– С собой? – переспросила Сиферра так, будто Мадрин попросил у нее несколько ее пальцев.
– Только так я сумею их расшифровать.
– А вы полагаете, что сумеете? – спросил Балик.
– Я ничего не гарантирую. Но если этот знак – действительно тифиак, а этот куас, я смогу распознать и другие знаки, предшествовавшие беклимотским, и по крайней мере транслитерировать [транслитерация – передача букв одной письменности посредством букв другой] текст. Трудно, конечно, сказать, поймем ли мы его после этого. И сомнительно, чтобы я в чем-то продвинулся с длинными табличками, если вы только не найдете двуязычный источник, который поможет мне разгадать более древнюю письменность. Однако попробуем, Сиферра. Попробуем.
– Хорошо. Попробуйте. – Она любовно собрала таблички и снова положила в коробку, в которой везла их с Сагикана. Ей больно было расставаться с ними. Но Мадрин прав – с первого взгляда их не прочтешь, нужен лабораторный анализ. Она проводила грустным взглядом палеографа, прижимавшего к хилой груди драгоценную ношу. Они с Баликом снова остались одни.
– Сиферра… насчет того, что я говорил…
– Я же сказала – забудь. Как я забыла. Ты не против, если я теперь поработаю, Балик?
Глава 13
– Ну и как он это воспринял? – спросил Теремон. – Лучше, чем ты ожидал, правда?
– Он вел себя превосходно, – ответил Биней. Они сидели на террасе «Клуба Шести солнц». Дождь на время перестал, и стоял великолепный вечер, особенно ясный, как всегда бывает после долгих дождей. Тано и Сита на западе ярче, чем обычно, излучали свой резкий, белый, призрачный свет, а красный Довим на другой стороне сумрачного неба пылал, как крошечный самоцвет. – Он вообще был спокоен наружно, пока я не сказал, что испытывал искушение все скрыть, чтобы пощадить его чувства. Тут он взорвался и чуть было не съел меня живьем – и поделом мне. Но самое смешное… Официант! Официант! Пожалуйста, два «тано особых» – мне и моему другу. И двойные, пожалуйста.
– Ты, я смотрю, становишься заправским выпивохой.
– Я пью только здесь, – пожал плечами Биней. – Есть что-то такое в этой террасе, в виде на город, во всей здешней атмосфере.
– Так оно и начинается. Ты входишь во вкус, у тебя появляются приятные ассоциации между определенным местом и выпивкой, потом ты ради эксперимента выпиваешь где-нибудь еще, и пойдет и пойдет…
– Ты прямо Апостол. Они тоже считают алкоголь злом, верно?
– Они все считают злом. И алкоголь, разумеется, тоже. В том-то вся и прелесть, правда, друг? – засмеялся Теремон. – Но ты рассказывал мне об Агоре.
– Да. Настоящая комедия. Помнишь, ты брякнул, что Калгаш может сбивать с орбиты неизвестный фактор?
– Ну да, невидимый великан. Дракон, изрыгающий пламя в небесах.
– Так вот, Атор того же мнения!
– Он думает, что в небесах есть дракон?
– Не говори глупостей, – фыркнул Биней. – Просто какой-то неизвестный фактор. Может быть, темное солнце или другая планета, расположенная так, что мы ее не видим, но тем не менее влияющая на Калгаш силой своего притяжения.
– Не слишком ли фантастично?
– Возможно. Но Агор напомнил мне старый философский принцип – меч Тарголы, которым мы, фигурально говоря, должны поразить наиболее сложную из двух предложенных гипотез. Легче сыскать темное солнце, чем создать новую теорию всемирного тяготения. Отсюда следует…
– Темное солнце? Нет ли противоречия в этих двух словах? Солнце – источник света. Если оно темное, почему тогда оно солнце?
– Это лишь одна из вероятностей, которые Атор нам подбросил. Он может и не принимать ее всерьез. В последние дни мы только и делаем, что перебираем разные астрономические казусы, надеясь, что один из них может послужить объяснением… Смотри-ка, Ширин. – Биней помахал дородному психологу, только что вошедшему в зал. – Ширин! Ширин! Идите сюда, выпейте с нами.
Ширин осторожно прошел в узкую дверь.
– У тебя появились новые пороки, Биней?
– Не так, чтобы очень. Но Теремон открыл для меня «тано особый», и я, боюсь, вошел во вкус. Вы ведь знаете Теремона? Он ведет колонку в «Хронике».
– По-моему, мы еще не встречались, – сказал Ширин, протягивая руку. – Но я, конечно, много слышал о вас. Я дядя Раиссты 717-й.
– Профессор психологии, – кивнул Теремон. – И только что с Джонглорской выставки, верно?
– Вы, однако, в курсе всех событий, – удивился Ширин.
– Стараюсь. – К ним подошел официант. – Что вам взять? «Тано особый»?
– Слишком крепко для меня – и чересчур сладко. У вас, случайно, нет нельтигира?
– Джонглорского рома? Не уверен, – сказал официант. – Как вам подать его, если найду?
– Чистым, пожалуйста. Я пристрастился к нему на севере, – пояснил Ширин двум друзьям. – Кормят в Джонглоре ужасно, но ром делают приличный.
– Я слышал, на Выставке возникли большие неприятности, – сказал Теремон. – Какой-то аттракцион – путешествие во Тьме, от которого люди сходят с ума в самом буквальном смысле…
– Да, Таинственный Туннель. Из-за него я и ездил – город и его юрисконсульты пригласили меня в качестве эксперта.
– Это верно, что люди в Туннеле умирали от шока, а он тем не менее продолжал работать? – встрепенулся Теремон.
– Меня все об этом спрашивают. Да, там было несколько смертных случаев. Но популярности аттракциона это не повредило. Публика все равно шла на риск – и многие выходили оттуда с тяжелым психозом. Я там и сам побывал, в Туннеле, – содрогнулся Ширин. – Ну, теперь-то его закрыли. Я сказал, что если они этого не сделают, то выбросят миллионы на страховку – абсурдно ожидать, что люди вынесут столь интенсивную дозу Тьмы. И они прислушались ко мне.
– Оказывается, нельтигир у нас есть, – официант поставил перед Ширином бокал с темно-коричневым напитком. – Но всего одна бутылка, так что не торопитесь. – Психолог кивнул и тут же выпил больше половины. – Сударь, я же просил…
– Я слышал, – улыбнулся Ширин. – Впредь буду пить помедленнее. Говорят, у вас в обсерватории какая-то суматоха? – обратился он к Бинею. – Лилиат мне сказала, но она не знает точно, в чем дело. Какая-то новая теория, кажется?
– Мы с Теремоном как раз говорили об этом, – усмехнулся Биней. – Нет, не новая – противоречия в старой. Я занимался расчетами орбиты Калгаша, и вот…
Ширин слушал его со все возрастающим изумлением.
– Теория всемирного тяготения ошибочна? – выкрикнул он, не успел Биней дойти до середины. – Бог ты мой! Значит, если я сейчас поставлю свой бокал на стол, он может улететь в небеса? Тогда я уж лучше допью свой нельтигир!
– Нет, теория пока еще в силе, – засмеялся Биней. – Сейчас мы, то есть Атор – он возглавляет работу, и остается только дивиться его напору – сейчас он пытается найти математическое объяснение тому, почему наши цифры не сходятся с ответом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
