Ирмис, кажется, думает о том же. Долго морщит лоб, кривит губы и наконец, открывает рот:
— Вроде как здесь ни с кем особо не общался. Хотя однажды я видел его в таверне с Хиллом. Кажется… могу ошибаться.
Вот, значит, как — второй уволившийся инквизитор…
— Почему ошибаться?
— Он спиной сидел. Сама знаешь, у меня нет привычки сообщать неподтвержденные данные.
— Спишем на возможность. А с Войдом?
Найджел Войд — третий из ушедших. Четвертый — архивариус по имени Нед и, сколько я не пытаюсь, никак не могу вспомнить его фамилии. Но перед глазами стоит лицо — голубые глаза в обрамлении светлых ресниц, рыжие брови, лицо, усеянное веснушками. Несмотря на его деланое добродушие и вечную улыбку, мне всегда было сложно с ним разговаривать.
— С Войдом не знаю. Они вообще друг друга сторонились. Все трое, — дознаватель поджимает губы и отодвигает пустую тарелку, — такое ощущение, что даже общались лишь по делу.
— Значит, мне не показалось, — резюмирую я, вспоминая, как диалоги между нами ограничивались лишь работой.
Вальтц, впрочем, недалеко ушел.
— Не показалось, — качает головой Ирмис, — с тобой-то они совсем отстраненно держались, ты же девушка.
— Сексисты, — беззлобно бросаю я и дознаватель поддерживает мое веселье. А затем — слету огорошивает:
— Мейд, мне показалось или у нового инквизитора на тебя планы?
Я поднимаю глаза от тарелки. С Ирмисом нас связывают не только хорошие приятельские отношения — плодотворная совместная работа сплачивает куда сильнее. Наверное, именно поэтому ему позволено то, за что другие уже давно выбыли бы из моего круга общения.
— С чего ты взял? — я гляжу на дознавателя, театрально хлопая ресницами.
— А он смотрит на тебя, как на свою собственность, — беззлобно бросает мужчина и по моей спине против воли пробегает опасный холодок.
Нет, вряд ли коллега в курсе наших… встреч, иначе бы не затеивал этот разговор. Но пропускать этот диалог, списав на повседневный треп тоже не стоит — Ирмис все-таки дознаватель, такие зря словами не сорят.
— И что с этого? — выпаливаю я, едва выдержав уместную ситуации паузу.
— Да ничего, — пожимает плечами этот взрослый семейный человек, — просто счел необходимым сообщить. Говорят, этот Максвелл в столице знатно наследил.
— Кто говорит?
— Птички на ветке, — хитро усмехается Ирмис, — честно скажу: что там было — не знаю, но шум стоял знатный и долго. Так что поаккуратнее с ним.
Я сглатываю, одновременно с этим понимая, что надо было брать и компот. Клубничный.
— Спасибо. Буду знать.
Домой я возвращаюсь в полнейшей прострации. В свете услышанного мне хочется запереться в доме и никуда не выходить, пока полученная информация не переварится в голове. Подобной роскошью в виде свободного времени я, конечно, не обладаю, но зарубить на носу стоит: Ирмис ни разу не был замечен на пустословии и болтовне. Может, конечно, изменил своим принципам, но это очень, очень маловероятно.
Калитка привычно скрипит, пропуская меня во двор. Я долго стою на дорожке, слушая скрип колес отъезжающего крепостного экипажа: в дом не тянет. У соседей из трубы опять не идет дым, но это я констатирую краем сознания, равно как и вновь засыпанную дорожку. Наверное, вечность стою у калитки, опираясь о низкий забор, пока сверху не начинают падать маленькие трогательные снежинки. И тогда я отмираю — на негнущихся ногах прохожу к дому, поворачиваю в замке ключ и, пройдя на кухню прямо в сапогах, в изнеможении опускаюсь на стул.
Глупо было надеяться, что сказка продлится вечность.
Первый звонок магического передатчика я игнорирую — сидя в кресле, тщетно пытаюсь согреться горячим чаем. Но звонящий настойчив — и за первым вызовом идет второй, а затем и третий. Наконец я сдаюсь — и, сделав пару шагов, все же поднимаю трубку.
— Дежурный инквизитор Алвис, — тут же раздается на той стороне и я подбираюсь, — дознаватель Локуэл?
— Верно.
— Ваш запрос удовлетворен. Под свою ответственность вы можете забрать мисс Уилсон завтра с восьми часов утра до полудня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Новость хорошая — даже очень. И для меня, и для Терры.
