Вот только когда супруг молчаливо тормозит возле моей машины и бросает на меня серьёзный взгляд, я понимаю, что… это не мой план сработал. Это Марат позволил мне «проявить инициативу». Как я могла забыть, что он всегда просчитывает все на несколько ходов вперёд?
Смущенно разглядываю бампер моей ласточки, с трудом подыскивая слова. Что я могу произнести? Мне просто хотелось побыть с тобой? Мне нужен был повод провести с тобой немного времени?
Он перехватывает мой виноватый взор. Ждёт, наверное, пояснений. А мне страшно что-то говорить и оправдываться. Это может отдалить нас друг от друга. Марат все же не приемлет ложь, хоть и сам не был до конца честен со мной. Но упоминать об этом сейчас не стоит.
Его сжатый кулак зависает в воздухе. Что он хочет этим сказать? Касаюсь трепетно. Проходит несколько секунд, прежде чем муж раскрывает ладонь и мой взгляд упирается в упаковку лейкопластырей телесного цвета. Воздух в машине становится плотным. Наэлектризованным.
Аккуратно принимаю коробочку, обхватывая пальцами.
— Нога, как я уже увидел, у тебя совсем не болит. Но мало ли. Закинь в сумку на будущее.
Отворачивается. Правую руку держит на руле. Локоть второй покоится на подлокотнике двери.
Допустим, он позволил мне «вести». Но ведь он сам согласился поехать вместе, согласился со мной поужинать, участвовал в «заезде» с тем бмв. Пошутил надо мной в ресторане. Он же сам…
— Мне очень понравилось, как прошёл день, — это самое безопасное, что я могу сказать. И я, конечно, жду, что Марат ответит взаимностью. Но…
Он молчит.
— Мы раньше частенько ездили по ночному городу, — еще одна скупая попытка.
— А я кормил тебя клубникой и отбирал вредные чипсы, — выдаёт неожиданно.
Сердце ноет по нашему прошлому. Проблемы, радости и невзгоды — неважно. Важно то, что мы померкли. Но мы ведь ещё существуем…
— Ты сегодня вечером улетаешь или завтра утром?
Оба понимаем, о чем речь. У него завтра посещение психотерапевта. Я помню. Иначе завуалировать смысл вопроса не удаётся.
— Сегодня.
Марат неосознанно впивается пальцами в обивку руля. Он ждёт от меня нападения и града вопросов. Но этого не будет.
Он правильно сказал, это его личное дело. И если он не готов делиться, значит, я этого не заслуживаю. Он мне не доверяет сейчас и не доверял раньше.
Сложно такое принять, но правде нужно смотреть в глаза.
— Хорошо, — говорю примирительно. Стараясь искоренить зарождающееся напряжение. — А когда вернёшься?
— Дня через два-три.
— Будешь вновь кормить меня карпаччо?
Мальчишеский задор и хитринка — лучшее, что может быть в его взгляде. Напряжение улетучивается. Ответа нет. Но он мне и не нужен, я счастлива знать, что Марат тоже не смог отказаться от совместной поездки. Он тоже хотел ненавязчиво побыть со мной ещё немного. И… и только сейчас задумываюсь…
— Марат, — мягко зову его, и супруг обжигает подозрительным взглядом, — а колесо действительно пробило?
Муж отворачивается, и я ловлю сухое замечание:
— Ты лейкопластырь забыла убрать.
Лишь только оказавшись одна, выдыхаю. Прикрываю глаза ненадолго. И широко улыбаюсь. Я, возможно, и проиграла эту схватку, но мы оба вышли из неё победителями.
Глава 25
Надежда о том, что он мне позвонит, умерла в тяжких муках. Ни вечером перед отлетом. Ни вчера, ни сегодня. Ни единой весточки. Ничего. Напряженное ожидание оказалось напрасным. Набрать самой оказалось бы слишком неуместным.
А так хочется услышать его голос и задать робкий вопрос: ну… как там дела?
Уже несколько дней чешутся руки хотя бы отправить СМС. Но ни шутка, ни серьезное замечание или повседневный вопрос не подходят для той стадии, на которой мы с Маратом находимся сейчас. И я решила просто ждать. Тем более что я пока ещё до конца не выстроила стратегию дальнейшего «продвижения».
