У Сажина подозрительно защипало в глазах; душа преисполнялась гордостью за шагающих в строю ветеранов. Им при жизни — каждому! — нужно памятник ставить.
Именно им выпало зимой сорок первого отстаивать Москву, а потом долгих четыре года, через лишения и смерть, гнать фашистов до самого их фашистского логова.
Именно они поднимали из руин страну; поднимали, когда самим не верилось, что на месте груд битого кирпича вновь появятся города, когда западные знатоки хором утверждали: порушенное не восстановить и за пятьдесят лет.
Они пахали, на долгие годы забыв о собственном благополучии, веря в то, что не им, так их детям и внукам придется жить в лучшие времена.
Их руками восстала Россия из пепла, стала той, какая есть…
Потом на их долю свалились сельхозмаразмы Никиты и сладкий — оглядываясь назад — застой времен Брежнева. Они сдюжили перестройку. Скрипели, но держались, испытывая на себе шоковую терапию Гайдара.
Сегодня они на самом дне, но не сдались и, маршируя по главной площади страны, словно еще раз напоминали о своем существовании.
… Запищал висевший на ремне пейджер. Сажин невольно отвлекся от нахлынувших мыслей. На экране высветилась короткая строчка:
«Вас срочно вызывает Первый».
Вздохнув, он полез из толпы, расталкивая, слыша за спиной недовольные шепотки и извиняясь.
* * *
— Сбываются наши самые худшие прогнозы, — сказал генерал Наумов.
Налив из графина воды, крупными глотками осушил стакан.
Сажин счел лучшим промолчать.
— Сорок минут назад, — продолжал, утолив жажду, начальник Департамента, — в Волгограде, на Мамаевом кургане произошел сильный взрыв. Известно, что взрывное устройство сработало во время торжественной церемонии. Имеются человеческие жертвы. Вам надлежит немедленно выехать на место, оценить обстановку и начать работу в связке с местными чекистами. Будем решать вопрос о направлении усиленной оперативной группы.
И напомнил:
— И сразу — не как в прошлый раз — выходите со мной на связь. Звоните в любое время суток. Отдых на неопределенное время отменяется…
* * *
Наумов связался с Управлением ФСБ по Волгоградской области, и Сажин был приятно удивлен, увидев в толпе встречающих высоко поднятую картонку с надписью: «тов. Сажин Е. А.», которую держал над головой спортивного склада парень в джинсовом костюме.
Подойдя к нему, Сажин представился.
— Шеф послал за вами, — изучив удостоверение, улыбнулся парень. — В областной администрации заседает чрезвычайный штаб, доставлю с ветерком.
Они вышли к припаркованной у обочины служебной «Волге». Водитель пролез за баранку, распахнул перед Сажиным дверцу.
— Сначала на место происшествия, — попросил полковник.
На совещание, где, как обычно, толкут в ступе воду и ищут виноватых, он всегда успеет. Необходимо самому оценить масштабы случившегося и сложить собственное мнение, а не полагаться на чье-то… Машина неслась по утопающим в зелени улицам. Сажин молча курил.
— Ничего святого у людей не осталось, — заговорил водитель, тормознув на светофоре.
— Что?.. — не понял Сажин, поворачивая голову.
— Святого, говорю, ничего нет. Надо же было… В такой день… фронтовиков…
— Вы были там?
Водитель нажал на сигнал, подгоняя не успевавших на зеленый свет прохожих:
— Не на самом Кургане, где рвануло… Мы с шефом подъехали минут через десять. Народ разбегается, в толчее давка. Сам не видел, но говорят, — он понизил голос, — многих побило. Кого затоптали, кого взрывной волной.
Впереди, над пышными кронами тополей, возвышалась скульптура Родины-Матери.
— Нас, пацанов, как воспитывали… — крутил руль водитель. — Хулиганишь? Хулигань. Но на Монументе ни-ни. Не дай тебе что-нибудь сломать или напакостить. Фантика от конфет бросить не смели… Нет, это не наши сделали… Годовщина, готовились загодя. Губернатор говорил, на областные нужды средств не хватало. Все, что могли, отдавали на ремонт. Оно же не вечное… Там подшамань, там привари там подкрась… Живут же… выродки. Будто в другом государстве росли.
* * *
Желтая эластичная лента преграждала дорогу; перед ней, в бронежилетах, с автоматами наперевес, стояли милиционеры. На тротуаре толпились, шушукали зеваки. Дальше проезда не было.
Сажин вылез из машины и направился к массивной лестнице, ведущей на Мамаев Курган.
