Тем временем Ивлиса, увидев собравшихся воров, отпустила своего противника. Фафхрд и Мышелов обернулись к нише - это был единственный путь к спасению - и тут же пригнулись: так внезапно возникли трое телохранителей Ивлисы, прибежавшие на помощь хозяйке. Появившиеся тут же набросились на Мышелова и Фафхрда, которые оказались ближе всего к ним, и погнали их в глубь комнаты, не забывая награждать тяжелыми ударами коротких мечей попадавшихся под руку воров.
Инцидент этот еще более озадачил хозяев Обители, но позволил им оправиться от суеверного страха. Слевьяс, оценив положение, стал сгонять своих собратьев к нише, побуждая их к действию громкими шлепками, что раздавал плоской стороной собственного меча. В помещении наступил невообразимый хаос. Стучали мечи, сверкали кинжалы. Трещали головы, текла кровь. Словно дубинками, размахивали факелами, бились ими, уголья разлетались в стороны, обжигая раненых. В смятении вор разил вора, а знать, что собралась за столом, успела для самозащиты сбиться в какое-то подобие отряда. Выступая во главе его, Слевьяс обрушился на Фафхрда. Мышелов подставил ему ногу, но, оказавшись на коленях, Слевьяс взмахнул длинным мечом и распорол черный плащ, едва не пронзив низкорослого искателя приключений. Оградившись креслом, Фафхрд отбрасывал всех, кто оказывался перед ним, а потом опрокинул набок и стол, водяные часы разлетелись вдребезги.
Однако первоначальное смятение постепенно отступило, и Слевьяс овладел ситуацией. Он отозвал воров к себе и разбил их на две группы. Одну направил к нише, драпировки с которой уже были сорваны, вторую - к дверям. В противоположном конце комнаты Фафхрд и Мышелов скрючились за опрокинутым столом, толстая крышка его служила им укрытием. С некоторым удивлением Мышелов обнаружил рядом с собой съежившуюся Ивлису.
- Я видела, ты пытался убить Слевьяса, - мрачно шепнула она, - как бы то ни было, нам придется объединиться.
Рядом с Ивлисой был один из телохранителей. Двое других, мертвые или без сознания, остались лежать на полу вместе с дюжиной воров. Разбросанные факелы мерцающим светом озаряли поле битвы. Раненые воры со стонами ползли в сторону коридора, некоторых волокли туда собратья. Слевьяс зычно требовал, чтобы принесли факелы и метательные сети.
- Придется сделать вылазку, - сквозь стиснутые зубы шепнул Фафхрд, затягивая повязку на порезанном предплечье. Вдруг он поднял голову и принюхался. Откуда-то сквозь слабый сладковатый запах крови потянуло знакомой легкой вонью, нечеловечески чуждой, от которой по коже побежали мурашки… слабым запахом сухой и горячей пыли. На момент воры приумолкли, и Фафхрду послышался вдалеке шум шагов, костяной топот по полу.
Кто-то из воров испуганно крикнул:
- Мастер, мастер, череп! Череп ожил! Он лязгает зубами!
Люди в смятении притихли, потом послышалась ругань Слевьяса. Выглянув из-за крышки стола, Мышелов видел, что главарь воров пинком выбросил череп на середину комнаты.
- Дураки, - завопил он отступающим собратьям, - и что вы верите в эти враки, в эти старушечьи бредни! Разве кости умеют ходить сами? Ваш мастер - я и только я! Да будут навеки прокляты все мертвые воры!
На этих словах раздался свист меча, и череп Охмпхала разлетелся как яичная скорлупа. Кто-то из воров заскулил от страха. В комнате стало темнее, словно вдруг она наполнилась пылью.
- А теперь за мной! - скомандовал Слевьяс. - Смерть чужакам!
Но воры отступили назад, силуэты их терялись в нахлынувшем мраке. Подавив растущий страх, Фафхрд уловил момент и бросился на Слевьяса. Мышелов выскочил следом. Северянин намеревался убить вора третьим ударом. Сперва широким взмахом следовало отразить более длинный меч Слевьяса, следом боковым ударом лишить его защиты и только потом тыльной стороной меча поразить его в голову.
Но Слевьяс оказался искусным фехтовальщиком. Третий удар он парировал, так что меч северянина только просвистел в сторону от головы вора, который сам попытался нанести Фафхрду удар, метя в горло. Этот выпад наконец вернул силу вялым мышцам северянина; верно, клинок вора оцарапал ему шею, но, обороняясь, Фафхрд так ударил по мечу мастера, что рука того онемела. Северянин понял, что дело в шляпе, и безжалостно принялся теснить вора назад. Он не замечал, как стемнело в комнате, не удивлялся, почему отчаянные вопли Слевьяса о помощи остались без ответа, почему воры теснятся в нише, почему раненые вползают обратно в комнату из коридора. Туда-то он и гнал Слевьяса. Наконец силуэт вора обрисовался в дверном проеме. Одним ударом Фафхрд обезоружил Слевьяса - меч, крутясь, вылетел из его руки - и приставил к горлу вора острие собственного меча.
- Сдавайся! - крикнул северянин.
И только тогда он ощутил мерзкий запах пыли и охватившее комнату полное безмолвие… Из двери дунул раскаленный ветер., марш костей сухо грохотал о камень. Слевьяс обернулся, и Фафхрд заметил на его лице смертельный страх. И тут клубом черного дыма комнату затопила непроглядная тьма. Но прежде чем все исчезло из глаз, он успел заметить, что на горле Слевьяса сомкнулись костлявые пальцы. Мышелов тянул северянина назад за собой, а тот все не мог отвести взгляд от дверного проема, где толпились костлявые тени - их глазницы светились красным, голубым, зеленым… А затем наступила полная и гнетущая тьма. Воры в испуге жались к узкому ходу из ниши. Их громкие вопли были едва слышны за тонкими, словно визг летучих мышей, голосами, медленными как вечность. Но один голос Фафхрд прекрасно расслышал:
- Убийца Охмпхала, такова месть Охмпхаловых братьев.
И тогда северянин понял, что Мышелов тянет его снова вперед, к двери в коридор. Когда глаза его вновь смогли видеть, он сообразил, что они бегут по опустевшей Обители Воров: он, Мышелов, Ивлиса и единственный уцелевший телохранитель.
В доме служанка Ивлисы, в ужасе перед приближавшимися звуками, накрепко заложила выход из коридора и дрожа забилась под ковры не в силах ни слышать, ни бежать от приглушенных воплей, мольбы и стонов, в которых слышался ужасный триумф. Черный котенок шипел и царапался, выгнув спинку. Вдруг все затихло.
Некоторое время спустя в Ланхмаре заметили, что воров на улицах поубавилось. Ходили слухи, что в полнолуние члены поредевшей Гильдии Воров творили странные обряды в глубоких подземельях, поклоняясь каким-то своим древним божествам. Говорили даже, что им посвящали они треть всего, что добывали кражами и разбоем.
Но за выпивкой в верхней комнате “Серебряного Угря”, где друзья сидели вместе с Ивлисой и девкой от Товилайис, Фафхрд жаловался на судьбу:
- Такие хлопоты - и ни за что! Боги явно гневаются на нас!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
