я купил вчера у той девушки. Я машинально посмотрел на номер.
555456.
Я взял билет.
Альберт сказал:
– Я хочу в туалет.
– Пошли, – сказал я, снова надел джинсы, и мы пошли во двор. Неясные мысли блуждали у меня в голове.
На улице я сел на лавочку. На лавочке уже сидела пожилая женщина, вокруг солидно бродила пожилая собачка.
Я снова внимательно рассмотрел билет. Подошёл, сделав свои дела, Альберт. Шумно вздохнул. Я посмотрел на него. Мой пёс с тревожным ожиданием смотрел на меня. Потом на билет. Потом снова на меня.
К чёрту, подумал я. Он меня так в могилу вгонит.
– Хочу, чтобы всё стало как раньше, – сказал я.
– Сука ты, – громко сказал Альберт, поперхнулся и залаял.
– О господи, – сказала пожилая женщина и засмеялась. – Мне ить показалось, что собака заговорила.
– Да вы что, женщина, – сказал я, улыбаясь, – разве собаки могут разговаривать? – и уже Альберту: – Всё! Хватит лаять! Пошли домой.
***
Дома Альберт лёг на ковёр прямо посреди комнаты. Я насыпал в его миску корма; он никак на это не отреагировал.
Бог с тобой, подумал я и включил телевизор. Через пять минут выключил его. Альберт по-прежнему лежал на ковре.
– Поспать что ли, – сказал я вслух. – А и в самом деле, умотался я чего-то.
Я кинул на диван подушку, взял плед и лёг. Наверное, я действительно устал за последние дни, потому что неожиданно для себя провалился в глубокий сон.
Мне ничего не приснилось.
Когда я проснулся, на часах было полдесятого.
Альберт по-прежнему лежал на полу. По-моему, в той же самой позе.
Сильно хотелось есть. Я пошёл на кухню. Включил плиту. Отмыл отмокавшую в раковине сковородку, поставил её на плиту. Вытащил из холодильника растительное масло, вылил немного на сковороду. Разбил четыре яйца и с неожиданной тоской подумал, что зря я, дурак, так долго спал. Теперь мне предстояло маяться без сна до чёрт знает скольки часов. Может Лене позвонить, подумал я вяло.
И не позвонил.
Я жевал яичницу, смотрел «Звёздный десант». Взял в руку стакан, чтобы сделать глоток чая.
И тут Альберт шевельнулся. Встал, посмотрел на меня.
– Как ты мог, – сказал Альберт.
Стакан выпал у меня из руки, и упал на пол, обдав меня брызгами горячего чая. И тут в дверь позвонили.
– Сейчас, – сказал я шёпотом. – Иду.
И пошёл открывать дверь, оглядываясь на Альберта.
На пороге стояла Лариса.
– Здравствуй, – сказала она.
– Здравствуй, – сказал я.
– Здравствуй, Альбертик!
– Здравствуй, Лариса, – сказал мой пёс.
***
На всякий случай, запомните: номер трамвая – восемьдесят шестой.
Люся, Троха и Колян
Люся всю жизнь боролась со стереотипами как могла, но сегодня она – увы! – выглядела как типичная библиотекарша. Кому объяснишь, что вчера были «Отчаянные домохозяйки», пять серий подряд, что она проспала, что эта блузка оказалась единственной чистой в доме, что юбку эту она надела спросонья, что правая линза куда-то запропастилась, и поэтому пришлось нацепить эти страшные очки? Кому и, самое главное, зачем?
Библиотека закрывалась. Надо было пересчитывать и прятать в сейф наличность. В коробке из-под шоколада расположились кучки монет и купюр – слева за ксерокс, интернет и распечатку, справа задолжники и платный абонемент. По идее, деньгами нужно было заняться только после того, как закроешь библиотеку, но читателей уже не было, а до закрытия было еще полчаса, – так что появлялась возможность уйти чуть пораньше, чем обычно.
***
Троха и Колян сидели с ногами на деревянной скамейке в скверике неподалеку от библиотеки – через голые ветки деревьев была видна вывеска. Обоим было по семнадцать лет, оба учились в колледже (бывшем ПТУ) на мастеров-обходчиков, оба ждали повестки в армию – Колян говорил, что если попадешь в Чечню, можно реально подняться – и оба промышляли мелким воровством и гоп-стопом. Самым удачным их делом на данный момент считался вынос факса и чайника из какого-то офиса во время обеденного перерыва. Факс они загнали в ломбард знакомому скупарю, а чайник Колян преподнёс своей матери на день рождения, завернув его предварительно в подарочную бумагу. Они ждали холодов, чтоб начать сшибать с одиноких прохожих меховые шапки, скупарь уже назначил им таксу – по косарю за садык, а за особо здравые – по полтора.
Колян был сильный и умный, а Троха наглый и везучий. Когда Троха был младше, он мог пролезть в форточку, что неоднократно и проделывал, пока в один прекрасный день не застрял в одной. Вспоминать об этом он не любил, а Колян, наоборот, не упускал случая поддеть. И меры не знал, что обидно.
***
– Никто никогда не работает библиотеки, – говорил Колян. – А почему нет? Автозаправки, киоски, магазины бухловые – да все уже запарились просто их грабить.
– Они же там не ожидают, что их будут работать, – сказал Троха. – Да там и очкарики одни, ботаники, щеглы, ём.
– Библиотекарше пофигу, там и денег не так уж много, – сказал Колян. – Оно ей вообще не надо.
– А там есть вообще деньги-то? – спросил Троха.
– Ну смотри, – Колян, похоже, ждал этого вопроса. – Ксерокс там есть? Есть. Два рубля за страничку. Чё там за день набегает в центральной библиотеке города? Вот. Интернет там есть? Всяко. Тридцать рублей час. Ну и всякие штрафы там и такая же канитель. За день минимум пятихатка. А она вечером одна совсем. Я вчера видел.
– Пошли, – Троха спрыгнул со скамейки. Он не любил откладывать: фарт, говорил, уйти может.
***
Застонала пружина входной двери. Люся подняла голову – и ей сразу стало нехорошо. Две сутулые фигуры, одна повыше и пошире, другая пониже. По лицам – подростки, по ухваткам – шакалы. Большой огляделся воровато и запер дверь изнутри шваброй, маленький приблизился к ней.
Вот как это бывает, оказывается.
– Ну чё-каво, тётя, клади деньги на стол, сиди тихо, не обидим, – быстро и внятно заговорил Троха. – Будешь орать, порежем, ясно-понятно? Давай, давай, давай резче, резче! Ну чё тормозим? Пацанов давно нормальных не видала?
Троха нагнулся, протянул руку и почти было уже цопнул коробочку, но тут Люся схватила её, отпрянула подальше и побежала в зал абонемента. В ней сейчас было как бы две Люси: одна до смерти перепуганная и готовая сделать все, прикажи только погромче, и вторая, холодно и спокойно наблюдавшая за всем со стороны.
Они тоже трусят, сказала спокойная Люся. Так, сейчас направо и в хранилище.
Ыв-ва-ва-ы-ы-в-ваыыыы, в ужасе подвывала первая.
В каморке окно, помнишь? Сегодня Павел Маркович снял решетку, можно открыть
