– Да уж, – буркнул я, – весело, нечего сказать…
– Бледная Госпожа… – как-то неопределённо протянула Оля и тряхнула головой, будто отгоняла неведомое наваждение, – страшная история.
– И часто у вас так? – поинтересовался Илья. – Ну, от детей избавляются, когда есть нечего?
– Да так же все делают, – пожал плечами Шпенька и вдруг оскалился: – А, ну да! У вас же, благородных господ, всегда денег на жратву хватает! А у меня, опосля мамкиной смерти, батя собственными руками сестёр передушил. Потому как меня с братом кормить нечем было! Кто мог знать, что братан потом от Напасти загнётся! Да, да, часто делают!
– Шпенька, успокойся, – сказал я и положил руку на тощее плечо. Мать моя! Как током долбануло! Парень тоже так и присел, испуганно глядя на меня.
– Ты это чего? – спросил Илья, недоумённо взирая на разыгранную пантомиму. – Может?..
Он, незаметно для проводника, показал мне выпущенный коготь.
– Да вроде нет. А там, хрен его знает.
Тем не менее, цель оказалась достигнута: Шпенька успокоился и только слегка морщился, потирая загорелую кожу. Ещё больше его утешил настоящий водопад сочувствия, обрушившийся с телеги. Девочки всегда рады пожалеть обиженного котёнка.
– О чём это он каркал? – осведомился Витёк. – Чего это вы разжалелись?
– Тяжёлое детство, чугунные игрушки, – пробормотал я и тут же заработал обвинение в бесчувственности. Может и так. Слишком много всего нового, и даже история задушенных сестёр не могла прошибить подступающей апатии. Внутри возникло давешнее ощущение ледяной пустоты и пустило щупальца в руки и ноги. Хотелось забраться в глубокую уютную нору и развалиться на чём-нибудь мягком.
К счастью, путешествие почти закончилось. Оттаявший проводник нырнул под каменную арку с фигурой безносого ангела и показал нам большой каменный дом за высокой оградой из толстых брёвен. Решётки на окнах и мощные стены намекали на безопасность.
– Тут раньше жил начальник артели рыбаков, – пояснил Шпенька, хозяйским жестом распахивая скрипящие ворота, – никого не боялся, бывало, даже сборщиков налогов посылал куда подальше. А от Напасти не уберёгся, хоть и все двери позакрывал. Никто про него месяц слыхом не слыхивал, покуда солдаты не вломились. Пришлось через кухню, входные двери так и не одолели. А кухонные опосля заложили. Ну, так вот, прошерстили всё – никого! Чудеса. А в подвал заглянули – вот она, пропажа! Все чёрненькие, распухшие. Жмуров, понятное дело, сожгли, но в подвал лучше не соваться – смердит там.
– Не очень-то и хотелось, – проворчал я. – В доме-то хоть не воняет?
– В доме? Не-а.
Мы миновали несколько огромных собачьих будок с обрывками верёвок. Как пояснил гид, когда хозяева перестали выходить, животных никто не кормил, пока отощавшие псы не перегрызли привязь и не удрали в неизвестном направлении. Одной из собак не удалось справиться с прочной верёвкой, и она навеки упокоилась в своём жилище, распространяя удушливое зловоние.
Вокруг огромного дома главы артели росли невысокие чахлые деревья. Учитывая отсутствие хоть чего-то подобного в остальном Лисичанске (не считать же таковым жухлые кустики и вытоптанную траву вдоль дороги) это можно назвать садом. Кажется, некоторые напоминали фруктовые, но плодов на ветках, понятное дело, не наблюдалось.
– Что с конём делать? – заорал позабытый всеми Витёк.
– Шпенька, слушай сюда, – сказал я, заметив намерение нашего назойливого спутника отправиться внутрь дома, – дуй-ка ты за продуктами, забирай коняку, и до новых встреч.
– У? – его крысиная физиономия выражала недоумение.
– Угу, – ответил я и ткнул пальцем в небо. – Гляди: вечереет, а благородные господа и дамы малость подустали, желают отдохнуть и расслабиться. Давай, мухой.
Видимо аналог подобного выражения существовал и здесь, потому как парень пожал тощими плечами и трусцой метнулся за ворота.
– Зачем ты с ним так? – укоризненно заметила Оля. – Пацану и так в жизни не повезло. Столько всего…
– Знаешь, Олечка, – утомлённо ответил Илья, – думаю, здесь можно выходить на улицу, ловить первого встречного и слушать историю жизни. Будет такое же, а то и хуже. Время здесь такое, хреновое. Рождаются, как кролики, и мрут, как мухи.
– Циник, – бросила Ольга и покосилась на меня. Я был полностью согласен с товарищем; кроме того, пронырливый крысёныш не понравился мне с первого же взгляда, однако не собирался устраивать прения и ссоры внутри группы. Поэтому просто неопределённо пожал плечами.