— Отлично. Я подъеду к девяти.
На этом разговор закончен — инквизитор прощается и в трубке раздаются гудки.
Отойти я не успеваю — передатчик пищит вновь. И на этот раз я слышу уже знакомый голос…
— Мейделин?
— Риндан… — я пытаюсь справиться с дрогнувшим тоном, но мне не удается, о чем свидетельствует следующая фраза инквизитора.
— Что случилось? У тебя все хорошо?
— Д-да, — я киваю, плотнее кутаясь в шаль, — устала просто. Как ты?
Поверил. Или сделал вид, что поверил.
— Все в порядке. Звоню сообщить, что вернусь к утру. Заеду за тобой в девять, будь готова.
— Риндан, я не успею к девяти, — сообщаю я и кратко, насколько это возможно, описываю ситуацию с Террой.
И сразу слышу решение.
— Не нужно, лучше выспись. Я буду в крепости к утру, привезу её сам.
— Хорошо, — несмотря на странную информацию от Ирмиса, меня все-таки тянет на улыбку, — спасибо. Что мне с собой взять?
— Что посчитаешь нужным, — связь резко становится хуже: шипение и хрипы заставляют Максвелла ускориться, — мы едем с ночевкой, имей в виду. Я не намерен трясти тебя по колдобинам шесть часов. Мейделин… я должен идти. Уви…
Связь прерывается, оставляя меня в прострации, в которой единственное, что соединяет с реальностью — тяжелая трубка передатчика у уха.
Утром меня будит хлопок двери и приглушенные голоса внизу. Я некоторое время лежу неподвижно, пытаясь осознать себя в этом мире, но затем любопытство берет свое — я отбрасываю одеяло и быстро меняю ночную рубашку на платье. Вовремя — стоит мне потуже затянуть пояс, как дверь спальни открывается, являя мне Риндана.
— Мейделин, — улыбается он, ступая внутрь, — проснулась уже?
Даже вчерашний разговор с Ирмисом забывается, стоит мне увидеть Максвелла. Ироничный прищур зеленых глаз никуда не делся — только под глазами залегли темные круги.
— Ты что, не спал?
— В дороге успеется, — пытается отшутиться мужчина, в два шага достигая меня.
Я отвечаю на нетерпеливый, но безумно нежный поцелуй со всей горячностью, на которую способна. От Максвелла пахнет морозом и табаком — хоть я готова поклясться, что он не курит.
— Я тебе горничную привез, — шепчет он, с видимой неохотой отрываясь от меня, — иди вручай бразды правления.
Терра обнаруживается в прихожей — девушка неловко мнется, но, увидев меня, тут же расплывается в улыбке. Вокруг да около я ходить на намерена — стрелка часов неумолимо движется по кругу, а до Нойремштира порядка трех часов езды. Поэтому я быстро прохожусь по основным моментам включения воды и отопления дома и, миновав короткий коридор, распахиваю дверь во вторую спальню.
Комната действительно маленькая — сюда только и помещается, что кровать, небольшой шкаф и стул. Зато окно выходит на задний двор с яблонями, да и сквозняков нет — не зря же плотник осенью конопатил щели. Но Терра, кажется, в восторге — она проводит рукой по выбеленной стене и, кажется, сейчас расплачется. Растерявшись, я смотрю на неё:
— Что случилось?
Она качает головой:
— У меня никогда раньше не было комнаты.
Мне нечего на это сказать. Невнятно пригласив девушку располагаться, я вылетаю из спальни и, пулей поднявшись на второй этаж, принимаюсь за сборы. Мои глаза, кажется, тоже сдвинулись в сторону мокрого места, но я старательно отвлекаюсь муками выбора. Наконец, сумка готова. Стянув завязки, я подхватываю со стула одно из своих домашних платьев и, спустившись вниз, стучусь к своей новой горничной. Та открывает сразу же и по припухшим глазам я сразу понимаю — потоп сдержать не получилось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты говорила, у тебя нет вещей, — мягко произношу я, — возьми пока это платье, оно чистое, а там разберемся. Меня не будет до завтра, продукты на леднике. Отдыхай и отсыпайся.
Терра благодарит долго — даже пытается изобразить книксен, но я быстро пресекаю это безобразие. Максвелл не вмешивается — стоит у вешалки, привалившись к двери и, кажется, даже наслаждается воцарившейся суетой. Лишь когда от калитки доносится звон колокольчика, инквизитор все-таки оживает:
