Дым медленно рассеивался. Взгляду открывались разорванные тела, лужи крови. Шевелились, пытались ползти раненные. Мануэль Кадура и Хосе Саланта были, несомненно, мертвы. Капитан в неестественной позе лежал на помосте, а голова стармеха болталась на перебитой осколком шее.
Кэт зажала рот руками и давила в себе порывы рвоты.
— Ты слишком брезгливая для журналистки, — вполне спокойно проговорил Джон, выключая камеру.
— Почему ты не снимаешь?
— А что уже снимать? Все равно кровавые трупы показывать на нашем канале нельзя, все прикроют «квадратиками».
Джон осмотрелся — Джеффри бесследно исчез.
— Давай посмотрим, как все было, — предложила немного пришедшая в себя Кэт. Ей необходимо было чем-то себя занять.
— В камере будет то же самое, что и на улице. — Джон тем временем, вопреки своим же словам, отмотал и включил запись.
Тележурналисты смотрели на экран. Там показалось все еще мирное кафе. Джеффри Гранд сидел за столиком и беседовал с капитаном и стармехом «Вест Стар». Затем громыхнул взрыв, изображение на камере дернулось.
— Дальше не надо, — сказала Кэт. — Снова отмотай. Дай сам момент взрыва, покадрово дай.
— Нет проблем, — согласился Джон.
Он отмотал запись. На экране запрыгали отдельные кадры, мало отличимые друг от друга. Сам момент взрыва уложился в нескольких из них. Теперь было точно видно, что взорвалось.
— Это был портфель, оставленный под соседним столиком, — прошептала журналистка.
— Тебе бы следователем работать, — проговорил Джон, заинтересовавшись. — А как он туда попал?
— За мной не одно журналистское расследование, — похвалилась Кэт Симпсон.
Вновь стали отматывать запись к началу. Журналистка так разволновалась, что вновь закурила. Джон отмахнулся от дыма, приспустил стекло.
— Вот кто его оставил. — Кэт накрашенным ярко-желтым лаком ногтем указала на араба, покинувшего столик и оставившего под ним портфель.
Голова его была обмотана «арафаткой» так, что лица практически не рассмотреть. Кассета загудела на перемотке. Джон отыскал место, когда по записи араб входил в кафе. Все сходилось. В руках он нес портфель, заходил после того, как в кафе поднялись Джеффри со своими спутниками.
— Совпадение или…
Кэт не успела договорить. В дверцу микроавтобуса постучали. Она скосила глаза и ойкнула. В окно заглядывал тот самый террорист в «арафатке», а из натянутого на кисть правой руки рукава на тележурналистов был нацелен ствол пистолета.
— Кассету сюда давай, — тихо проговорил он на плохом английском.
Джон замешкался.
— Ты не понял? — переспросил убийца.
— Он сейчас отдаст, — испуганно произнесла Кэт.
Джон неохотно выщелкнул кассету, протянул ее в окно. Террорист ловко опустил ее в один из многочисленных карманов камуфляжа, приложил палец к губам, а потом провел ладонью по шее, давая понять, чем может окончиться для журналистов излишняя болтливость, после чего торопливо зашагал прочь.
— Надо его задержать, — предложил Джон.
— Ты сам его собрался задерживать? — нервно выкрикнула Кэт. — Даже полиция пока не приехала. Я еще жить хочу. Такой материал увели!
— Тогда пошли снимать. Потом полиция нас туда не пустит.
— Сам иди. — Кэт поджала губы.
— Не забудь, у тебя в руках зажженная сигарета. Дотлеет до пальцев, обожжешься.
— Все я помню. Вот урод!
— Не боишься одна в машине оставаться? — Оператор открыл дверцу и спрыгнул на землю.
— Самое страшное уже случилось.
— Но не с нами, — неудачно пошутил Джон.
Он захлопнул дверцу и пошел к кафе, на ходу вскинув камеру на плечо.
Глава 11
Первоначальный план побега Кати Сабуровой не сработал. Она рассчитывала использовать привлекательность и молодость — свою и Хельги. Несколько выверенных взглядов, жестов, якобы томный вздох могли снести «крышу» любому молодому повстанцу. К тому же перед ними были европейки, а редкость всегда ценится дороже. Дальше все бы стало, как любил говорить контр-адмирал Нагибин, делом техники. Оглушить расслабившегося боевика Катя могла бы голыми руками. Но Надим Аль-Хитаб словно предчувствовал подобную подставу. Приносить еду и питье пленницам он поставил немолодого боевика, которому женские прелести, по большому счету, были «по барабану». В отряде повстанцев он просто зарабатывал деньги для своей многочисленной семьи. Он не посчитал даже нужным назваться пленницам. А когда Катя попыталась невзначай с ним заигрывать, то скупыми, но доходчивыми жестами напомнил, что считает всех европейских женщин продажными распутницами, и, была б его воля, он бы их всех перестрелял. В том числе и Катю с Хельгой. Так что планы приходилось менять на ходу, немолодой мужчина оказался непробиваемым в этом плане.