– Да что мне с этой конягой делать, мать её?! – ещё раз подал голос Витёк.
– Подожди, пока вернётся этот тип, с продуктами. Пусть забирает её и проваливает.
– Да вы охренели! Я вам сторож или слуга? Да и чё, я тут сам сидеть буду? Мало ли…
– Паша, милый, – Наташа чмокнула своего парня в щёку, – побудь с Витей. Будь пусей.
Павел пожал плечами и послушно затопал к воротам, где пускал искры Витя. Оба парня стали похожи друг на друга: одинаково небритые, запылённые и угрюмые. Неприятные на вид. Или мне так просто кажется?
– Пошли внутрь, – сказал я и толкнул массивную дверь, обитую металлическими полосами со следами ударов чем-то острым. – Тяжёлая, скотина.
«Скотина», как выяснилось, была не только тяжёлой, но ещё и закрытой. И я сломал замок. Нечаянно. Просто нажав посильнее, я услышал громкое: «Кр-рак!» и дверь распахнулась. А остатки запора ссыпались на пол.
– Силён, – только и сказал Илья, поднимая изогнутый металлический штырь, сломанный у основания, – головой надо было.
Галя хихикнула и ткнула мне пальцем в бок, а Оля одарила поцелуем. Одна Наташа повела себя как-то странно: она забрала у Ильи остаток запора и, крепко сжав в побелевших кулачках, внезапно переломила пополам.
– Чёрт! – только и сказал потрясённый Илья. – Эти слабые женские ручки!
– Так что не одни вы, мальчики, теперь можете двери вышибать, – самодовольно заметила разрушительница, презрительно отшвырнув куски металла, – видимо, это – ещё один дар. И он мне очень нравится.
– Сейчас и я чего-нибудь сломаю! – кровожадно потирая ладошки, зловеще пробормотала Галя.
– Спасайся, кто может! – прошептал я. – Илья, берегись! Их трое, а нас – только двое. Будем мы биты изящными женскими ножками.
– Только если начнёте гулять налево и… Налево, – изогнув бровь, как бы в сторону бросила Оля, а Наташа внезапно стала пунцовой. – Впрочем, мне кажется, сегодня всем будет не до того. Честно говоря, ощущаю себя спущенным шариком.
– Ну так идём и глянем, где может прилечь спущенный шарик.
Илья, который после замечания Ольги заметил смущение Наты, внезапно посмотрел на меня, и его глаза тотчас увеличились на порядок. Вот так Штирлиц оказался на грани провала. Какого чёрта! У Ольки язык чешется? Не пойму я девчонок: такое ощущение, словно они признали меня своей общей собственностью.
От всего этого хотелось забраться куда подальше, чтобы никто не нашёл. Однако мы все и так забрались дальше некуда. Тяжело вздохнув, я пошёл вперёд, рассматривая помещение, где нам предстояло жить.
С первого взгляда мне показалось, что дом состоит из одной огромной комнаты, высокий потолок которой теряется во мраке. Да и вообще, внутри оказалось не очень светло: крошечные оконца (О чудо! Они оказались закрыты толстым желтоватым стеклом) пропускали ничтожные лучики света, которых явно недоставало для такого большого помещения.
Но стоило сделать попытку присмотреться, и в голове точно сработал переключатель: сумрак испарился, а очертания предметов обрели чёткость, как под лучами прожектора. Правда, одновременно, появилось странное ощущение – казалось, всё вокруг непрерывно выцветает и сереет. Тем не менее, к этому можно привыкнуть.
– У тебя глаза светятся, – встревоженно заметила Оля. – Всё в порядке?
– Попробуй присмотреться повнимательнее, – посоветовал я, и уже для других добавил: – У нас появился новый прикол: похоже, мы способны видеть в темноте.
– Видон у тебя, – пробормотала Галя и вдруг её широко распахнутые глаза вспыхнули жёлтым. – Ух, ты! Круто! А как я выгляжу?
– Ух, ты! Круто! – передразнила Ольга. – Не слишком ли мы быстро превращаемся в не пойми кого? Страшновато становится…
– Что предлагаешь? – быстро спросила Галя.
– Предлагаю осмотреть дом, – спокойно сказала Наташа и зажгла два огонька на своём лице. – Лично я пока не вижу во всём этом ничего плохого. Мы получили крупные проблемы и одновременно – инструмент, помогающий с ними справиться.
– Ох, не нравится мне как этот инструмент с ними справляется. Самостоятельный он какой-то, – проворчал Илья, и последним из всех включил ночное зрение. – Хм, на инфракрасные очки не похоже вообще. Гораздо лучше.
Пока они препирались, я медленно двигался вперёд, осторожно ступая по скрипящему дощатому полу. Ни мусора, ни грязи здесь не было, лишь немного пыли. Сказалось наличие прочного замка на двери. Кстати. Надо бы его восстановить. Дабы не искушать местных жителей.
