Бенкендорф помолчал и совершенно другим тоном продолжил нашу беседу.
— Алексей Андреевич, не буду скрывать, я лично испытал чувство облегчения, когда вы сказали, что граф Белинский мертв. Он был слишком опасным человеком. Его мы начали искать по всей Европе на следующий день после Ватерлоо, но тщетно. Он как сквозь землю провалился. Единственное, что точно узнали, что он где-то в Европе. Похоже его ненависть к вашему отцу была превыше всего, если он для мщения вам покинул свое убежище. Будьте осторожны и займитесь, пожалуйста, каким-нибудь спокойным делом.
Генерал встал, показывая своим видом, что наш разговор окончен. Но неожиданно он ухмыльнулся и со смешком произнес.
— Да, забыл вам сказать, Государь проявил твердость и отказал брату в его просьбе. Польская армия будет участвовать в войне.
Я оказался прав и таинственный гость сразу же покинул особняк генерала. Архипу не составило труда проследить за ним и выяснить, что он такой.
Толстый господин, страдающий одышкой, оказался чиновником из ведомства генерала Бенкендорфа. Он утром приехал из Варшавы и уже вечером, почти сразу же после отъезда из особняка своего шефа отбыл обратно. Фамилию его Архип не узнал, но это было совершенно не принципиально.
Я и без совета Бенкендорфа решил вести спокойный размеренный образ жизни, пока естественно. Спешить было некуда. Еще раз все взвесив, я остался при своем прежнем решении. Спокойно живем и занимаемся подготовкой в предстоящим великим свершениям.
Главное российские и семейные дела, на втором месте ожидание и подготовка к европейскому времени «Ч» — летним потрясениям 1830-ого года, очередной революции во Франции и паровозом в Бельгии.
На следующий день состоялось великое переселение на Пулковскую мызу. Мои дамы быстро обустроились на новом месте и были а восторге от невиданных ранее бытовых удобств, один душ чего стоил.
Соня конечно хотела сразу же после возвращения в Россию поехать к бабушке, но Матвей категорически запретил это делать, срок беременности был уже приличный и он считал, что поездка чуть ли не на Урал явно перебор.
У Сониной семьи было два имения: одно в Новгородской губернии, а другое в Заволжье под Уфой. Там перед нашим приездом что-то случилось и Сонина бабушка срочно туда уехала. Она не внучке отписала о случившемся, а коротко и сухо написала о своем срочном отъезде.
Новгородское имение принадлежало моей жене и бабушке Наталье Петровне, а уфимское её брату и в их отсутствие они управлялись бабушкой.
Вечером дня великого переселения в Пулково из Питера примчался курьер и привез письмо Бенкендорфа с просьбой срочнейшим образом ехать в имение Николая Андреевича, там что-то случилось и погиб местный капитан-исправник и еще кто-то.
Русских литературных слов у меня несколько минут не было от слова совсем и было острейшее желание срочно увидеть жандармского босса и задать ему маленький вопросик: «Александр Христофорович, а как же просьба заняться чем-нибудь спокойным?». Можно подумать, что я специально ищу на свой хребет различные приключения и неприятности, типа дуэлей и бандитских нападений.
Но делать нечего, надо ехать, вот только требуется решить небольшую деликатнейшую проблему: подать эту свою поездку так, чтобы супруга не волновалась. Все таки она на шестом месяце и лишние волнения ей явно не к чему.
Но пока я придумывал, что мне наплести жене, Соня неведомым мне образом узнала о письме Бенкендорфа и проблема сама собой разрешилась, она к этому отнеслась на удивление спокойно, только попросила взять с собой побольше людей. Думаю, эта её реакция такой была благодаря сестрице Анне, они уже к моей радости успели подружиться.
Посовещавшись с Иваном Васильевичем, я решил с собой взять пятерых человек: его самого, месье Анри, Петра, Архипа и Герасима. Тимофей остался в Пулково, Соне очень нравилась его стряпня. Сергея Петровича я решил на этот раз не привлекать, ему все еще не здоровилось.