Сержант с короткоствольным автоматом шагнул ему навстречу и предупреждающе поднял руку.
— Гражданин… — только и успел произнести он.
Сажин предъявил удостоверение, и когда сержант отошел, спросил:
— Это там произошло?
На верхнем лестничном марше виднелись уменьшенные расстояние фигуры. Работала оперативно-следственная группа.
— Так точно! — молодцевато отчеканил сержант и поправил фуражку с угнездившимся на высокой тулье двуглавым орлом.
Сажин пролез под огораживающей лентой и стал подниматься наверх.
Чем выше он поднимался, тем чаще попадались следы недавней паники и давки. На гранитных ступенях валялись вырванные с мясом пуговицы, порванные пакеты… Полковника поразило другое — рассыпанные и раздавленные каблуками красные гвоздики. Жуткий погост погибшим сегодня…
На марше у самой вершины, возле обрушенных барельефов, от которых мало что осталось, видимо, был эпицентр взрыва. Бесформенные обломки бетона, некогда бывшие скамьей, разбитые в щепы рейки… Воронка в граните с неровными паленными краями… Под ногами подсыхало в лучах солнца бурое месиво с темными сгустками.
Услышав хруст под туфлей, Сажин отступил и увидел сломанные очки с растрескавшимся, уцелевшим в оправе стеклышком. Впаянный в запекающуюся кровь, желтел оторванный кругляш медали…
Ему сделалось не по себе. Полковник судорожно полез в карман за сигаретой и закурил. Глубоко, до боли в легких, затягиваясь дымом.
Волной накрывшая его ненависть к подонкам, устроившим на священном для каждого русского человека мемориале бессмысленную по жестокости бойню, не отпускала…
Он миновал возившихся у поврежденного барельефа криминалистов, пинцетами извлекающих из пробоин фрагменты взрывного устройства.
Закладку делали профессионалы, и заряд уложится самое малое в пару килограмм тротилового эквивалента. Ударная волна смела изображение на барельефе, а о количестве осколков свидетельствует тополек на дальнем краю площадки, лишившийся ветвей и зеленой кроны. Подгоняемые слабым ветром, листья перекатывались по гранитным плитам.
Переполненный негодованием, Сажин спустился к автомобилю и бросил слушавшему радиоприемник водителю:
— Едем!
* * *
Охранник в коридоре, у кабинета губернатора, перечитывал удостоверение посетителя, так и эдак присматривался к печатям, недоверчиво сверял фотографию с оригиналом, словно не верил, что стоявший перед ним мужик ничем не выделяющейся внешности является старшим оперуполномоченным Главного Управления ФСБ звании полковника.
— У них заседание, — сообщил, возвращая документы.
Сажин хмуро ответил:
— Значит, я вовремя.
Охранник снял телефонную трубку и, выждав мгновение, доложил о дожидавшемся аудиенции в приемной приезжем полковнике.
— Проходите, вас ждут.
Войдя в приемную, Сажин поймал встревоженный взгляд секретаря и услышал доносившийся из-за неплотно прикрытой двери возмущенный голос:
— … а я не понимаю, почему бездействовала наши правоохранительные органы! Не могу понять, и все!.. У вас, генерал, насколько я информирован, введен усиленный режим службы?
— Верно…
— Так чего же вы усиляете, скажите на милость?
Вопрос повис в воздухе. В кабинете сдержанно кашлянули.
— Молчите?! Тогда я вам скажу, почему! Вместо того, чтобы делать дело, вы занимаетесь очковтирательством! Не отслеживаете оперативную обстановку в городе, ловите пьяниц и семейных дебоширов. Вся ваша деятельность — административные правонарушения. И, если поверить предоставленной вами статистике, две трети волгоградцев имеют проблемы с законом.
— Но… — подал голос оппонент.
— Что но? Или хотите сказать, что работаете с полной отдачей? Тогда ответьте на единственный вопрос: почему допущен теракт? Кто за это ответит?
— Личный состав валится от усталости. С начала года работаем без выходных. Техника и та не выдерживает нагрузки.
— Но вы знали, кому важна — в свете событий на Кавказе — дестабилизация обстановки. Вы работали с кавказскими диаспорами, или отделывались галочкой в отчетности?
— Мы…
— Выходит, любой желающий, несмотря на посты на въездах в город и постоянные досмотры сотрудниками ГИБДД, может провезти взрывчатку или же свободно приобрести ее? Так получается?.. Сможете вы — главный милиционер области, выйти со мной к народу, к моим избирателям, и честно признаться: «Милиция оказалась бессильной перед террористами. Мы не можем вас защитить».
