Кирилл вздохнул.
- Да-да, - кивнул он. - Именно так я и говорю...
- А ещё Александра Богдановна говорит, что в ханкарском языке нужно обращать внимание на эту... как её... на... - Андрюшка наморщил лобик, пытаясь вспомнить сложное слово.
- На интонацию, - подсказал Кирилл.
- Ага! На интонацию. Без интонации нельзя по-ихнему разговаривать.
- По-нашему тоже, - тихо сказал Кирилл более сам себе, чем мальчику. - Слушай, - он неожиданно встрепенулся, - а кто это - Александра Богдановна?
Спросил и тут же вспомнил - это же Кассандра. Александра Богдановна Ярцева.
Андрюшка объяснил, что это лучшая их учительница, она прилетела учить их прямо из космоса. А ещё, объяснил он, на уроки к ним приходят настоящие ханкарцы, которых ты, дядя Кирилл, в плен захватываешь. Они говорят с нами на своём языке, но мы мало пока понимаем. Но ничего, мы подрастём, начнём всё понимать и полетим на другие планеты стрелять по врагам.
- Да-да, - кивал Кирилл, а в горле его неизвестно отчего стоял комок. - Да-да...
Через просторную высокую арку вышли на широкий висячий мост. Под ними на глубине десятка три метра горели огни ремонтных мастерских. Там теперь где-то инженеры базы копаются в пригнанном группой Кирилла схолле. Копаются, разбирают по винтику, изучают. Раз технику эту сотворили земляне из космоса, почему бы землянам с Земли не научиться управлять ею и создавать по образцу и подобию другие машины? Перила у моста были высокие, чтобы дети ненароком не свалились с высоты на головы ремонтникам, однако самые отважные из сорванцов на спор забирались на перила и глядели вниз. Впрочем, в ближайшие месяцы, если не будет новой облавы ханкарцев и партизанам не придётся уходить отсюда, строительные бригады закроют сверху мост деревянным куполом.
Жилой сектор базы в этот час был немноголюден. Резвились в коридорах только отпущенные со школьных занятий малыши да спешили по своим делам свободные от смен жители. Кирилл кивал встречным, вполуха продолжая слушать Андрюшку. Свернули с центрального коридора в боковой. По сторонам потянулись деревянные перегородки жилых боксов. Согнанные два с половиной месяца назад с первого места базирования, сабуровцы здесь ещё не успели обустроиться.
- А мама-то дома? - спохватился Кирилл, когда они уже подошли к фанерной двери с номером "112", где обитали Таня и Андрюшка.
- Мама с ночной смены, - совсем по-взрослому кивнул пятилетний мальчуган. - Она, знаешь, каких крыс в глубоких подземельях видела? Во! Как слоны! Она сама говорила.
- А слонов-то ты видел? - улыбнулся Кирилл, несколько раз стукнув костяшками пальцев по звонкой фанере.
- А как же! В школе на картинке. Они такие здоровые, как наш школьный пёс Пират...
Таня отодвинула фанерную загородку, и лицо её при виде Кирилла озарилось такой радостью, что Кирилл невольно засмущался.
- Вот, - сказал он. - Принимайте гостя.
- Кирилл, - она даже опёрлась плечом на край отодвинутой фанерной двери. - Боже мой, Кирилл...
Она ждала его. Она знала, что группа Снегирёва ушла на поверхность - ушла "на хара", как говорили на базе - и она ждала его. Он не был мужем ей, он даже не был её мужчиной, но она ждала его - Кирилл понял это сразу, как только увидел её глаза, наполненные тихой радостью и тоской одновременно.
- Айдайте, дядя Кир, - потянул Кирилла за руку Андрюшка. - Мама сегодня пельмени делает.
Клетушка была маленькой, надвое перегорожена такой же фанерной, как внешние стены, перегородкой. В меньшей комнатке стояла кроватка Андрюшки и созданный из досок Кириллом же письменный стол для пацанёнка. Другая комнатка одновременно служила и спальней Татьяны, и гостиной, и столовой, и кухней. Деревянная кровать, стол с двухкомфорочной плиткой, тумбочки и ящички по углам, коврики на полу и стенах - стандартные апартаменты подземных партизан Сабурова. Но при этом с тем уютом, который может создать только рука женщины. И аппетитно пахло здесь пельменями. И ещё чем-то пахло, вкусным и замечательным.
Рюкзак и оружие Кирилл повесил на вешалку, а сам следом за Таней прошёл в большую комнату. Непоседа Андрюшка вертелся тут же, в руках он уже крутил игрушечную гоночную машинку, которую Кирилл принёс ему из прошлой операции.
- Дядя Кир, у неё колёсико сломалось, - пожаловался Антошка, и Кирилл принялся за ремонт.
Таня тем временем, бросая на занятых делом мужчин улыбчивые взгляды, стала накрывать на стол.
- За стол, ребята...
Последний раз Кирилл ел ещё вчера вечером, до начала всей той свистопляски возле якорного маяка ханкарцев. Потом было уже не до еды.
А тут пельмени, настоящие, из настоящего, неконсервированного мяса, с растительным маслом.
