– И о чём же с тобою говорил владыка? – затеребил его дракоша.
– Ммм… о молчании, вообще-то… – Ярик с трудом распечатал заговоренные губы.
– А, ясно! – улыбнулся саламудрик. – О том, как молчать безумолку, или вещать, держа рот на замке….
– Ну да, похоже! – в ответ усмехнулся Ярик. – Владыка всегда говорит загадками.
– А вы не говорили о том, что молчание – золото? – не унимался дракоша. – И не всё то золото, что блестит… Вот это блестящая мысль!..
* * *
Так и проходили уроки Ярика и Зилаши в Китеж-граде.
Можно было бы рассказать и ещё… Например, о том, как Зилаша забрался в Подземелья Китежа и гонялся за дракопсом Вакою, или как он всё-таки поймал солнечный зайчик и был тем сильно разочарован… Но тогда историям о китежском учении не было бы конца. Так что ограничимся сказанным.
А днём-то чем они занимались? Чем-чем… Ну, тогда вы в деревне не живали. Уж тут-то всегда занятие найдётся.
Нет, я не о хозяйстве. После снов о волшебниках, вилах и драконах хлопотать по дому или в огороде?
Вот с соседскими детьми в лапту играть, это дело! Ещё с Зилашей гоняться за собаками. Весело!
Часть 3
О том, как Ярик Бусинка на Русалиях Китеж-град спасал
Начало Русалий и странный сон
Обычные дни в Китеже, которые и сами по себе не назовёшь буднями, сменялись праздниками. А сколько их случалось летом!
– Если все их отмечать, то останется ли время учиться? – недоумевал Ярик. – Ну, разве признать учебой и сами праздники… К тому же, когда будни почитаются праздниками, то и выходные – буднями.
– А можно и наоборот, и шиворот-навыворот! – размыслил саламудрик. – Кстати, это изречение всегда уместно!.. Свежий взгляд и поворот мыслей!
Однако ведь есть и праздники праздников, мимо коих так просто не проскочишь. И главный праздник лета, это, конечно же, Купала!
А перед ним целую неделю длятся Русалии. И тогда русалки водят хороводы, распускаются на озёрах кувшинки, они же и купавки, или одолень-трава. И грань меж мирами обыденным и волшебным стирается…
Не потому ли и Буслаевы, блуждающие меж сими мирами, праздновали Купалу и Русалии не только во сне?
…Алексей Елисеевич Буслаев уже давно мерил шагами горницу, бормоча что-то себе под нос. И вдруг, остановившись, он сказал сам себе: «почему бы и нет?» Затем он обернулся и объявил:
– А не сходить ли нам вместе на Светлояр? На праздник, с ночёвкой?
– Ура-ааа! – Ярик от радости запрыгал и захлопал в ладоши. – Конечно! Ещё бы! Пойдём! Мы там сами всё увидим!… И встретим Купалу!
На это Валентина Сергеевна стала взволнованно возражать: «Ах, Ярослав и так уже бредит этим озером, а ты ему потакаешь!»
Но Алексей Елисеевич был непреклонен и на уговоры не поддался. Он говорил так, будто верил в каждое слово сына. Да это и в самом деле было так, хоть мама Валентина не могла в сие поверить.
– Надо поспеть на Светлояр к Купале! – убеждал всех отец. – Это же главный праздник в году! Нельзя же это время пропускать!
Володя и Света горячо поддержали отца. Это настоящее приключение! Лес, дождь, комары и болота!
Разохотилась идти вместе со всеми и баба Прасковья: «А как же… С издавна у нас так зав'едено… Русалии и Купала! Лучшая пора для сбора трав…»
Но Валентина аж руками всплеснула:
– Что, тоже в поход? А рюкзак-то сами понесёте? Или как?
– Да что ты! – отвечала бабуся. – Уж я пойду потихоньку да полегоньку. А котомку-то мою ребятки помогут нести… Так я и не отстану…
Володя с Ярославом с готовностью закивали.
– Да… старый что малый… – вздохнула Валентина Сергеевна. – И куда ж вы пойдёте? А заблудитесь?
– В лесу каждый кустик брат, а травка – сестрица, – отвечала нараспев баба Прасковья. – Заблудимся, так нас любая мышка или птичка на путь выведут. Они все наши друзья…
На это Валентина Сергеевна только всплеснула руками и вздохнула: «Ну что тут возразишь? Мышки у неё друзья!»
