Кузина повела пальцами и раскрылся огромный веер.
— Без него тоже можно летать, но чувствуешь себя неуклюжей толстозадой пчелой. Обязательно посмотри потом в своём городском доме коллекцию старинных боевых, твой отец всегда был на них помешан. А Трис попроси показать танцевальные веера.
Я задумалась — как должно быть красиво, когда стигини танцует с веером в воздухе… и вспомнила свою крылатую балерину, с которой начались мои занятия с Ником.
Пока я отвлеклась, Делла обняла меня левой рукой под грудью, а справа осторожно, но крепко обхватила мою ногу чуть выше щиколотки шелковистой пушистой лапой. Немножко щекотно! Губы сами собой расплылись в улыбке.
— Делла, лапы — это какая-то невозможная прелесть!
— Нравятся лапы? Ну вот, я же говорила! Не забудь обрадовать Ника, он себе места не находил, что из-за них ты сочтёшь нас противными монстрами.
Хорошо, что теперь она точно не видит, как я покраснела!
Я ожидала почему-то, что мы прыгнем в пропасть и тогда полетим. Но Делла сильно оттолкнулась свободной пястью и взмыла вверх, затем сразу поймала и зафиксировала ею мою вторую ногу.
Сердце зашлось, дыхание прервалось на глубоком вдохе. Меня наполнила до краёв невероятная радость и лёгкость. Перед путешествием я собиралась изучать всё кругом, но теперь взгляд стремился лишь в небо.
Опомнилась я, когда мы почти приземлились на уютной лужайке среди необъятных светлых стволов — мерцающих в сумерках, заросших по стволам плющом и цветущими вьюнками.
Довольно большой дом был выстроен из белого дерева… прямо вокруг живого снежного платана. Только фундамент был каменным. Так вот почему сверху совсем не видно крыш!
Ещё от людских домов строение отличали огромные окна и обилие искусной, очень детально проработанной резьбы, украшавшей пенным кружевом буквально все части фасада. Да — сразу заметно, что стигини живут долго, ведь жилища явно обустраивают неторопливо и основательно. Сложно даже вообразить, сколько времени отнимает такой декор!
Сквозь стёкла лился мягкий приветливый свет, придававший и без того изящной постройке дополнительную прозрачность и невесомость.
Делла потянула меня за руку ко входу и завела в белоснежный холл.
— Гостиная там, — внутри её сложенный веер сразу указал на центральную дверь, — а я уже немножко тороплюсь, птенчик. Нужно обратиться, оставив здесь одежду, и скорее лететь в Грейт Платт.
Последние слова кузина договаривала уже на верхней площадке лестницы, на которую она мгновенно вспорхнула, не оставив мне ни малейшего шанса застесняться и не идти в гостиную, а увязаться а ней. Зачем вообще им тогда лестницы?! И вдруг я сообразила, что это наверняка дом Селифа. Он ведь и до вампирской жизни не имел крыльев.
Делла уже скрылась из виду и мне оставалось только пойти в указанном направлении. От смущения я подкралась к приоткрытой наполовину двери на цыпочках… и замерла из-за того, что увидела за ней.
Белый ствол платана раздваивался, а выше — ветвился среди просторной комнаты. Сидя прямо на полу на ворсистом ковре, спиной на него опирался Ирвин Вайтвуд. На его плече расположилась белая с золотистыми подпалинами сова. Я сразу узнала изящный треугольник, спускающийся к глазам, и трёхцветную россыпь точечек вокруг этого сердечка и по крыльям. Это Трисса и она — сипуха.
Сова словно дремала, зарывшись клювом в волосы мужа. Лицо Ирвина было развёрнуто к ней, он тоже прикрыл глаза и уткнулся глубоко в перья.
Я зашаталась на мысках и чуть не упала. Сколько раз я так закапывалась носом в Призрака?.. Только вот в том, что я сейчас невольно наблюдала, была бесконечная нежность… а Ник чаще всего сразу нахохливался и отодвигался. Или вовсе улетал.
Глупая Лия, ну конечно! Эти двое любят друг друга, а Ник просто приглядывал до поры за своей, за стигини. За дочерью друга семьи, редкой Бескрылой, попавшей по воле судьбы к людям. Только и всего…
Глаза затуманили подступившие слёзы. Пока он не вернулся домой, я просто обязана как-то взять себя в руки! Вспомнить например, что всегда умела приятельствовать с мальчишками и держаться за это, как за спасительную нить! Ник — просто друг…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Трис слушает Доминика, хотя я ей сто раз уже говорила, что никакой опасности не вижу. И она немножко измотана ожиданием. Пусть ещё посидят одни. Идём сюда, у меня на кухне кофе и пирожные!
