— Почему ты пишешь это?
Гитл произнесла несколько слов на идише, что привлекло к нам внимание многих учениц. Она спросила:
— Ты хочешь узнать, мадам?
Гитл посмотрела на сестренку-двойняшку, та улыбнулась ей, затем повернулась к девочкам, которые спокойно посовещались между собой. Я ждала. К этому я уже привыкла. Хадасса обернулась, сидя на своем стуле с ручкой во рту. Девочки замолчали, и Гитл объяснила:
— Мы всегда пишем это, чтобы жить очень долго. Хотим прожить до ста двадцати лет с помощью небес. Мы так делаем. — Она замешкалась, но добавила: — А тебе нельзя. Только нам можно.
Девятнадцать учениц следили за моей реакцией. Я изо всех сил старалась выглядеть невозмутимой.
— Мадам! — воскликнула Хадасса. — Иди посмотри, я закончила.
«Зисси и я. У меня новая кукла, ее зовут Зисси. Мы с нею шутили, часто ужин делили. А как-то во двор убежали, веселились, играли. И с этого дня все хорошо у меня. Я ведь всегда одна, никто не любит меня, я все время плакать хочу, подружек нет, я их жду и молчу. Но настал этот день, в середине лета, мне купили Зисси, какое же счастье это, она и сегодня со мною, Зисси для меня — самое дорогое».
— Ну как, хорошо, мадам?
— Да, великолепно
— Хадасса Горовиц должна идти домой.
Голос, прозвучавший по внутренней связи, принадлежал не Ривке, это была секретарша с бровями в одну линию. Девочка положила свое стихотворение в папку, карандаш и ластик в пенал, быстро-быстро встала, до свидания, мадам, я должна идти, надо помочь маме вымыть дом. Дасси поцеловала мезузу, выбежала в коридор, надела пальто, сапожки, скатилась по лестницам, села в такси… «Да, я дочь миссис Горовиц».
8
Солнце в час дня. Клен еще гол. Передний балкон — из кованого железа. На стульчике для рояля — апельсиновый сок с мякотью, кофе-эспрессо, бутерброд с маслом и джемом, книга, прочитанная до середины, — «Американский психопат». В шерстяных носках, закутавшись в плед, Ян писал, размышлял, зачеркивал, смаковал, сочинял целый час. Раздался звонок, он вышел и вернулся с телефонной трубкой в руке.
— Мой дорогой… Как ты там? — спросил по-польски голос деда.
— У меня все хорошо, дедушка… Я у себя на балконе, jest ladnie[12]. Здесь уже весна!
— А у нас еще нет. Ты же знаешь наши места… что я слышу?
— «Слезы Израиля»… классика…
— А твой уик-энд на озере Мегантик?
— Да мы вернулись вчера вечером, все прошло очень хорошо, останавливались у Марка, кузена Шарля, в его шале у подножия горы. Совершили великолепную прогулку в пятнадцать километров, играли в стрелки, в скрэббл, пили хорошее вино… в общем время провели великолепно. Я пошлю тебе фотографии на этой неделе. А у тебя… что нового?
Дедушка, золотой человек, редко баловал новостями. После кончины супруги он целыми днями сидел перед телевизором и предавался грезам. Рассматривал также альбомы с фотографиями, звонил внукам, Яну и Сальваю, и дожидался прихода домработницы Петры, которая появлялась лишь два раза в неделю. Иногда, если у нее было время, дедушка посылал ее в подвал за бутылочкой, и они выпивали по стаканчику. С бельем на плече Петра садилась рядом с ним и рассказывала кое-что о сицилийской жизни. Это позволяло убить время, подумать о путешествии и забыть о силикозе.
— Ты не скучаешь по своим ученикам-пианистам?
— Нет. Я счастлив. Не беспокойся за меня.
После чего он задумался о скуке. Об одиночестве деда. Заданный вопрос опечалил его.
— Ты звони при малейшей нужде, хорошо? — добавил господин Сульский. — А я позвонил просто так, поговорить, целую тебя крепко, до встречи.
Прежде чем он повесил трубку, Ян спросил его:
— Эй, дедушка? Я… в общем, в детстве ты жил около Ростоши, так?
— Ну и что?
— А вы разговаривали с евреями?
— Так… по сути — нет, по-настоящему не разговаривали с ними, но когда ходили в город за покупками, а они держали большинство магазинов, надо же было обращаться к ним. Они были богаты, намного богаче нас. В летние каникулы в окрестностях Закопане их было много, они набивались в дома со множеством детей. Но началась война, мой дорогой, я женился на бабушке… красавице моей, такой молодой в те времена…
— Фамилия Заблоцки, как это звучит?
— В твоем квартале есть евреи?
— Да, много. Ну так что… Заблоцки?
— Ашкенази… может быть венгерской, польской… или даже русской фамилией.
