– Да ну тебя!
Я отстраняюсь от посмеивающегося Вовки, пока он не начал донимать меня остальным арсеналом своих дурацких шуточек. Своими ушами слыхал, как он цитировал Сереге совсем уж изуверское «тили-тили тесто, жаних да невесто».
– Во, гляди, а тут крабовые палочки делали. Под пиво хорошо шли.
– Не знаю. Мне копченая или вяленая рыба больше нравится, – отвечаю я ему.
Вообще-то пиво я до армии и не пил, а после армии заехал к другу-дембелю в Азов, а там у него на антресолях были отборные лещи… Вот и пристрастился…
Корыто тем временем швартуется. Идем за майором. Потом он долго ругается с каким-то жуликоватым мужиком: наши грузовики уехали с кем-то другим, мужик знать ничего не знает и что самое главное – знать не хочет и плевать ему на все. Очень вовремя появляется другой, тоже жуликоватый, но я бы сказал, что в особо крупных размерах, с ходу отдает несколько распоряжений, и ругавшийся с нами как из кармана достает два грузовика и пару джипов.
Майор несколько удивляется, а мне вроде все ясно – успел услышать, как стоматологиня, шедшая рядом с этим «в особо крупных масштабах», заканчивала разговор о проблемном премоляре[22] слева на нижней челюсти. Пациент, особенно когда еще до конца не долечен, способен на многое. Еще когда учился, кафедра нервных болезней получила от пациента невероятного качества и великолепно сделанные бинокулярные очки для микрохирургической работы. Вся промышленность такое чудо сделать не смогла, а пациент, когда прижало, смог. Ну а тут пара грузовиков, при том, что их тут крутится несколько десятков. Ерунда, пустяк.
Грузимся в машины. Жутковатые машинки, однако их усилили даже не сетками, а железными листами, очень похожими на разноцветные куски от кузовов легковушек, варварски пущенных «на мясо».
В салоне темно, свет падает в узкие щели – палец не просунешь. Пахнет потом и бензином, очень жарко. Водила – трепливый парень, болтает без умолку. Но послушать его интересно.
Виктор с утра решил заняться оружием, а Ирка после того, как похоронили обеих умерших вчера «своих» и торопливо закопали виновницу их смерти, решила проветриться. Повод был хоть и пустячный, но тем не менее важный – надо было забрать у Арины запасные лампочки взамен перегоревших. Газогенератор работал неуверенно, потому и лампочки перегорали чаще, чем должно. Хотя вообще-то Ирке просто хотелось прогуляться, подышать свежим воздухом после этих похорон, бабьих соплей и плача. Она слыхала, что беременным нельзя огорчаться, дети будут болеть часто, а надо создавать себе хорошее настроение и смотреть на приятные глазу вещи. То, что она беременна, Ирина уже знала точно. Вот и будет смотреть на приятные вещи.
Виктор не стал ее отговаривать от поездки, на затрофеенном мотоцикле Ирка ездила вполне уверенно, стреляла тоже вполне достойно, да и характер был не тот, чтоб ее кто обидел.
Сама Ирка чуток удивилась тому, что Витька отпускает ее одну достаточно спокойно, но тем не менее не стала заморачиваться. Собралась быстро, прихватив термосок и немного еды, оседлала мягко урчащий мотоцикл и усвистала, махнув рукой бабам на огородах.
Дорога была известной, накатанной, потеряться Ирка не боялась ничуть. Мотоцикл стараниями хозяина автомастерской был ухожен, и прогулка доставляла истинное удовольствие. Свежая зелень, теплый ветерок, душистый летний воздух…
«Надо бы глянуть, может, уже землянику собирать можно», – подумала Ирка, и тут же мотоцикл начал чихать, сбавлять ход и скоро совсем заглох. Как Ирка ни пыталась его завести, железный конь просто умер.
Мотоциклистка попыталась разобраться в меру своих знаний, с чего это ее любимая машинка посреди полного здоровья такое устроила. Но все провода были необорванными, с виду все было благополучно, только совершенно вроде бы исправный агрегат тупо стал куском железа на колесах.
Вытерев пот со лба, Ирка в досаде хлопнула ладонью по мертвому коню. Краешком глаза уловила слабое движение, посмотрела внимательно. Стрелка датчика топлива, уверенно торчавшая на самом краешке с буквочкой «F» неторопливо поползла влево, прошла красный участок и завалилась за букву «E».
– Вот те раз! А я смотрю-смотрю, а все фулл… Черт, нехорошо как вышло…
Впрочем, отъехала она недалеко, так что просто придется прогуляться пешком, потом она возьмет канистру-трехлитровку, пройдет по симпатичному лесу обратно – ну а дальше все просто.