Рассеяно покрутив в руках телефон, перезваниваю маме. С ней мы вообще общаемся раз через раз. Мы отдалились уже очень давно, как-то постепенно в раннем возрасте Ира вытеснила меня из нашего женского междусобойчика. Я сначала по-детски расстраивалась, обижалась, любыми способами пыталась вернуть внимание мамы. Считала, что несправедливо отодвигать меня на второй план. Да и больно было, и неприятно. Хотелось в голос кричать: «Ну я же здесь! Я же все еще твоя маленькая девочка! Ты хоть посмотри на меня!»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но после долгих бесплодных попыток оставила эту мысль. Я приняла как есть и научилась с этим жить. Я привыкла. Мне было хорошо одной. Лучше, чем постоянно находиться в тени младшей сестры, каждый чих которой вызывал у мамы бешеный восторг. Иногда колет чувство вины, потому что я не испытываю к маме тех чувств, которые, по моему сугубо личному представлению, должна испытывать дочка к матери. Позже у меня появилась близкая подруга Катя, с которой мы без слов понимаем друг друга до сих пор. А ещё спустя годы в мою жизнь уверенно ворвался Марат, протоптав тропинку к сердцу. И в итоге спустя семь лет так же решительно из неё и ушёл.
Пустой разговор с мамой продлился три минуты, не оставив после себя никакого осадка.
Влад на выходные уезжал с сыном в деревню, сказал, что должен помочь там по хозяйству. Это даже к лучшему. Я еще успею продумать разговор. О том, что у нас вряд ли что-то будет.
При мысли об этом я начинаю жутко волноваться. Испытываю раздирающие угрызения совести перед Владом. Да, положение вещей было обозначено изначально. И все же… я сама позволила переступить грань.
— Ой, Маш, привет! — сзади догоняет Лера и замедляет шаг, останавливаясь в итоге. Мне тоже приходится остановиться. — Не могу до Влада пару дней дозвониться. Ты, случайно, не в курсе, где он?
— Нет, я не знаю, — бросаю задумчиво, отмечая, как глаза девушки блестят беспокойством.
— Блин. Я надеялась, вы вместе были.
Лера хмурит уложенные гелем бровки. Отводит взгляд. Напряженно грызет нижнюю губу. Она нервничает. И это жутко удивляет меня.
— Нет. Не были. Он упоминал, что сына отвезёт в деревню и… там помочь нужно было.
— Я с Матвеем разговаривала. Он сказал, что папа уехал ещё в воскресенье утром. А мне Влад так ни разу и не перезвонил. Но дело даже не в этом. Он Матвея не забрал, разрешил пропустить сегодня школу. Это на него ооочень не похоже.
— Не знаю, что тебе сказать. Утро же. Приедет чуть позже.
Хотя мы обе знаем, что Влад приезжает очень рано.
Лезть не хочется. Но отчего-то в душе поселяется тревога.
— Если он скоро свяжется с тобой, попроси мне перезвонить, пожа-алуйста, — смотрит умоляющими глазами.
— Ладно. А он еще не приехал?
— Я машину не видела. Кабинет заперт. Таня как воды в рот набрала. «Мне Владислав Сергеевич ничего не передавал», — раздраженно передразнивает.
Вновь изнутри царапает иголочкой. Что-то не так. Поднимаясь к себе в кабинет, пытаюсь дозвониться на рабочий, но тщетно. Осмеливаюсь набрать личный. То же самое. Нет ответа. В обеденное время решаю подняться к нему в кабинет. Дверь все еще заперта, Тани нет. В голову приходит одна странная мысль… а если они там вдвоём? Хм… но почему тогда Влад игнорирует звонки уже пару дней? Все же что-то не так, интуиция поднимает голову, обдавая жаром. Уже собираюсь уйти, как вдруг отчетливо различаю за дверью какой-то грохот.
Замираю, останавливаясь возле двери. Внутри что-то кричит, что я должна войти немедленно, но я этого, конечно, не сделаю. Единственное, что позволяю себе, это вновь набрать номер Влада. Знакомая мелодия, играющая за дверью, окончательно вводит в ступор.
Влад… в кабинете? Он не отвечает намеренно. Но странно, что и звонки от Леры он пропускает.
Стряхиваю с себя наваждение. Что это со мной? Нужно поскорее уйти. Все это меня не касается. Даже если он там с Таней, это его решение.
Уже разворачиваюсь, но что-то не дает покоя. Что-то идёт не так, как должно идти.
Внезапно дверь передо мной распахивается, и я вижу удивлённое лицо Влада. Дар речи мне на время отказывает…
