кабинет, вероятно, прослушивается». Потом громко заявила:
– Только сейчас вспомнила! Шкурову уволили за отвратительное поведение на рабочем месте, она грубила посетителям. Такой экземпляр что угодно придумает, лишь бы остаться вне подозрений. Я вообще ни при чем.
С этими словами Валиева выбежала вон из кабинета, от всей души стукнув дверью о косяк. Я обомлела. Дверь вновь распахнулась, в комнату всунулась голова грубиянки. Анна приложила палец к губам и снова исчезла.
В полном недоумении я посидела минут пять, потом спустилась на парковку, села за руль, ощутила аромат эксклюзивных духов «Бака», которые еще не поступили в продажу, и тихо осведомилась:
– Ань, ты тут?
– Да, – еле слышно раздалось в ответ, – сижу сзади на полу, прикрылась пледом. Уезжай скорее.
Я ощутила себя героиней дешевого романа про шпионов.
– Адрес скажи.
– Ленинградское шоссе, указатель на Речное.
Дорога заняла чуть больше часа. По пути Аня несколько раз шептала:
– Проверь, не едет ли за нами одна и та же машина!
Повернув на Речное, я продолжила путь, и вдруг Валиева сказала:
– Здесь опять налево!
Я притормозила.
– Что-то автомобилей не видно ни впереди, ни сзади, ни на противоположной полосе. Что за спектакль? Говори правду!
– Безопаснее нам съехать с шоссе.
– Широкую шумную магистраль мы уже покинули, – не дрогнула я. – Углубляться в лес по узкой колее желания нет. И автомобиль жаль. Прекращай корчить из себя шпиона!
– Надо добраться до села Волково, иначе ты не поверишь ни одному моему слову, – заплакала Валеева. – Ты должна все сама увидеть!
– Сколько денег я взяла у тебя? – поинтересовалась я.
– Ты из редкой категории людей, которым хватает денег от получки до получки. И вообще-то, можешь за сутки потратить все, что получила, Звягин тебе любую сумму даст, – всхлипнула Аня. – Зачем задаешь дурацкий вопрос?
– Он прозвучал в ответ на твою фразу, что я должна сама все увидеть. Так вот – я ничего никому не должна. Сейчас развернусь…
– Нет, нет, нет, – зашептала Аня, – пожалуйста! Дорога плохая только метров триста-четыреста. Специально, чтобы посторонние люди не ездили туда, не знали о доме!
– О каком?
– О Доме любви и счастья. Ну пожалуйста, Степочка! Ну поверь мне! Ну попала в плохую историю! Вернее, не я, а Лизка. Ну, умоляю! Хочу показать тебе Елизавету! Все тогда ясно станет!
– Ехать вперед или влево? – сдалась. – Мы на развилке.
– Прямо! – закричала Аня. – Степонька, спасибо! Ты лучшая, прекрасная! Ты золото! Ты алмаз! Ты моя радость!
– Остановись, – велела я, неожиданно выезжая на хорошую, заасфальтированную дорогу.
– Теперь три километра всего осталось, – сказала Валиева.
– Кто такая Елизавета? – спросила я. – Что вообще происходит?
– Моя мама погибла через полгода после моего рождения, ее машина сбила. Папа нанял няню, Линду Робертовну Сигову. Сам он не мог мною заниматься. На какие деньги тогда, мы с ним жили? Линду папа выбрал по нескольким причинам. У нее была годовалая девочка, единственное богатство женщины. Все остальное отсутствовало. Не было работы, жилья, прописки. Сигова убежала из небольшого села под Москвой, где ее затравили за связь с женатым мужиком и ребенка от него. Линда решила, что в многолюдной столице ей станет легче во всех смыслах. Она нанималась туда, где разрешали иметь при себе малышку, получала копейки. Папа мой подумал так: если Сигова поймет, что ее родному ребенку хорошо в просторной квартире, у мамы и девочки будет нормальная еда, то женщина станет зубами держаться за место. Так и получилось. Линда идеально вела хозяйство в папином доме, а потом они с папой поженились.