Я обернулась и снова испытала мимолётное разочарование, хоть и не сравнимое с предыдущим… Потому что так рассчитывала посмотреть на кого-то, похожего на себя! На рябую рыжую женщину, по которой такой красавец, как Селиф, может сходить с ума даже на расстоянии на протяжении невообразимой череды лет.
Но на меня смотрели действительно необычные зелёные глаза… неужели у меня тоже такие?.. а иного сходства не наблюдалось.
Новообретённая родственница мастью скорее была похожа на Деллу и своего мужа. Только вместо чёрно-белых и серебристых точек мою тётю украшали светло-жёлтые и золотистые. На лбу, крыльях и совсем немножко — на коже. Волосы тёмные, с солнечными пестринками и низкого треугольника нет. Зато изящные гордые брови вразлёт … перьевые! Вороные, но словно обведённые сверху резкой золотой чертой. Праотец!.. Она — филин!
— Да, птенчик, я не морфа пёстрой неясыти, — улыбнулась мне стигини — всего лишь редкий южный вид, здесь такие не водятся. От твоего деда Элмера Солара мне достались только глаза. А сова из маминой родни — капский филин.
Птенчик… Интересно, это общепринятое обращение к молодым или семейное словечко? Я улыбнулась в ответ и пошла за тётей в уютную, но тоже очень просторную кухню.
— Я — Ирри, — сказала она, протягивая мне дымящуюся чашку.
— А полное имя? — её филинские уши и Ирвин с Триссой так выбили меня из колеи, что сама я представиться совсем забыла.
— Просто Ирри, птенчик. Совы не церемонны, как люди. И мы — родня. К тому же, старая провидица Касенна, моя учительница, притащилась к матери, чтобы обрадовать её, что на свет грядёт интуит ей на замену, ещё когда я была в утробе. Поэтому меня назвали вычурно и по её выбору — Ирредентой. Терпеть не могу своё полное имя! Как и ты, правда, птенчик? Никки говорил.
Как, интересно, он узнал?..
— Но мать назвала тебя совсем иначе. Хотя — тоже Лией.
— Откуда это известно?
— Она дала тебе имя Элия. Птица по-визийски. Но видимо твоя чопорная тётушка из балки решила, что это слишком оригинально и не подходит для резервации.
Вот так вот! Конечно, я готовилась к изменениям в жизни, но чтобы такие бесповоротные и всего за сутки! Вроде я — прежняя и даже стою посреди Гленрока. Только была Таллией Хилз, а стала Элией Солар. Да и Гленрок совсем другой.
— Я это смотрела сегодня, — продолжила Ирри — знаешь… ведь только моя вина, что Финес не искал твою маму и не знал о тебе.
— Почему?
— Мы не видим вампиров. Совсем. Наверняка ты теперь сама это понимаешь.
— Понимаю. Глухая стена. Заслон.
— И я решила, что она умерла, раз стена. Сказала твоему папе много лет назад, что больше не вижу Мисти, что совсем ничего нет. Солнечный Фин, мой любимый младший брат, потускнел разом и больше никогда не смеялся.
— Ты не могла знать, поэтому и вина не твоя. Просто так вышло. Но как же она стала вампиром? И когда, раз никто не знал?
— Я пытаюсь увидеть. Но вампира тяжело смотреть даже в прошлом. Пока вот знаю, как она тебя назвала, но не через неё. Мисти уже была тогда Двуликой и Чёрной. Смотреть такое выходит только по крупицам, через близких. Я зацепила про имя через твою какую-то родственницу, напуганную происходящим.
— Бабуля Хейзел. Я родилась у неё дома, в Платте. А Ник?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Что Ник?
— Его видеть легко?
— Конечно. Посмотри сама.
Ирри раскрыла ладонь. С неё слетела руна и, чуть расширившись, повисла передо мной. Я забрала её в себя и поместила перед внутренним взором. В ней тут же возник родной белый филин. Дыхание остановилось.
Ник был сосредоточен и напряжён. Но нет, никакой опасности вокруг не чувствовалось. Он просто за чем-то внимательно следил. И вдруг — повернул голову, отвёл уши и посмотрел золотыми тёплыми глазами прямо на меня.