— Гм…
— Я ясно понял, что с некоторых пор что-то происходит. Я чувствую, что с тобой, понимаю все с тех самых пор, как ты был совсем маленьким, я ощущаю тебя, мой малыш. Скажи, как ее зовут?
— Двора. Двора Заблоцки.
— Мой великий мечтатель! Ты напоминаешь мне моего брата… А! Звонят в дверь. Это Петра, пришла постирать, я должен проститься с тобой… А завтра ты будешь дома?
9
Я поднялась по лестницам, на первой площадке рассмотрела портрет рабби Лернера, затем направилась в секретариат.
— Что вы хотите? — спросила меня Лея, девушка с ленточкой бровей.
— Несколько ксерокопий…
— Аппарат еще сломан, — сухо бросила она, вновь подняв телефонную трубку.
Я достала кое-какие бумаги из моего шкафчика, памятки, исправленные работы и конверт золотисто-песочного цвета. Перед тем как выйти, я обернулась к Ривке, которая читала, опершись локтями на стол. Мы переглянулись, и я, воспользовавшись этим, спросила, не роман ли она читает. Девушка закашлялась, потерла левый глаз, почесала нос, положила перед собой свою Библию, обернутую в белый пластик, и сообщила мне, что молится.
— Ты любишь читать романы? — добавила я, не зная, следует ли продолжать этот разговор.
— Да, — ответила она, — но особенно короткие рассказы. Читаются быстрее.
— А они переведены на идиш?
— Да, но больше на английском.
— Мальчики тоже читают? — заинтересовавшись, спросила я и наконец подошла ближе.
— Нет, они не умеют читать так же хорошо, как девочки. Вот ивритом они владеют лучше. Раньше я читала много романов. Теперь у меня не хватает времени из-за подготовки… к моей свадьбе.
Новость заинтересовала меня. Ривка поднесла носовой платок к уголку глаза, вытерла слезу, затем, не отрывая от меня взгляда, откинулась на спинку стула, прикусив нижнюю губу. Апрельское солнце осветило копну ее волос с медным оттенком. Дни шли за днями, а Ривка оставалась для меня загадкой. Несколько раз в неделю, в короткие промежутки на переменах, она присоединялась к преподавательницам французского, отвечала на многие наши вопросы, щедро дарила улыбки и воображала себя посредницей между двумя кланами: мадам такая-то сказала, что такая-то ученица в такой-то день пойдет на прогулку в такой-то час. Случалось, я встречала ее в квартале, она останавливалась и вежливо здоровалась со мной. Я озадачилась: а покинет ли она школу, когда выйдет замуж, и, главное, утратит ли свою терпимость.
— Мои поздравления… — пробормотала я, удаляясь.
Я открыла окно, чтобы проветрить класс. Убрала несколько томиков в ящик-сейф, разложила свои бумаги, подготовилась к уроку истории. Прочитала несколько параграфов из методического пособия и задумалась, удастся ли мне заинтересовать учениц. Я услышала, как они подходят по коридору, и распечатала конверт, который кто-то положил в мой шкафчик:
Мистер и миссис Эдолф
Мистер и миссис Хонинг
имеют честь пригласить вас
бракосочетание их детей Ривки и Аарона
Во вторник двадцать шестого мая
Хупа ровно в семь часов
Симха хатан векала[13] в девять тридцать
Бальный зал
Проспект Конрада, 5243
Мы не посылаем открыток для ответа
поскольку надеемся на ваше присутствие
— Мадам, ты придешь? А ты умеешь танцевать, как мы? Что ты купишь в подарок? Ривка — кузина Хадассы и Нехамы, ты это знаешь? А что ты наденешь?
Девочки разволновались. Некоторые запрыгали. Мадам придет на свадьбу Ривки, где соберутся все евреи. Мы тоже там будем, и ты увидишь, как это все происходит. Ты была когда-нибудь на еврейской свадьбе?
Я долго добивалась тишины, прежде чем смогла начать и продолжить урок.
— …В семнадцатом веке европейцы прибыли сюда, чтобы заняться рыболовством, торговать мехом и возделывать земли. В основном это были французы и англичане, приплывшие на кораблях. Именно поэтому сегодня у квебекцев фамилии французского происхождения, а англоговорящие жители других провинций свои фамилии получили в наследство от Англии.
— Что такое генеалогическое дерево? — перебила меня Ити, заметившая этот новый термин в учебнике «История нашей провинции, 1981».
— Как обращает ваше внимание Ити, генеалогическое дерево, которое вы видите на правой странице, помогает нам представить себе происхождение каждого человека. Например, можно провести исследование, касающееся вашей фамилии, и узнать, кто первым приплыл сюда на корабле. На ветвях дерева можно расположить фамилии предков некоего человека и проникнуть очень, очень далеко. В примере, приведенном на странице тридцать второй, кто основал генеалогическое дерево?