Аня всхлипнула.
– До восемнадцати лет я считала, что мы с Лизой родные сестры. Потом узнала правду. Но это никак не повлияло на мою любовь к родителям и Лизоньке. Мы жили счастливо. Но как-то раз я простудилась. Мы отправились на речку купаться. Неожиданно началась гроза, и в машину, которой всегда управлял папа, ударила молния.
– Про это впервые слышу! – изумилась я.
– Долбануть может куда угодно. Отец припарковался на пустой площадке у пляжа. Других автомобилей там не было. Стоял будний день, на берегу никого не было. Наверное, папочка увидел, как быстро чернеет небо, велел супруге и мне садиться в автомобиль, но далеко отъехать мы не успели – в капот вонзилась молния. Родители были на переднем сиденье, их убило на месте. Мы с Лизой сидели сзади, чудом уцелели.
Валиева вынула из сумки упаковку носовых платков.
– Хорошо, что «Скорая» приехала сразу. Кто ее вызвал, не знаю. Повезло с больницей, куда доставили Лизу, врачи там оказались прекрасные, поставили сестру на ноги. Но что потом?..
Я притормозила у ворот. Аня вынула из сумки брелок.
– Сейчас сама увидишь.
Глава двадцать первая
– Лизонька, смотри, кто к тебе приехал! – бодро воскликнула женщина в синем платье.
Девушка, которая сидела на скамейке со спицами в руках, посмотрела на нас.
– Узнаешь? – продолжила тетушка.
Елизавета прищурилась.
– Нет.
Аня села рядом.
– Лизочек, я твоя сестра, Нюша! Крошечка-Хаврошечка! Ты меня так называешь. За трудолюбие.
– Сестра, – растерянно повторила Лиза, – сестра…
Валиева откинулась на спинку, ее глаза начали наполняться слезами.
– Анечка, нет, нет! У нас отличные новости, – быстро заговорила женщина. – Слушайте! Лизонька, кто я?
– Марфа, – нараспев произнесла Елизавета.
– Теперь посмотри внимательно на девушку, которая рядом сидит. Подумай, кого видишь?
Лиза собрала морщинками лоб, потом начала грызть большой палец левой руки.
– Видишь эту гостью каждый день, она тебя угощает конфетами «Коровка», ты их очень любишь, – добавила сиделка.
– «Коровка»! – оживилась Елизавета.
Аня вынула из сумки упаковку и протянула сестре.
– Держи!
– Что надо сказать? – напомнила Марфа.
– Спасибо, Нюша, Крошечка-Хаврошечка, за конфетки, – четко произнесла бедняжка. – Ты сестра. А Марфа – помощница.
– Боже! – ахнула Валиева. – Она вспомнила! И людей различает!
– Да, – подтвердила Марфа. – Но! Вас она опознала как ту, которая всегда привозит ей конфеты «Коровка». Не как девушку, с которой она провела рядом детство и отрочество. У Лизы пока робкая активация памяти и свои логические связи. Для Лизы вы – женщина, которая ее «Коровкой» угощает! И все. Но процесс пошел. Она меня сегодня утром определила и пока не забыла. Лизочка, кто я?
– Марфа, – медленно сообщила больная.
– Она вяжет! – тихо удивилась я. – Красиво получается.
– Потеря памяти – удивительная вещь, – отметила Марфа. – Вы можете забыть почти все, но сохраните умение рукодельничать, решать примеры, говорить на иностранном языке. Профессиональные навыки в нашем мозге умирают последними. На эту тему есть замечательные работы психологов.
– Она выздоравливает? – с надеждой в голосе прошептала Аня.
– Наметилась небольшая положительная реакция, – осторожно сообщила Марфа. – К сожалению, все последствия поражения молнией даже лучшим профессорам неизвестны. Как станут развиваться
