– Глупо, просто глупо, – сказал Видок, качая головой. – Мне очень нужна эта шкатулка. А вам, как я понимаю, нужно сохранить лицо… и получить протоколы. У меня есть то, что ищете вы, у вас – то, что ищу я. Лучше поменяться.
– Нет, – отрезал офицер.
Видок усмехнулся.
– Если вы собираетесь мне угрожать, то это совершенно бесполезно, – добавил Алексей, и в то же мгновение снизу донесся какой-то шум.
Видок не дернулся, не изменился в лице, но в то же мгновение в его руке неведомо откуда появился пистолет. За дверью раздались легкие шаги, и она со скрипом отворилась.
– Полина Степановна? – вытаращил глаза Алексей. – Вы-то как здесь оказались?
На мадемуазель было простое платье служанки, а под мышкой она держала какой-то плоский предмет, обмотанный куском ткани.
– Добрый вечер, месье Видок, – сказала Полина, блестя глазами.
– Хозяин не принимает! – простонал Селестен за спиной молодой женщины. Слуга-уголовник был растерян и держался за глаз. – Сударь, я ей сказал, что вас ни для кого нет, а она меня стукнула! И проскочила мимо!
Видок расхохотался и спрятал пистолет.
– Мой бедный Селестен! Чем же она тебя стукнула, а?
– Вон той штукой, – пожаловался слуга, указывая на предмет под мышкой Полины.
– Я так и знала, что вам будет не до портрета, – заявила Полина, входя в комнату. – Поэтому сходила за ним сама. Вы знаете, что в нашем особняке побывали какие-то люди, которые перевернули там все вверх дном?
– Нет, – признался Алексей, – я не успел туда добраться. Но это меня не удивляет. А как вам удалось сбежать?
– У кухарки сегодня болели зубы, – объяснила Полина, – и Маша дала ей снотворное, а потом заперла в комнате. Я надела платье кухарки, обвязала лицо платком и ушла. Хотела вас догнать, но вы были уже далеко.
– Я не забыл о портрете, – сконфуженно признался Алексей. – Просто…
– От самого посольства за вами следил человек, – продолжала Полина, садясь на стул и кладя портрет рядом с собой. – Я смотрела из окна, как вы уходили, и сразу же его заметила.
– Что за человек? – быстро спросил Алексей.
– Не знаю. Обыкновенный такой господин. По правде говоря, сверху плохо было видно, но он точно следил за вами.
Алексей нахмурился.
– Когда я поняла, что не смогу вам помочь, то пошла в особняк и забрала портрет. А потом стала думать, к кому бы вы могли обратиться за помощью в случае чего. – Барышня покосилась на Видока. – Я узнала его адрес и пришла сюда, но слуга не хотел меня пускать. Ну, я и стукнула его портретом… так, немножко.
Селестен все еще мялся в дверях. Судя по всему, его самолюбие сильно страдало от того, что он потерпел поражение, к тому же – от юной дамы.
– Ладно, ступай, – милостиво разрешил Видок, и слуга, не смея перечить, удалился. – Кстати, когда вы собираетесь пожениться?
Вопрос был задан с явной целью застать Полину врасплох, но агент нумер два и бровью не повела.
– Как только его родные перестанут препятствовать нашему браку, – объявила она спокойно. – Родные Алексиса считают, что я ему не ровня.
– Полина, – вмешался Алексей по-русски, – я должен кое-что вам сказать. – И в нескольких словах объяснил своей сообщнице, какое именно предложение ему сделал Видок и что Каверин ему ответил.
– О-о… – протянула Полина и повернулась к Видоку. – Значит, вы хотите нам помочь?
– Не помочь, – по-русски поправил ее Алексей, – а использовать.
– По-моему, я предлагаю вполне сносные условия, – проворчал Видок, исподлобья косясь на странную барышню в кухаркином выходном платье. – Секретные протоколы в обмен на шкатулку, и все довольны.
– Надеюсь, протоколы подлинные? – невинно поинтересовалась мадемуазель Серова.
– Даю слово! – вскричал бывший каторжник и бывший глава уголовной полиции по совместительству.
– И вы поклянетесь в том всеми четырьмя томами своих мемуаров?
– Да! И еще теми четырьмя, которые сочиняю в настоящий момент, черт подери!
– Ну что ж, – вздохнула Полина. Она развернула портрет друга детства и любовно провела по нему своей лилейной ручкой. – Я согласна.
– Что? – остолбенел Алексей.
– Вы, месье Видок, отдаете мне протоколы, а я расскажу все, что помню о шкатулке. Ну как? Идет?
Трудно ожидать, кто был больше ошеломлен словами мадемуазель, Видок или Алексей. Видок, впрочем, опомнился первым.
– Как только я вас увидел, – заговорил он, галантно поклонившись, – я сразу же понял, что с вами гораздо приятнее иметь дело.
Следует отметить, что тон его для человека столь солидных лет был непростительно легкомысленным.
– Полина Степановна, мы не можем доверять этому человеку! – возмутился Алексей. – Он мошенник, мерзавец и плут!
– Фу, Алексей Константинович… – поморщилась Полина, отщипывая кусок пирога, оставшегося на тарелке. – Насколько я помню, нам велено достать секретные протоколы. А даст их нам мошенник или честный человек, уж простите, никакого значения не имеет.
– Полина Степановна, вы не можете так поступить!
– Еще как могу, – ответила отвратительная барышня Серова, вытирая руки. – Месье Видок! Подайте мне протоколы, пожалуйста. Я бы хотела проверить, то ли это, что нам нужно.
Сыщик с поклоном протянул нежданной гостье связку, и Полина стала изучать бумаги под аккомпанемент увещеваний и сердитых восклицаний Алексея Каверина. Офицер взывал к ее совести, к ее благоразумию, сулил тысячу и одну неприятность из-за ее доверчивости – но все напрасно: барышня Серова, когда хотела, становилась глуха к любым доводам.
– Хорошо, – вздохнула Полина, возвращая протоколы Видоку. – Не знаю, сударь, что именно успел вам рассказать мой… жених, но вы должны знать, что самой шкатулки у нас нет.
– Сие мне уже известно, – буркнул Видок. – Но вы ведь знаете, где она? Или нет, не так! – Сыщик подался вперед и вперился пытливым взглядом в лицо Полины. – Расскажите мне все, что вы помните о том вечере, мадемуазель!
Золоченые стрелки часов ползли по циферблату и вплотную подошли к половине восьмого, когда Полина завершила свой рассказ. В нем были оттенки платьев присутствовавших на балу дам, описание маски, говорившей с Эпине-Брокаром незадолго до его смерти, извлеченная шкатулка из-под пола – словом, множество деталей и мелочей. Алексей, понимая, что его недальновидная спутница одним махом отдала старому плуту козыри, какие у них еще оставались, мучился и кусал губы.
– Это все? – коротко спросил Видок.
– Да.
– Значит, вы видели человека в маске дьявола, который разговаривал с Эпине-Брокаром. Вы уверены?
– Абсолютно. Вы знаете, кто он?
– Знаю ли я? Ха! Это маркиз де Ларошжаклен. Его в Париже все знают. Он пэр Франции и первый вельможа при дворе. Правда, король его не слишком жалует – он бонапартист.
