Потом автомобили пошли чаще. Виктор уже резко крутил руль, пока не уперся в такую же плотную пробку на въезде в деревушку Борки. Место для Виктора было неизвестным. Разве что жил тут у него знакомый, помог – свел с людьми в леспромхозе. Те помогли купить всякие пиломатериалы и срубы для бань. Как звали знакомого, Виктор за давностью лет не помнил, почему-то только всплыло в памяти, как тот страшно гордился, что его отец по пьянке утонул в Океане. Такая пикантная деталь удивила Витю. Но потом он узнал, что это было здоровенное болото под Тихвином с таким вычурным названием, и покойный папаша утоп там вроде как пойдя за клюквой, что ли.
– М-да, не проехать нам через Борки. Ни те, ни эти, – тихо сказал Виктор, глядя на склещившиеся на дороге машины с питерскими, тверскими, московскими и конечно же новгородскими номерами.
Чуток дальше был виден здоровенный трейлер, стоявший поперек. Курьез был в том, что отрезок дороги проходил между двумя деревушками с одинаковым названием. Вот и не заладилось в Борки попасть. Значит, не вылезти ни на Московское шоссе, ни к Окуловке. Впрочем, если тут на дороге такие пробки в каждом узком месте, то что на трассе творится – даже думать страшно. С одной стороны, грустно, что наследство не получить – вон сколько охранителей вокруг и уже тащатся на звук мотора, с другой стороны, здорово, что они тогда удрали. Ладно, надо думать, как уволочь джип. На месте с Валентином что-нибудь, может, и придумают. Аккуратно развернувшись, Виктор поехал обратно.
– Мы могли бы по огородам попытаться проехать, – заметила Ирка.
– Не на «чайнике». На УАЗе – да, попытаться можно. Другое дело – мертвяков вон сколько.
– А перестрелять? Не выйдет?
– Патронов мало. И потом, ну вырвемся мы за Борки. А дальше? Если такое в паршивой деревне творится, то в любом городишке – что в Окуловке, что в Крестцах – совсем гайки наверное.
– А ты Верку что, любишь?
Виктор сразу как-то даже и не понял вопрос. У него в голове крутилось совсем другое: не меньше полусотни дохляков у моста да не меньше у других Борков. Это только те, которых он видел, а вполне возможно, что и больше. В принципе отстрелять их можно. Даже вдвоем. Расход патронов, конечно, крайне неприятный, но все-таки. Что взамен? А если там такие резвые лахудры? Положим, сейчас уже опыт какой-то есть, наверно, не девять патронов на одну такую лахудру уйдет, пускай пять-шесть. Есть смысл прочистить, например Борки? Два десятка машин. Фура опять же. Даже если в половине машин топлива нет, все равно наберется не меньше бочки. Несколько иномарок более-менее приличных – вполне себе может быть и 95-й бензин. Джип, который они сейчас заберут, жрет, конечно, чудовищно много, но не паркетник, по лесу годится. Тут Виктор сообразил, ЧТО у него спросили, и окислился как медный провод.
– Ты что? Нет, конечно!
– А что ж тогда ты ее трахал?
– Э-э-э… Я подумал, что если мы будем заводить детей, то надо, чтоб детей было больше, не только чтоб наши…
– Так дал бы мне презерватив, я б ее осеменила.
– Ты что, серьезно?
– Чего сложного. Коров у нас так и осеменяли.
– Я как-то и не подумал… – признал чистую правду Витя.
– До чего тебе в морду хочется дать, – задумчиво протянула Ирка.
Виктор вывернул руль, огибая запыленную «мазду» с распахнутыми дверьми, и заметил:
– Нельзя, я машину побью.
– Это тебя и спасает, – серьезно признала очевидный факт Ирина.
– Вот слева видал? Это спасатели там сейчас сидят. Буксиры, аварии, снятия с мелей, еще нефть собирают, если кто разольет. А напротив – тама склад пиломатериалов, бревна штабелями. А сейчас вот проезжаем пескобазу «Красненькая». Тут вообще все красненьким называется – и пескобаза, и кладбище, и много чего еще.
– Зачем песка-то столько? – спрашиваю я водилу, потому как выглядит эта пескобаза внушительно, словно кусок Сахары перетащили. Горы и барханы песка.
– Не только. Тут же два завода железобетонных всякие фиговины выпускали. Во кстати, сбоку «Сорок пять» называется.
– А там, где сварка?
– А там особой важности объект, да. Там за «Маршалом» как раз таратайки укрепляют. Вплоть до «антиморфа». Серьезно все.
– А у нашей барбухайки какой уровень защиты?
Водила смеется:
– У нас второй – от бодрячков. Морфа тоже задержит, хотя не всякого. Тут недавно пацаны такого завалили, весом кило под двести. Правда, медленный был, но патронов извели… Пока утих, все в гильзах вокруг было. Так что если вашей команде нужна таратайка, я вас сведу с нужными людьми, все серьезно. Да. И машину тут у наших можно купить, без пробега считай и бронирование любое. Вот некоторые есть, так противопулевое просят.
