История Гудова стала широко известна всему заводу и даже дошла до Серго Орджоникидзе.
Но вскоре завод получил срочный заказ, который выполнить в установленный срок было невозможно. Мастер попросил Гудова вернуться на завод и срочно отфрезеровать детали, без которых план выпуска станков был под угрозой.
- Товарищ Гудов, - говорил он, - для станков нужны запорные крышки, выручай. Поработай хоть три смены, не то завод остановится.
Наконец-то представился рабочему случай открыто применить свои находки и усовершенствования. Он сделал 177 крышек при норме 43 за смену. Отдел технического контроля принял детали с оценкой «отлично». Но Гудов был недоволен. Он хотел продемонстрировать все свое мастерство и показать, на какую высокую производительность способен немецкий фрезерный станок в руках русского умельца.
В конце концов он добился от администрации разрешения.
В тот день, 13 сентября, к началу утренней смены в цехе собрались заводские и районные руководители, инженеры из наркомата и главка, журналисты, кинооператоры. Гудов стал к станку, ни на кого не обращая внимания, и начал работать размеренно, спокойно, и со стороны казалось, неторопливо. Он заранее подготовил рабочее место так, что детали находились под рукой, необходимый инструмент тоже. Скорость резания он увеличил почти в два раза. К окончанию смены Гудов отфрезеровал 707 деталей при норме за смену 49 штук, выполнив сменный план на 1400 процентов.
Фрезеровщика бросились поздравлять товарищи. Попросили выступить Ивана Ивановича. Он рассказал, что к рекорду готовился давно. Советовался с инженерами, вместе с ними рассчитал возможность станка и пришел к выводу, что фирма, поставляющая в Советский Союз свои станки, умышленно занизила возможную скорость обработки деталей. Рекорд показал, что Гудов был прав.
Но обстоятельства сложились так, что успех рекорда обернулся к стахановцу негативной стороной: гора деталей, изготовленных Гудовым, надолго осталась лежать в цехе нетронутой. Оказалось, что Иван Иванович за одну смену изготовил столько запорных крышек, сколько может понадобиться заводу в течение восьми месяцев. Злые языки окрестили сложенные в цехе детали «горкой Гудова».
Все это отлично знал Серго Орджоникидзе и на заседании совета попросил Гудова выступить одним из первых и рассказать о положении дел на заводе.
Гудов рассказал о работе, напомнил историю со «своей» горкой и стал говорить о том, что стахановское движение на машиностроительных заводах должно планироваться с учетом производственной необходимости.
- Надо делать быстро то, что сейчас требуется заводу, - говорил он, - а не из расчета на будущее. Я предложил администрации отобрать нужные детали и дать их мне на обработку. Начальство подумало и нашло такие детали. Четыре штуки. Хотя пришлось станок несколько раз перестраивать и терять на этом время, все равно 650 процентов нормы удалось выполнить.
- И это еще не все, - продолжал Гудов, - если использовать одно небольшое приспособление, то можно дать деталей еще больше.
- Вот это уже государственный подход к делу, - заметил Орджоникидзе. - А как станок?
- Инженеры говорят, потянет, - заверил фрезеровщик.
- Так ты же тогда обеспечишь производство не на восемь месяцев, а на восемь лет, - рассмеялся нарком.
- В этом и дело. Нужно отбирать такие детали, обработка которых ускоренным способом была бы оправданна, - ответил Гудов. - Но рабочий этого знать не может, на то и существует заводоуправление.
Нарком поднялся с председательского места и обратился уже ко всем собравшимся.
- Вы слышали, директора и главные инженеры? Намотайте себе это на ус...
На заседании совета рассматривался широкий круг вопросов развития тяжелой промышленности, и Стаханов впоследствии не раз говорил, что для него это было большой школой государственной работы.
В своем выступлении Серго Орджоникидзе рассказал о колоссальных успехах тяжелой промышленности.
- Обстоятельства складываются так, что тяжелая промышленность может не только выполнить пятилетку в четыре года, но и значительно перевыполнить пятилетний план, - говорил нарком. - После всего этого вы мне скажете: «Чего же ты от нас хочешь?» Покричи: «Ура! За достигнутые успехи». Но не таковы большевики! На достигнутом нельзя успокаиваться ни на секунду. Вот сейчас в центре внимания находится угольная промышленность, - продолжал Орджоникидзе, В ней родилось стахановское движение и на ее примере мы видим, какие возникают трудности, связанные с изменением технологии и организации труда.
Вот посмотрите, - подчеркнул Орджоникидзе, - Мирон Дюканов с одним крепильщиком рубит за смену 60 тонн угля, весь Донбасс в среднем дает на отбойный молоток по 13 тонн. В чем же здесь дело? Ответ один - весь корень проблем в организации труда. Увеличение добычи угля часто зависит от слаженной работы в шахте всех служб: своевременной подготовки лавы, высокого давления воздуха, доставки леса, то есть от подготовительных работ, и от откатки, то есть от того, как организована работа шахты.
В ближайший год надо убрать всех коней из шахты и откатку перевести на электрическую тягу - так закончил нарком свое выступление. - Полная механизация Донбасса позволит широко развернуть стахановское движение и значительно увеличить добычу угля.
* * *Всесоюзное совещание стахановцев в Кремле заинтересовало всю буржуазную печать. Лондонская газета «Ньюс кроникл» так написала тогда о стахановском движении:
«Эта новая волна трудового энтузиазма дает производственные рекорды почти во всех отраслях народного хозяйства. ...С ростом числа рабочих, дающих вдвое и втрое больше того, что только недавно считалось нормой, оптимизм и безграничная вера в радужное будущее, изобилие распространяются все больше и больше.
По моему мнению, стахановское движение не является преходящим. Оно пустило корни во всех отраслях промышленности. СССР находится на пути к тому, чтобы стать величайшей в Европе экономической силой».
Глава IX
Время шло, и Алексей Григорьевич продолжал старательно заниматься. Он отлично понимал, что знаний у него так мало, что и думать о поступлении в Промышленную академию без серьезной подготовки не стоит. И упорно, настойчиво, с присущим ему рвением аккуратно посещал вечернюю школу для взрослых. Иногда дома возникали недоразумения: жена звала в кино, а Алексей, уткнувшись в учебники, отказывался. Звали друзья, а он только разводил руками.
Его даже не обрадовало письмо, пришедшее с очередной почтой из родной деревни. Колхозники писали: «Дорогой наш Алексей Григорьевич! Твое письмо, в котором ты интересуешься, как идут у нас посевные дела, мы получили и решили всем коллективом написать тебе, как мы живем и работаем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
