Черная рука выбрала меня из янтарных вод, и я оказался на дне низкобортной лодки. Старое дерево тепло и сухо скрипело, неспешно плывя по остаткам времени. Я посмотрел на кормчего, и пустота внутри меня привычно кольнула осколками памяти.
Единственным веслом сухой лодки управлял Ключник, я все еще мог узнать его без труда. Я протянул руку, чтобы раздвинуть лоскуты истлевшей ткани, прикрывающие его лицо. И я разочаровался. Я увидел все, что должен был увидеть. Я ошибся. Но моя ошибка была таковой лишь отчасти. Я увидел белое лицо — холодная маска покоя. Это был старый Ключник. Старый, старый Ключник, сумевший перехитрить молодого Ключника. Старый, старый Ключник, который обрел свой покой в Преддверии — на границе межу Ближними Горизонтами и всем остальным миром.
Теперь он коротал вечность тем, что доставал своим неводом то, что ему больше не принадлежало. Любуясь сверканием граней своего улова, старый Ключник непременно отпускал его, не в силах и не вправе решать его дальнейшую судьбу. Судьба всех, кого он доставал, с этого момента принадлежала Ближним Горизонтам и только им.
Старый Ключник — Черный Кормчий, одежды которого давно истлели. Старый Ключник — Черный Кормчий — точка покоя для того, кто знает то, что для других скрыто завесой тайн.
Это было так — множество-множеств Ключников, умирая, сливались в одной точке пространства, чтобы стать одним-единственным Кормчим. Слой за слоем, с каждым новым умершим Ключником накладывались они друг на друга. Так смерть за смертью. Слой за слоем. Так. Так они перебирались в этот мир, чтобы стать единым целым — Кормчим одинокой лодки и продолжить ходом своего существования цепь нескончаемого выбора. Здесь Ключники обретали свой покой. Тот Ключник, которого запомнил я, тоже придет в свое время, чтобы свежим слоем белого лака покоя на мертвом лице занять место в узкой лодке, зачерпывающей своими низкими бортами янтарный свет неспешных золотистых вод.
Я осмотрелся. Река проложила свое русло в крепких каменных берегах явно искусственного происхождения. Но потом я вспомнил, в какой мир я попал, и мне стало многое понятно.
Это прежде множество законов ломали линии, поднимали к небесам снежные вершины гор, создавали череду сменяющих друг друга последовательностей и изменений. Множество законов, подобных закону брошенного камня, который никто никогда не постигнет, здесь, на границе миров, прекращали свое действие. Я попал в Преддверие. Здесь правили холодная четкость и стерильность прямых линий. Ничто не должно потревожить бесконечный покой спящей Пустоты — великой силы прародительницы всех известных и неизвестных законов того, что можно было условно назвать жизнью.
Каменные берега Янтарной реки были круты. Там, наверху, я видел каменные многоярусные пирамиды, которыми поросли прямые линии русла. Новый мир завораживал меня. Это был бесконечно прекрасный сон, где я чувствовал и понимал все, что меня окружало.
Красота нового мира — продолжение покоя моих снов. Только теперь, чтобы прикоснуться к ним, мне не было нужды тщетно протягивать руки в попытке удержать ускользающий миг блаженного счастья.
Вот только траурная канва вокруг солнца не давала мне покоя. Недолго. Совсем недолго. Прошли сотни лет, и я понял. Я принял яркий лик обратной стороны луны. Отсюда все должно было выглядеть именно так, а не иначе.
Когда случилось так, что я понял, и я в очередной раз прозрел, все окончательно стало на свои места.
Кормчий спокойно правил лодкой мимо всех красот берегов Янтарной реки. Я не разговаривал с ним. Он не знал меня, а я не знал его. Я был неинтересен ему.
Тем временем лодка медленно подплыла к единственному пригодному для высадки месту. Я удивился, потому что это место показалось мне знакомым.
Это была точная копия алтарной площадки, с которой начиналось мое путешествие. Четыре белых Стража словно и не сходили со своих мест. Они дожидались меня и теперь внимательно осматривали меня, ища возможные изъяны и изменения, что могли произойти со мной в дороге.
Только теперь взгляд их пустых глазниц был полон зеленого клубящегося дыма. И еще этот белый цвет — ведь прежде они были, как и остальные Стражи, черными. Я понял, что белые Стражи — это всего лишь отражения. Я понял, что это и есть те самые Вершители, под защитой которых я войду в Ближние Горизонты. Я увидел, что тень, отбрасываемая ими, не ложилась, как обычно, в сторону или под ноги. Их тень уходила прямо в камень. Она просвечивалась сквозь черный гранит зыбким столбом, словно сквозь толщу плотной воды. Где-то там, глубоко под ногами, был порог жизни. Зыбкую тень хорошо было видно в черном зернистом камне на многие десятки метров вниз.
Я утвердился в своей уверенности. Стражи белого отражения были Вершителями. Защита и опора тому, кто входит в Ближние Горизонты, совершая первые неуверенные шаги по новым землям.
Белые души Вершителей оставались крепко привязанными к своей черной половине, оставшейся на земле. Прочной тенью они тянулись к прошлой для меня жизни. Сейчас там, внизу, они смотрели на мое мертвое тело. Вершители и Стражи были скреплены между Белым и Черным лишь тонкими нитями собственных теней. И звоном предельного натяжение этих связующих нитей был полон воздух преддверия Ближних Горизонтов.
Вершители ждали моего появления. Я покинул лодку, и Кормчий неспешно уплыл прочь. Только теперь вблизи я увидел, что тени, скрепляющие Стражей с Вершителями — жизнь и смерть, черное и белое, — на самом деле больше походят и имеют облик стальных цепей.
Чувствуя слабость, на нетвердых ногах я вошел в очерченный круг и встал под защиту Вершителей. Все произошло вовремя. Я почувствовал опасность, которая исходила из темных врат алтарной комнаты.
Кто-то неспешно шел мне навстречу из темноты. Я видел, как напряглись Вершители, как натянулись удерживающие их цепи. Медленные шаркающие шаги, они все ближе подбирались к моей слабой, едва стоящей на ногах душе. Вырванная из вечного покоя, она с трудом возвращалась к уже забытому облику прежде сильного человека.
Еще я увидел, как ожили барельефы с изображением серых тварей, суставы на лапах которых были вывернуты наружу. Они беспокойно ползали, прижатые витиеватой печатью в предчувствии беды, и золото кубической крошкой осыпалось со стен от их мучительных и тесных движений.
— Новый Защитник, — сказал тоскливый голос из темноты. — Еще один возомнивший о себе. Еще один охотник за Янтарем. Добро пожаловать в Преддверие.
Я не видел тоскливо говорящего, но чувствовал, как он внимательно следит за мной из темноты.
— А ведь они обманывают тебя, Защитник. Они не сказали тебе, что дорога в Ближние Горизонты давно поросла лесом, — сказал мне голос. — Ты еще не окреп. Тело твое не готово к долгому подъему. И вот мы все ждем тебя. Ждем каменной лестницы. Ждем, когда ты сможешь подняться наверх. Я всего лишь Тролль, который живет под этой лестницей. Незавидная участь жить под лестницей. Но все меняется, если ты ее хозяин. Мимо меня никто не пройдет, пока я не получу свою плату.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