– И делаете?
– Вопрос! Конечно, делаем. А вы чем занимаетесь – слыхал. Стоматологов везем в двадцатую?
– Не, стоматолог у нас одна. Та, которая в красном костюме.
– Так что, двадцатку не запускают, что ли?
– Не, забираем материалы – и работать в Кронштадте будут. А что, у вас тут электричество есть?
– Да. Бывает. Не у всех, не всегда, но бывает. Черт, а что с двадцаткой? Все, капец? Нам что, в Кронштадт кататься надо будет?
– Пока да. Если воду с электричеством тут опять наладят, тогда, возможно, и заново откроют.
– Печально, да.
– А вы ловко сориентировались. Гляди-ка, и машины укрепляете, и торговать взялись…
– Так тут авторазборка здоровенная всегда была. Машины разбирали на запчасти и утиль. А жилые дома вона где. Ясно, кто выжил, чесанули в промзону да в порт. А куда еще денешься? Ну а авто если без защиты, то много не поездишь, уроют мигом. Мутантов этих тут много.
– Сам видел?
– Ну дык. Еле ноги унес. А ты видал?
– Конечно. Мы их сдаем обычно в некролабораторию. В среднем получается порядка пяти-шести в неделю. Но не всех удается вывезти. Некоторых снимаем просто на видео.
Парень недоверчиво косится на меня. Потом смешливо фыркает и продолжает экскурсию. Не поверил. Ну и ладно, мне с ним не детей крестить, не невест венчать, не старух отпевать. Да и вообще-то морфов кладут либо Серега, либо снайпера, так что мне особенно хвастать нечем.
– Раз ты такой знающий, это правда, что в Стрельне была банда людоедов-ментов?
– Была. Только там не одни менты были, сбродная была компания.
– Ловко у них вышло!
– Чего ловкого? Это что хорошее создать – долго нужно возиться. А нагадить эпично куда проще. Проще простого. Опять же сужу по опыту. Хорошим людям объединиться – трудно. Всякая мразь собирается в банду моментально. Да, и базу организовали вовсе не людоеды. Людоеды просто перехватили власть на базе. Присвоить сделанное другими куда проще, чем создавать самому.
– Эт точно. Мы приехали, – заявляет шофер.
Останавливаю поток красноречия и гляжу в щелочку. Вроде как стоим во дворике, который образовали три типовых здания – взрослой поликлиники, детской (у нее в отличие от взрослой пандусы для колясок) и – та которая прямо перед нами – явно прибежище зубоболящих. Уже знакомые тихие хлопки – чистильщики начали работу. Мне пока команды вылезать не было. Сидю, смотрю на кирпичную стенку с целыми окнами. Вопрос водителя как-то всколыхнул прошлые мысли. Про человека разумного, как нас с какого-то переляку называют ученые люди. При этом никого не смущает, что разумный человек львиную долю славы отдает убийству себе подобных. Чем больше поубивал, тем слава круче. Для того чтобы зачать человека, требуется время. Чтобы выносить и родить – опять же время. Вырастить и воспитать – еще больше времени. Убить человека – дело одной секунды. Но материнство давно уже не в почете, а вот всяких садюг-маньяков – и в кино, и в книгах, и где только не живописуют… Разумный человек, как же.
«Длинное ухо» выдает:
– Чисто! К машинам!
Ну, отлично, можно выскочить из этой кабины-скороварки на свежий воздух. Здорово!
Первая тройка уже возится у невзрачных дверей – явно боковой вход, не парадный. Над парадным в таких поликлиниках советские архитекторы зачем-то дурацкое круглое окно здоровенное сделали.
Странно, что я как будто слышу музыку. Вроде как кто-то наяривает неподалеку что-то из так называемого с какого-то бодуна «шансона». Я-то по простоте душевной всегда считал, что шансон – это Азнавур или там Брэль, а не обычный блатняк «тынц-тынц-тынц», ан нет. Где тот Азнавур? А «тюрьма мой дом родной, сидеть мне бедному еще, а дамы ходют где-то там» – вот оно. С надрывом, все как надо. Интересно: район как вымерший. Судя по выстрелам, здесь около ТРЕХ медицинских учреждений. А было всего шесть зомби. Очень странно, тем более что тут и неотложная помощь явно была – вон стоит расквашенный микроавтобус характерной расцветки с оторванной дверцей. Непонятно. И ведь когда ехали, тоже зомби, считай, не видели. Куда подевались-то?
Мне машут рукой – пора входить. Дверь нараспашку, и первая тройка уже в поликлинике.
Ишь резвые какие, обычно-то они в бронетранспортере сидят, а тут решили размяться. Мы шустро следуем за ними. За невзрачными дверями – площадка, наверх уходит лестница, тут же вход в лифт и – как положено таким поликлиникам – полуподвальный этаж.
