Антон. – Терапия шла мне на пользу. Я уже чувствовал улучшение.
– Вы споили до бессознательного состояния персонал клиники, совершили побег. Будете отрицать?
– Нет.
– Вы – опасный пациент, – заметила врач. – Для вашего содержания нужны особые условия и терапия.
– Одноместная палата? Трепанация черепа? Шокотерапия?
– Да – одноместная палата. И минимальный контакт с больными и персоналом. Возможно, шокотерапия.
Антон покачал головой. Дело принимало серьезный оборот:
– А если я скажу, что сейчас 1975 год? Что тогда?
На лице женщины в белом колпаке залегли глубокие морщины, губы стали тоньше, а глаза темнее. Она нажала на кнопку под столом. Вошел трезвый санитар из новой смены. Антон его не знал.
– Машина пришла? – спросила врач.
– Пришла.
– Счастливого пути!
Антон встал и пошел к выходу из кабинета вслед за санитаром.
В коридоре его переодели в одежду, в которой он поступил, и, взяв с двух сторон под руки, повели на улицу. Больные провожали его долгими взглядами, дед вжался в дверь своей палаты, но в остальном все было спокойно – ненормальные жили своей нормальной жизнью.
На улице Антона передали двум другим санитарам.
– Смотрите за ним в оба, – сказал санитар из клиники. – Он буйный.
– Да ладно, мало ли мы психов перевезли, – ответил один из них. – Ну, что, псих, поехали? – спросил он у Антона.
– Поехали, – ответил он и залез в темно-зеленый «уазик» с красным крестом на борту.
Один из санитаров сел вперед к водителю, а другой – в салон вместе с Антоном. Машина тронулась и выехала за железные ворота клиники.
Вскоре за окном стали проноситься зеленые улицы и площади Углеца. Транспаранты, красные флаги, желтые бочки с квасом и дети в красных галстуках – все было на своем месте, и где-то там в этих улицах затерялась Наташа.
Антон долго смотрел в окно, потом повернулся к санитару, сидевшему напротив на деревянной скамейке. Тот мучился с похмелья. Антон почувствовал в нем родственную душу.
– Мы с ребятами вчера хорошо погуляли, – как бы между прочим заметил Антон.
– Слышал, – буркнул санитар.
– Хорошо время провели. По три бутылки уговорили на брата. Прикинь?
– Угу…
– Я вижу, ты тоже время зря не терял?
– Угу…
– Что пил?
– «Агдам».
– Мы тоже…
Машину потряхивало на разбитой дороге.
– Долго ехать? – спросил Антон.
– А то ты не знаешь?
– Как насчет бухнуть?
– Бухнуть?
– Я знаю, где взять.
– Нельзя.
– Можно.
– Нельзя.
– Это нам по пути – на Затонной. Тут рядом.
Пауза.
– Круг.
– Зато там у меня есть кирево, – сказал Антон и отвернулся, словно разговор ему наскучил.
– Врешь, – ответил санитар.
Антон повернулся всем телом и подался вперед:
– Давай поедем заберем. Жаль, добро пропадает. Когда я еще выберусь…
– Нельзя, – замотал головой санитар. – Нельзя…
– А срать в штаны можно? – закричал на него Антон.
– Что? – удивился санитар.
– А я сейчас это сделаю. Прямо тут. А потом нассу.
– Зачем?
– Я сумасшедший! Какой с меня спрос? А если ты не соображаешь, когда тебе предлагают хорошее дело, тогда будешь ехать и нюхать. Усек?
– Нет.
– Кто из нас псих? – спросил Антон.
– Ты.
Антон покачал головой:
– Нет, это ты псих. А я не псих, потому что живу по другим правилам. Там, где ты говоришь нельзя, я говорю – можно. Это свобода, чувак. Философское понятие.
– Не понял.
Санитар помотал головой. Видно, что он честно пытался сообразить, но что-то в нем перемыкало, и вся цепь не работала.
– Давай снова, – предложил Антон.
– Ну.
– Выпить хочешь?
– Ну.
– Ты вот что любишь?
Антон наклонил голову и приблизился поближе.
– «Агдам» люблю, – заметил санитар.
– И я люблю «Агдам».
– Ух ты!
– А у меня там три бутылки. «Агдама». Ехать долго. По дороге и выпьем. Ну как?
Санитар задумался. Видимо, в этот раз все сработало, и цепь замкнулась. Он постучал в переднее окошко, отделяющее салон от водительской кабины. Там появилась голова другого санитара.
– Серега, надо на Затонную заехать. Кирева взять, – сказал первый. – Говорит, припас у него там.
Второй санитар внимательно посмотрел на Антона, потом на водителя.
– Семеныч, ты как? – спросил он.
