Однако были и вполне добросовестные публикации. В чехословацком журнале «Найе вельтбюне» в декабре 1935 года была напечатана статья:
«Если в Соединенных Штатах, - писал Ганс Конрад в этом журнале, - в первую очередь исследовали движения, которые отдельные рабочие способны производить при максимальной ловкости, то основной целью при советской рационализации является организация работы таким образом, чтобы имеющиеся машины не делали остановок. Результат тот, что Стаханов добывает больше угля, чем американский горняк, что фабрика «Скороход» перегоняет нормы «Бати» (Была такая фирма в Чехословакии. - Н. М.) и что завод имени Молотова побивает достижения Форда. Вместе с тем производство стали за один месяц возрастает на 17 процентов и добыча угля на 10 процентов. Это звучит радостно и для людей, которые не являются социалистами, но желают сохранения мира. Самое важное в советской рационализации, однако, то, что она приводит к расширению потребления. Стаханов может добывать уголь и Виноградова ткать мануфактуру в неограниченном количестве. Громадные потребности Советского Союза могут все поглотить. Наши ткачихи в таком случае были бы скоро выброшены с работы. Советская же ткачиха Виноградова, напротив, увеличивает количество производимых ею товаров потребления... В конечном результате это приводит к снижению цен, а вместе с тем к повышению реальной заработной платы».
3 мая Стаханов с товарищами были приглашены Орджоникидзе в наркомат.
- Скажи, Алексей Григорьевич, почему Донбасс отстает? Ведь обещали давать две нормы, - первым делом спросил нарком.
Стаханов ответил не сразу, собрался с мыслями:
- Действительно, на Всесоюзном совещании стахановцев мы обещали добиться удвоения добычи угля на нашей шахте. Для того чтобы выполнить обещание, мы должны увеличить ежесуточную добычу еще на 150 тонн. Уже сейчас мы даем на 80 процентов больше, чем шесть месяцев назад. Ио мы на этом не успокоились. Это, конечно, хорошо, но у нас есть еще недостатки. Например, долгое время отстающим участком нашей шахты была откатка. Тщательно проверив работу людей, мы установили, что руководитель одного из важнейших звеньев шахты - откатки - был, по существу, злостным саботажником. Мы его разоблачили и выгнали прочь из шахты. Но работе мешает не только саботаж. Надо было организованно распространять передовые методы работы среди шахтеров. Нам удалось это сделать, и теперь на нашей шахте выросли десятки новых стахановцев, мастеров высокой производительности.
Я внимательно слежу за работой всего угольного Донбасса и постараюсь, товарищ Орджоникидзе, объяснить, почему в Донбассе снизилась добыча, - продолжал Стаханов. - Это происходит потому, что инженерно-технический состав и отдельные руководители шахт и участков высокую производительность труда, связанную с рекордами, рассматривают как частный случай и не перестраивают работу так, чтобы высокая производительность охватила все службы. Кроме того, хотя на многих шахтах нормы выработки уже пересмотрели, а их выполнения не добиваются.
Нарком был удовлетворен объяснением и спросил, в чем конкретно нуждается шахта «Центральная - Ирмино». Стаханов перечислил все, что необходимо сделать, чтобы работа шла нормально.
Орджоникидзе что-то записал в своем блокноте и сказал, что шахта все получит.
После Стаханова выступали многие. Нарком внимательно слушал, делал пометки в блокноте, задавал вопросы. В заключение он призвал собравшихся добиваться добычи угля вдвое против прошлого года.
8 июня 1936 года Алексея Григорьевича Стаханова приняли в члены Коммунистической партии большевиков. Приняли без кандидатского стажа по указанию ЦК ВКП(б). Было решено, что Алексей Стаханов весь свой кандидатский стаж прошел в ночь на 31 августа. Это радостное событие Стаханов отметил в своем дневнике:
«8 июня. Сегодня у меня счастливый день! Центральный Комитет партии принял меня в члены ВКП (б). Прямо без кандидатского стажа. Я вижу в этом знак доверия ко мне со стороны партии, со стороны тов. Сталина. Я очень благодарен и обещаю отдать все свои силы партии».
Как членов совета Наркомата тяжелой промышленности Алексея Стаханова и Мирона Дюканова вызвали в Москву на заседание. Здесь Стаханов встретился с Никитой Изотовым. Они увлеклись разговорами о Донбассе и не заметили, как к ним подошел Орджоникидзе. Поздоровавшись с шахтерами, он спросил:
- Как живешь, Алексей Григорьевич?
- Хорошо! По-изотовски, - ответил Стаханов наркому.
- А ты как живешь, Никита Алексеевич?
- Хорошо! По-стахановски, - ответил Изотов.
В шутливых ответах была заложена истина. Алексей Стаханов, став инструктором, по-изотовски обучал шахтеров, Никита Изотов по-стахановски штурмовал науки в Промакадемии.
На заседание был приглашен фрезеровщик Московского станкостроительного завода Иван Иванович Гудов.
Судьба у Ивана Гудов а сложилась непросто. Родился он в бедной крестьянской семье. Ушел из голодной деревни в город, на заработки. Много скитался по городам России, мечтал устроиться на работу на большой механический завод. Оказавшись, в Подмосковье, снял угол в деревенской избе и отправился в Москву. Он чисто случайно оказался у ворот станкостроительного завода имени Орджоникидзе. Здесь требовались люди, и Иван Гудов стал подсобным рабочим. Молодого парня очень заинтересовали станки, и он поступил на технические курсы, работавшие в конце первой пятилетки на всех заводах и предприятиях. Через полгода его поставили к фрезерному станку, купленному на валюту в Германии.
Иван Иванович в совершенстве изучил станок конструкции «Фриц Вернер» и стал перевыполнять нормы. Он быстро понял, что станок работает не на полную мощность и что его скорость может быть увеличена. Гудов, не спросив разрешения у мастера, увеличил скорость и за короткое время сделал значительно больше деталей. Мастер, узнав о самовольном поступке фрезеровщика, учинил ему разнос, угрожая всякими карами. На весь цех он кричал, сколько золота заплатили за станок, который решил «загубить» Гудов. Но Иван Иванович продолжал экспериментировать и, чтобы ему не мешали, перешел на работу в ночную смену и всякий раз выполнял по две-три нормы. Мастер цеха снова обратил внимание на «самоуправство» Гудова и отстранил его от работы, потребовав уволить с завода.
История Гудова стала широко известна всему заводу и даже дошла до Серго Орджоникидзе.
Но вскоре завод получил срочный заказ, который выполнить в установленный срок было невозможно. Мастер попросил Гудова вернуться на завод и срочно отфрезеровать детали, без которых план выпуска станков был под угрозой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
