1830
"Через ливонские я проезжал поля…"*
Через ливонские я проезжал поля*,Вокруг меня всё было так уныло…Бесцветный грунт небес, песчаная земля —Всё на́ душу раздумье наводило.Я вспомнил о былом печальной сей земли —Кровавую и мрачную ту пору*,Когда сыны ее, простертые в пыли, Лобзали рыцарскую шпору.
И, глядя на тебя, пустынная река*,И на тебя, прибрежная дуброва,«Вы, — мыслил я, — пришли издалека, Вы, сверстники сего былого!»Так! вам одним лишь удалосьДойти до нас с брегов другого света.О, если б про него хоть на один вопрос Мог допроситься я ответа!..Но твой, природа, мир о днях былых молчитС улыбкою двусмысленной и тайной, —Так отрок, чар ночных свидетель быв случайный,Про них и днем молчание хранит*.
Начало октября 1830
"Песок сыпучий по колени…"*
Песок сыпучий по колени…Мы едем — поздно — меркнет день,И сосен, по дороге, тениУже в одну слилися тень.Черней и чаще бор глубокий —Какие грустные места!Ночь хмурая, как зверь стоокий,Глядит из каждого куста!*
Октябрь 1830
Осенний вечер*
Есть в светлости осенних вечеровУмильная, таинственная прелесть!..Зловещий блеск и пестрота дерёв,Багряных листьев томный, легкий шелест,Туманная и тихая лазурьНад грустно-сиротеющей землеюИ, как предчувствие сходящих бурь,Порывистый, холодный ветр порою,Ущерб, изнеможенье — и на всемТа кроткая улыбка увяданья,Что в существе разумном мы зовемБожественной стыдливостью страданья!
Октябрь 1830
Листья*
Пусть сосны и елиВсю зиму торчат,В снега и метелиЗакутавшись, спят, —Их тощая зелень,Как иглы ежа,Хоть ввек не желтеет,Но ввек не свежа.Мы ж, легкое племя,Цветем и блестимИ краткое времяНа сучьях гостим.Всё красное летоМы были в красе —Играли с лучами,Купались в росе!..Но птички отпели,Цветы отцвели,Лучи побледнели,Зефиры ушли.Так что же нам даромВисеть и желтеть?Не лучше ль за нимиИ нам улететь!О буйные ветры,Скорее, скорей!Скорей нас сорвитеС докучных ветвей!Сорвите, умчите,Мы ждать не хотим,Летите, летите!Мы с вами летим!..
Октябрь 1830
Альпы*
Сквозь лазурный сумрак ночиАльпы снежные глядят;Помертвелые их очиЛьдистым ужасом разят.Властью некой обаянны,До восшествия ЗариДремлют, грозны и туманны,Словно падшие цари!..Но Восток лишь заалеет,Чарам гибельным конец —Первый в небе просветлеетБрата старшего венец.И с главы большого братаНа меньших бежит струя,И блестит в венцах из златаВся воскресшая семья!..
Октябрь? 1830
Mala aria[19]*
Люблю сей божий гнев! Люблю сие незримоВо всем разлитое, таинственное Зло —В цветах, в источнике прозрачном, как стекло,И в радужных лучах, и в самом небе Рима!Всё та ж высокая, безоблачная твердь,Всё так же грудь твоя легко и сладко дышит,Всё тот же теплый ветр верхи дерев колышет,Всё тот же запах роз… и это всё есть Смерть!..Как ведать, может быть, и есть в природе звуки,Благоухания, цветы и голоса —Предвестники для нас последнего часа́И усладители последней нашей муки, —И ими-то Судеб посланник роковой,Когда сынов Земли из жизни вызывает,Как тканью легкою, свой образ прикрывает…Да утаит от них приход ужасный свой!..
1830
"Сей день, я помню, для меня…"*
Сей день, я помню, для меняБыл утром жизненного дня:Стояла молча предо мною,Вздымалась грудь ее волною,Алели щеки, как заря,Всё жарче рдея и горя!И вдруг, как солнце молодое,Любви признанье золотоеИсторглось из груди ея…И новый мир увидел я!..
1830
Из «Фауста» Гёте*
1
Звучит, как древле, пред тобою Светило дня в строю планет И предначертанной стезею, Гремя, свершает свой полет! Ему дивятся серафимы, Но кто досель его постиг? Как в первый день, непостижимы Дела, всевышний, рук твоих! И быстро, с быстротой чудесной, Кругом вратится шар земной, Меняя тихий свет небесный С глубокой ночи темнотой. Морская хлябь гремит валами И роет каменный свой брег, И бездну вод с ее скалами Земли уносит быстрый бег! И беспрерывно бури воют, И землю с края в край метут, И зыбь гнетут, и воздух роют, И цепь таинственную вьют. Вспылал предтеча-истребитель, Сорвавшись с тучи, грянул гром,
Но мы во свете, вседержитель, Твой хвалим день и мир поем. Тебе дивятся серафимы! Тебе гремит небес хвала! Как в первый день, непостижимы, Господь! руки твоей дела!