До Уфы было без малого две тысячи верст и мы совершили почти подвиг, потратив на дорогу до неё всего неделю. Генерал вместе с письмом любезно прислал мне подорожную, но все равно на дорогу я потратил почти тысячу рублей, но зато мы на аочтовых станциях быстро и без всякой волокиты получали лошадей и причем самых лучших.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Наталью Петровну мы догнали в Казани, наше общение было очень коротким всего полчаса, ничего нового она мне не сообщила, сказала только, что в имении был какой-то взрыв, да рассказала о самом имении.
Имение было расположено недалеко от дороги Уфа-Стерлитама, на границе двух уездов. Имение представляло деревню на две с небольшим сотни дворов, господа там бывали крайне редко, раз в год, а Соня с братом ни разу. Но имение приносило стабильный доход и никаких проблем там после Пугачевского восстания не было. За имением присматривал местный капитан -исправник за какую-то символическую сумму, десять рублей ассигнациями в год.
Наталья Петровна в свои пятьдесят пять выглядела просто великолепно, женщины всех сословий первой половины 19-ого века в большинстве своем выглядят уже как старухи. Но Сонина бабушка была еще очень даже ничего, старухой её называть язык не поворачивался, вдобавок она была еще очень доброй и энергичной.
Соня была похожа на свою бабушку и глядя на неё у меня мелькнула мысль, что так будет выглядеть моя жена в свои пятьдесят пять.
В Уфе меня ждал большой сюрприз, из Охотска сухопутным путем, прослужив больше десяти на Дальнем Востоке и в Америке, возвращался мой крестный капитан-лейтенант Сергей Федорович Берсеньев со своей женой и двумя детьми.
В Уфу они приехали на неделю раньше, а так как о чрезвычайном происшествии в имении Николая Андреевича все продолжали говорить, то он естественно тоже об этом услышал и решил задержаться до моего приезда.
Светлейший князь Новосильский для губернской Уфы был человек большой и важный и то, что с ним породнился молодой барин Николай Андреевич знала каждая уфимская собака. Так же как и то, что я должен приехать.
Уездное начальство решило пока особого шума не поднимать, следствие конечно велось, но ни шатко, ни валко, то есть на самом деле никак. С подачи губернских властей новый капитан-исправник решил дождаться моего приезда, но когда мой крестный решил осмотреться в имении, то он охотно предоставил ему эту возможность и любезно сопроводил его.
Капитан-лейтенант Берсеньев был мужчина сорока лет, почти весь седой, глядя на него, даже если он был без мундира, можно было безошибочно сказать, что это старый морской волк. Он часто курил трубку или просто держал её в руках и казалось что от него веет каким-то морским духом.
Капитан говорил глухим басом, но был очень немногословным и редко улыбался. Но увидев меня, он заулыбался широкой ребячьей улыбкой и поспешил представиться. Я от неожиданности опешил и у меня даже непроизвольно на мгновение немного отвисла челюсть. Про крестного мне много рассказывала нянюшка, она в нем души не чаяла и очень сожалела когда от уплыл в дальние края.
— Сергей Федорович, вот уж кого не чаял здесь увидеть, — поставив на место свою челюсть проговорил я. — Врать не буду, вас почти не помню, но вы не представляете сколько всего мне о вас рассказывала моя нянюшка. Она вас наверное каждый день вспоминает.
— А вы знаете Алексей Андреевич, мы с женой её тоже часто вспоминаем, особенно когда появляются какие-нибудь проблемы с детьми.
Капитан несколько мгновений помолчал, задумчиво покрутил свою трубку и убрал её в карман.
— В тех краях жить ведь не просто, Елене Ивановне, — я решил, что капитан так называет свою жену, — часто не хватало помощи женских рук. Будь моя воля я бы и дальше остался там, но семье уже было невмоготу.
— И какие ваши дальнейшие планы, если не секрет?
— Если вы не возражаете, помогу вам здесь, а вернувшись в Питер подам с отставку. Деньги у нас есть, мечтаем купить небольшую деревеньку где-нибудь на Волге и жить там остаток дней.
— Помощь вашу приму с благодарностью.