Пошла в деревню, а в голове вертелось дурацкое: «Память девичья, машину забыла заправить – так неделю и проездила!»
Бабы немножко удивились тому, что она вернулась быстро и без мотоцикла. Ирка сурово на них глянула, нахмурилась, и они тут же уткнулись носом в грядки, приняв привычно «позу дачницы».
Воротца в гараж на первом этаже замка так и были незапертыми. Ирка попыталась найти ту самую канистрочку, но после того, как муж тут работал, порядка как не бывало, все было не на своих местах.
«Ладно, наверное, он помнит, куда ее дел», – подумала Ирина, не торопясь поднялась по лесенке на второй этаж, открыла дверь в комнату, где Виктор должен был заниматься ружьями (ему нравилось их чистить и смазывать, а вот ей возня с железом не нравилась никак).
Виктор не занимался оружием. Голый и мерзко потный Виктор занимался Веркой совершенно недвусмысленно. Особенно взбеленило Ирину, что Верка не была совсем голой, она была в каком-то паскудно развратном наряде из сетчатых чулок и корсетика отвратительно изумрудного цвета. Взревев раненой медведицей, Ирка проскочила расстояние до кровати, на секунду оторопела, не зная, что ей делать дальше, вспомнила про висящее на плече ружье. Сорвала его в момент и прицелилась в перекрещенные тонкие руки подружки-обманщицы, которыми соперница в жалкой попытке защититься закрыла лицо.
Краем глаза Ирка отметила с удовольствием побелевшее как мел лицо своего супружника с открытым в удивлении ртом и почти совсем уже нажала спуск, как судорогу пальца задержал чем-то зацепивший сознание лепет Верки:
– Не стреляй, не стреляй, твоему сыну играть будет не с кем. Пощади мою маленькую, у меня девочка будет, не стреляй!
– Сколько уже? – охрипшим голосом с трудом выговорила Ирка.
– Два месяца уже, – заплакала совсем жалко Верка, все еще прикрывая голову скрещенными руками, словно это спасло бы ее от выстрела картечью в упор.
– Ух ты, – выговорил удивленно забытый было Виктор. И тут же пожалел о сказанном.
Ирина зашипела взбешенной кошкой и перекинула прицел на мужа. Потом опять на Верку. И, поняв, что не сможет выстрелить после таких слов, яростно стала передергивать цевье. Патроны один за другим тупо грохались об пол, раскатываясь в стороны, и когда они кончились наконец, Ирка с мстительным удовольствием щелкнула вхолостую бойком.
– А ну вон отсюда, сучка! – рявкнула она своей вероломной подружке.
Та опрометью кинулась мимо в дверь и скатилась по лестнице, топоча пятками.
– Хорош, – злобно сказала Ирина мужу.
– Слушай, ты понимаешь. Тут такое дело, – зачастил муж, почему-то пытаясь прикрыться простыней, на которой сам же и лежал.
– Заткнись, – веско сказала Ирка.
Виктор заткнулся.
– А теперь собирайся. Хватит нам рассиживаться.
– Куда ты собралась?
– Ты не забыл, что мы наследники умершего мира? Вот и поехали за наследством, сволочь!
Виктор мудро решил не возражать Ирке, позволив ей ругаться и рассыпать риторические вопросы на тему его морали, ума, способностей и физических качеств. Гроза проходила мимо, уж настолько-то он свою новодельную жену знал. Она была расчетливой и если сразу не пальнула, то теперь стрелять не будет точно. Тогда в спальне он и испугаться толком не успел. Если б не жалкий Веркин лепет, еще неизвестно чем бы кончилось. А выговорится… Да пускай бренчит зараза, дурака свалял, чего уж там. Так глупо влипнуть, это уметь надо было. Еще и Вера, тихоня этакая, пузата, оказывается. Так, а почему Вера про Иркиного маленького говорила? Это так, от балды, или нет? Или наш пострел везде поспел? Или бабы обе темнят?
Решив отложить все это на потом и разобраться досконально, Виктор быстро и сноровисто собрался. Вообще-то ему и самому было любопытно – что там, откуда они с Иркой так ловко унесли ноги в самом начале катастрофы. В большом мире, оставшемся за почти сотней километров.
– Что молчишь, кобель? – злобно спросила Ирка, заподозрившая, что муж вообще ее не слушает.
– А что тут скажешь, – неожиданно миролюбиво ответил провинившийся. Он за это время прикинул несколько вариантов поведения, отверг напрашивавшийся с ответным наездом и решил, что повинную голову меч не сечет.
Ирина растерялась. Она рассчитывала на долгую ругань, даже на драку и внутренне к этому и готовилась, а такое ее как-то расхолодило. Нет, конечно, ругаться она не прекратила, но чуткое ухо Виктора отметило – раскаты грома стали тише.