Сабурова и ее подруга по несчастью сквозь щели между досками в своей тюрьме видели, как утром Надим вместе со своим заместителем Кусэем Дакка, Мартином и Карлом грузили в джип водолазное снаряжение. Вернулись все они к обеду. Главарь повстанцев был в бешенстве. Женщинам удалось услышать лишь обрывок разговора. Но из него становилось ясно, что кто-то заварил люки на затонувшем судне. И теперь, чтобы их вскрыть, требовался хоть и незамысловатый инструмент типа «болгарки» или резака, но… в герметическом исполнении. Иначе под водой он работать не будет. Где взять такой инструмент, Надим не имел понятия. Когда он похищал троицу дайверов, то не удосужился прихватить и весь их багаж. Как человек сухопутный, он думал только про акваланги и компрессор для их зарядки. На этом его знания о подводном деле и заканчивались. Естественно, что Мартин с Карлом вполне могли бы подсказать, где берут подобный инструмент, но помогать Надиму не были настроены. Твердили, что единственный способ — это заказать покупку по Интернету. Совет хороший, но доставки следовало ждать неделю. Еще они советовали достать этот инструмент у флотских военных. Но и это являлось утопией. Флотские поголовно были преданы режиму Асада.
Новость, с одной стороны, была ободряющей. Во-первых, она свидетельствовала, что Саблин с Зиганиди сумели освободиться из трюма. Подводный сварочный аппарат у них имелся, это Катя знала точно. Никто бы другой не стал заниматься подобным. Во-вторых, получалась небольшая отсрочка для побега. И можно было, да и нужно, сменить тактику.
— Слушай меня. Сделаем так… — зашептала Катя своей соседке.
— Это очень опасно, — предостерегла Хельга.
— А другого выхода у нас нет. Или ты придумала иной план?
— Иного плана у меня нет, — призналась Хельга.
— Вот видишь. Положись на меня. Я везучая.
— Была бы везучей, не оказалась бы в этой собачей конуре.
— Ничего себе конура, — пошутила Сабурова. — Мы живем в памятнике средневековой архитектуры. Не удивлюсь, если эта крепость занесена в списки ЮНЕСКО. Другие люди за такое большие деньги платят.
— Не смешно, — сказала Хельга. — Я не из боязливых, но у меня руки начинают трястись от страха. Неужели ты способна убить человека?
— Если этот человек способен убивать других, то и я смогу.
— Ты кого-нибудь когда-нибудь убивала?
— Приходилось, так что я не растеряюсь, когда придет мое время, — чтобы приободрить Хельгу, произнесла Катя.
Юхансон глубоко вздохнула. Приближалось время, когда пленницам приносили ужин. Запор снаружи толстой грубой двери лязгнул. В темницу заглянул немолодой боевик. Оружия при нем не было, если не считать штык-ножа, подвешенного к ремню. Он недобро усмехнулся и поставил ведро с чистой водой, завернутые в материю лепешки с сыром и свежей зеленью. Боевик уже собрался уходить, как Сабурова окликнула его, тот повернул голову. Катя показала на ведро, служившее пленницам туалетом, и жестами объяснила, что его следует вылить.
Выражение брезгливости появилось на лице повстанца. Мараться ему не хотелось. Это было бы ниже его достоинства — выносить «парашу» за женщинами, да еще неверными. Он махнул рукой, показывая, чтобы Катя брала ведро и шла за ним. Сабурова коротко глянула в глаза Хельге. Мол, видишь, сработало, получилось это — получится и другое.
Сабурова вышла из камеры. Боевик закрыл за ней засов. Он шел впереди, показывая дорогу. Женщин в отряде не было, если не считать тех, кто приходил помогать по хозяйству из ближайшего поселка. Поэтому проблемы отдельного женского туалета и не существовало. Был только один — мужской. Если женщине было необходимо им воспользоваться, то они шли вдвоем. Одна становилась у входа, чтобы вовремя остановить кого-нибудь из мужчин.
Прежде чем впустить в туалет Сабурову, боевик заглянул туда, убедился, что там никого нет, отступил, пропустил впереди себя Катю и только потом вошел сам. Туалетом это сооружение было назвать сложно. Просто за выступом стены выгородили каменной кладкой участок, выкопали в нем выгребную яму и устроили сверху «жердочку». Конвоир показал Кате, что ведро следует вылить в яму. Опорожнив его, Сабурова показала, что хочет сполоснуть его. Мол, где вода?