- Откуда такая роскошь? - поразился Кирилл.
- Утром сегодня паёк получила.
- Ну к такому делу надо... - Кирилл вспомнил о подарках, которые оставил в рюкзаке. - А ну, Андрейка, сгоняй к вешалке, принеси мою сумку.
Пострел, предчувствуя сладостный миг раздачи подарков, мигом слетел со стула.
- Держи, это тебе, - Кирилл вытянул из рюкзака красочный набор солдатиков, найденный им в разбитом магазине заброшенного посёлка, через который шла его группа.
- Ух ты! - восторженно засиял мальчишка.
Его моментом утащило из-за стола и унесло в соседнюю комнату.
- Андрей! - нахмурилась сквозь смех Таня. - А обедать-то!..
- Ма! А можно я потом, я только поиграюсь немного...
- Балуешь ты его, - сказала Таня Кириллу.
- Он же ребёнок всё-таки, - возразил Кирилл. - Они у нас на солнышке-то раз в две недели бывают, дети подземелий. Пусть хоть игрушкам порадуется. А вот то, что ты просила, - и он достал горсть катушек с разноцветными нитками.
- Ой, спасибо! - обрадовалась Таня.
- А вот ещё, - из рюкзака появился маленький портативный магнитофон-плеер с двумя крохотными динамиками. - Будешь теперь с музыкой жить, а то по радио Фёдор Фёдорович, кроме приказов ничего не передаёт, - и он показал на коробочку висящего на стене громкоговорителя.
Посмеялись.
- Нет, - сказала Таня. - У нас хотят организовывать радиоузел. Ира Лукьянова - она раньше на телевидении работала в Екатеринбурге - берётся, Сабуров ей обещался всячески помогать. Так что будет у нас почти настоящая радиопрограмма, с музыкой и новостями. А позже обещают с поверхности антенну протянуть в "Красный уголок" и телевизор поставить.
- Чтобы и нас новые власти оболванивать принялись, - покачал Кирилл головой. - Кстати, - вспомнил он вдруг рассказ Андрейки, - а что это за новости с крысами, которые величиной со слона?
- Это тебе Андрюшка уже наябедничал?
- Скорей похвастался, что мать у него - геройская женщина.
- Да уж, геройская. Я знаешь, как испугалась. Мы сейчас работаем на больших глубинах подземелий. Боже мой, Кирилл, ты не представляешь, насколько наши Пещеры огромны и запутаны! Всё, что раньше видели мы - совсем не то. Да, здесь, на верхних ярусах, тоже лабиринт, в котором голову незнающий человек сломать может, но всё-таки когда-то всё это людскими руками было. А тут мы неожиданно выбрались в природные подземелья, в настоящие пещеры, с реками и озёрами целыми под землёй. А куда они уже уводят - вообще неизвестно. И какие твари там могут обитать - как подумаешь, мурашки по коже бегут. Пока видели только крыс. Не со слона, конечно, но с большую собаку - это точно.
- Чего вас туда понесло? - нахмурился Кирилл.
- Работа у нас такая. Нагрянут вдруг опять хары, куда уходить будем? Вот и готовим мы на всякий случай новые базы, обустраиваем, склады переправляем.
- Да, - покачал Снегирёв головой. - Там уж точно забудут наши дети про солнышко.
- Кир, - Таня положила ему на руку свою ладонь и попросила мягко: Давай не будем сегодня о грустном. Надоело, честное слово.
- Давай, - он тряхнул головой. - Сейчас я достану кассеты... Не знаю, что там на них, взял несколько первых попавшихся... И ещё...
И он вытащил и водрузил на стол бутылку "Белого аиста".
- Ой! - Таня зачарованно глядела на коньяк. - Как привет из прошлой жизни...
- Вот выпьем за это первый тост, - усмехнулся Снегирёв. - Давай стаканчики.
Он сдёрнул пробку, разлил коричневую пахучую жидкость.
- За то, что ушло и уже никогда не возвратится...
Он вдруг сразу же, с первого стаканчика коньяка, с первых съденных пышных пельменей, почувствовал себя пьяным. Хорошо пьяным, с этакой пьяной уютностью в душе, с ощущением покоя и комфорта. Кассета, слава Богу, оказалась с русскими песнями, да не просто с русскими, а со старыми, времён молодости.
В школьное окно смотрят облака,
Бесконечным кажется урок.
Слышно, как скрипит пёрышко слегка,
И ложатся строчки на листок.
Господи! Господи!!! Да неужели же когда-то это было?! Тихий класс, лучи весеннего солнца на партах и стенах, на доске - темы сочинений... И шуршат шпаргалки, и слышно дыхание тех, кто сидит рядом, и муха, будто тяжёлый вертолёт, проносится над головой... И прекрасное, одуряющее чувство юности, когда ты ещё не догадываешься, какая чудовищная штука - жизнь. Бог мой, ведь это ещё были те года, когда люди умели любить друг друга, независимо от материального достатка и положения в обществе! В то тихое спокойное время, казавшееся им тогда скучным. Господи...