2
«Кто звал меня?»
— «О страшный вид!» — «Ты сильным и упрямым чаром Мой круг волшебный грыз недаром — И днесь…» — «Твой взор меня мертвит!» — «Не ты ль молил, как исступленный, Да узришь лик и глас услышишь мой? Склонился я на клич упорный твой И се предстал! Какой же страх презренный Вдруг овладел, титан, твоей душой?.. Та ль эта грудь, чья творческая силаМир целый создала, взлелеяла, взрастила И, в упоении отваги неземной, С неутомимым напряженьем До нас, духо́в, возвыситься рвалась? Ты ль это, Фауст? И твой ли был то глас,Теснившийся ко мне с отчаянным моленьем? Ты, Фауст? Сей бедный, беспомо́щный прах, Проникнутый насквозь моим дхновеньем,Во всех души своей дрожащий глубинах?..» — «Не удручай сим пламенным презреньем Главы моей! Не склонишь ты ея!Так, Фауст я, дух, как ты! твой равный я!..»— «Событий бурю и вал судеб Вращаю я, Воздвигаю я, Вею здесь, вею там, и высок и глубок! Смерть и Рождение, Воля и Рок, Волны в боренье, Стихии во пренье, Жизнь в измененье — Вечный, единый поток!..
Так шумит на стану моем ткань роковая, И богу прядется риза живая!» — «Каким сродством неодолимым, Бессмертный дух! влечешь меня к себе!» — «Лишь естествам, тобою постижимым, Подобен ты — не мне!..»
3
Чего вы от меня хотите, Чего в пыли вы ищете моей, Святые гласы, там звучите, Там, где сердца и чище и нежней. Я слышу весть — но веры нет для ней! О вера, вера, мать чудес родная, Дерзну ли взор туда поднять, Откуда весть летит благая! Ах, но, к нему с младенчества привычный, Сей звук родимый, звук владычный, — Он к бытию манит меня опять! Небес, бывало, лобызаньеСрывалось на меня в воскресной тишине,Святых колоколов я слышал содроганье В моей душевной глубине,И сладостью живой была молитва мне! Порыв души в союзе с небесами Меня в леса и долы уводил — И, обливаясь теплыми слезами, Я новый мир себе творил. Про игры юности веселой,Про светлую весну благовестил сей глас — Ах, и в торжественный сей часВоспоминанье их мне душу одолело! Звучите ж, гласы, вторься, гимн святой! Слеза бежит! Земля, я снова твой!
4
Зачем губить в унынии пустом Сего часа благое достоянье?Смотри, как хижины с их зеленью кругом Осыпало вечернее сиянье.
День пережит, — и к небесам иным Светило дня несет животворенье. О, где крыло, чтоб взвиться вслед за ним,Прильнуть к его лучам, следить его теченье? У ног моих лежит прекрасный мир И, вечно вечереющий, смеется…Все выси в зареве, во всех долинах мир, Сребристый ключ в златые реки льется. Над цепью диких гор, лесистых стран Полет богоподобный веет, И уж вдали открылся и светлеет С заливами своими океан. Но светлый бог главу в пучины клонит, И вдруг крыла таинственная мощьВновь ожила и вслед за уходящим гонит, И вновь душа в потоках света тонет. Передо мною день, за мною нощь.В ногах равнина вод, и небо над главою. Прелестный сон!.. и суетный!.. прости!.. К крылам души, парящим над землею, Не скоро нам телесные найти.Но сей порыв, сие и ввыспрь и вдаль стремленье, Оно природное внушенье, У всех людей оно в груди… И оживает в нас порою, Когда весной, над нашей головою, Из облаков песнь жавронка звенит, Когда над крутизной лесистой Орел, ширяяся, парит, Поверх озер иль степи чистой Журавль на родину спешит.
5
Державный дух! Ты дал мне, дал мне всё, О чем молил я! Не вотще ко мне Склонил в лучах сияющий свой лик! Дал всю природу во владенье мне И вразумил ее любить. Ты дал мне Не гостем праздно-изумленным быть На пиршестве у ней, но допустил Во глубину груди ее проникнуть, Как в сердце друга! Земнородных строй
Провел передо мной и научил — В дуброве ль, в воздухе иль в лоне вод — В них братии познавать и их любить! Когда ж в бору скрыпит и свищет буря, Ель-великан дерев соседних с треском Крушит в паденье ветви, глухо гул Встает окрест и, зыблясь, стонет холм, Ты в мирную ведешь меня пещеру, И самого меня являешь ты Очам души моей — и мир ее, Чудесный мир, разоблачаешь мне! Подымется ль, всеуслаждая, месяц В сиянье кротком, и ко мне летят С утеса гор, с увлажненного бора Сребристые веков минувших тени И строгую утеху созерцанья Таинственным влияньем умиляют!
Конец 1820-х — начало 1830-х годов