– Как, как… С утра уже трубы горят!
– Ну так давай, – с обидой закричал санитар, – заворачивай! Чего спишь?
Водитель резко дал по тормозам – все в салоне полетели на пол. Потом радостно крутанул руль, и «уазик» практически развернувшись на одном месте, помчался в обратную сторону, подпрыгивая на кочках и завывая мотором.
Вскоре впереди показался продуктовый магазин. Антон крикнул, чтобы рулили прямо к нему. Перед магазином «уазик» затормозил всеми четырьмя колесами и встал как вкопанный.
– Все, приехали, – сказал Антон, и они все, включая водителя, выбрались на улицу.
– И где тут кирево? – спросил первый санитар.
– В магазине. Я тут грузчиком работал. Пошли, у меня там есть заначка.
Вся компания зашла внутрь пустого магазина и остановилась в центре зала.
– Ждите тут, а я сейчас все организую, – сказал Антон.
Он подошел к Валентине, одиноко стоящей за прилавком:
– Привет.
– Привет, – Валентина понимающе покачала головой. – Собутыльников привел?
– Пошептаться надо, – сказал Антон, понизив голос до шепота.
Валентина придвинула голову в белом чепце:
– Ну?
– У тебя здесь есть черный ход?
– Ну, есть.
– Выпусти меня незаметно.
Пауза.
– А что мне за это будет?
– Все, что захочешь!
– Все?
– Да.
– А если я захочу побывать в раю?
– Я тебе это устрою, – сказал Антон и махнул рукой своим друзьям – мол, все в порядке, сейчас будет!
Валентина оценивающе посмотрела на Антона. Тот приосанился и повернул лицо в профиль, потом обратно. Опять придвинул лицо:
– И еще мне нужно три бутылки «Агдама». Ребят подогреть. Я потом отработаю.
Валентина немного отстранилась и поправила блузку на пышной груди.
– Тебе это будет дорого стоить, – заметила она скучным голосом.
– Договорились!
– Договорились? – переспросила она.
– Да. Я постою здесь, а ты вынеси две бутылки. Скажи – третью, мол, не нашла. Хорошо? И запасной ход открой. Ладно?
– И когда теперь тебя ждать?
– На днях появлюсь.
– Ладно-о… Стой тут.
Она медленно, с достоинством повернула свое большое и красивое тело и пошла в подсобку, на ходу поправляя прическу и поглядывая на санитаров. Антон сразу вернулся к ним, а она скрылась в подсобке, прикрыв дверь в зал.
– Сейчас вынесет.
Прошло несколько томительных минут.
– Что-то долго, – заметил один из санитаров.
– Сейчас, сейчас выйдет! – успокоил всех Антон.
Через минуту появилась Валентина и протянула Антону две бутылки «Агдама». Он передал их водителю.
– Ты сказал, что будет три бутылки, – заметил тот.
Санитары закивали головами.
– Я нашла только две, – ответила им Валентина.
– Как насчет двух бутылок? – спросил Антон.
На лице одного из санитаров появилась боль:
– Обманывать нехорошо, – сказал он. – Ты обещал три бутылки.
– Третья, наверное, закатилась, – предположил Антон.
– Я все обыскала. – Валентина сделала круглые глаза и развела руками.
– Я знаю, где она. Нести? Или двух хватит? – спросил Антон.
– Неси! Только быстро.
– Я мигом, – сказал Антон и исчез в подсобке.
Антон прошелся по коридору, заглянул в бухгалтерию и увидел бутылку «Агдама» на столе. Он подошел, взял ее в руки и посмотрел на телефон. Поставил бутылку на стол и набрал номер своего офиса.
Тишина.
Антон положил трубку, подхватил бутылку и быстро вышел. Немного постоял, прислушиваясь. Из торгового зала раздавались негромкие голоса санитаров, потом громкий хохот Валентины. «Ну, вот и хорошо», – сказал Антон себе и рванул к черному выходу. Пробежав рысцой по коридору, он распахнул дверь и увидел длинную улицу с тополями по краям. Ее переходила рыжая кошка. Посередине она остановилась и лениво почесала лапой себе спинку. Чувство свободы захлестнуло Антона, как порыв свежего ветра, и он помчался что есть сил вперед.
До вечера Антон прятался за туалетами в городском парке. Одна из женщин его увидела. Она вскрикнула и заслонила лицо руками от испуга. Она вообразила, что это насильник, караулящий женщин. Когда она открыла глаза, Антон уже исчез. Он забрался глубоко в кусты сирени и безвучно допил бутылку «Агдама». Сидел тихо и про себя матерился. Женщина ушла, поправляя юбку и все время оглядываясь. Она была привлекательная и знала себе цену, что редко встречается в таких малых городишках.