…Ярик также улыбнулся словам бабушки. Он сидел тихо и гладил довольного котёнка.
А за окном на ветке дуба дремал ворон. Он делал вид, что его вовсе не трогает происходящее в доме.
«Странный ворон… Зачем прилетел? И не из прошлых ли снов?..»
Ярик, подойдя к окошку, вынул амулет, подарок магистра Маргуса, и показал его птице… Но ворон остался безучастен, лишь недобро сверкнул глазом. – «Что это с ним?..»
Котёнка же занимало иное. После того, как бабушка упомянула о мышах, он весь напрягся. Стал внимательно оглядываться. И тут он заметил в углу какое-то копошение. Грозно мяукнув, он бросился туда. По пути опрокинул стул.
Но это была вовсе не мышь. В когти к Зилаше попался… домовой Баука. Он испугался и не сразу сообразил что к чему. Когда же опомнился, на мгновение пропал и явился в сторонке. При этом он отпыхивался: «пух! пух!».
Зилаша обернулся и с недоумением на него уставился. Но тут домовой сделал строгий вид и пригрозил пальцем. Потом, с опаской глядя на котёнка, попятился и юркнул в узкую щёлку у дверного косяка.
Ярик, следя за прыжками Зилаши, рассмеялся. Очень уж забавными были испуганный домовой и изумлённый дракошка.
– Вы видели? – воскликнул он.
– Что это тебя развеселило? – осведомилась мама, нахмурившись. Очевидно, она никакого домового не углядела.
«В чём же дело? А-а… – догадался Ярик. – Ясно! После обучения в Волшебной стране я стал различать незримое… Мама же ничего не помнит, вот и не видит!..»
И он оглянулся: «Интересно, а ещё кто-нибудь видел то же самое?» Ни брат, ни сестра также ничего не заметили.
Однако Алексей Елисеевич едва сдерживал улыбку, да и у бабы Прасковьи в уголке глаза проскочила смешинка.
Только чёрный ворон за окном, который уж верно не пропустил ничего, всё же не подавал виду. И только поблескивал жёлтым глазом.
* * *
…В ту же ночь Ярославу приснилось странное.
Будто он верхом на золотом жуке с амулета прилетел, вместо Китежа, в ночную, мерцающую огнями Москву.
Жук сел на подоконнике высокой башни с часами. Там за окном была келья, уставленная приборами, заваленная старыми книгами.
В келье Ярик узрел магистра Маргуса, работавшего за компьютером.
Не простым! Экран его был словно волшебное зеркало, увитое по окладу змеями; главный блок представлял череп; клавиатура была будто от старинной печатной машинки. Ворон ходил рядом по столу и опасливо поглядывал на череп и зеркало.
У магистра что-то не ладилось… Был он раздосадован, да ещё испуган. Будто увидел на экране привидение…
И точно! С экрана скользнула тень, похожая на человека. И тут же тени за спиною магистра Маргуса взбунтовались и заклубились змеями. Магистр словно оцепенел…
Ворон же шарахнулся в сторону, запнулся и взмахнул крылами… Но не упал. Как в замедленной съёмке, он распустил перья, немного отступил и… отвесил поклон тени…
«Он зачарован! Как и магистр!» – быстро смекнул Ярик Бусинка.
После сего ворон вдруг разбежался и, прыгнув со стола, полетел к окну. Ярик отпрянул, откатился в сторону, выпустив из рук амулетную цепочку. А ворон в каком-то остервенении стал гоняться за жуком, стараясь его склевать…
После одного из ударов клювом келья магистра вздрогнула, рассыпалась искрами и пропала… Ярик проснулся.
Было уже утро. В распахнутое окно задувал ветерок, шевелились занавески… На подоконнике что-то поблёскивало.
Ярик встал, подошёл. Там лежала цепочка с его амулетным жуком… Ярик тронул – жук казался совсем неживым, крылышки едва трепыхнулись и замерли…
«Что же это было? Что стало с магистром?» Ответа на этот вопрос не было.
Поход и сны о цветах
Наутро, оставив дом на попечение домового Бауки, все двинулись в поход.
Рюкзаки были собраны и набиты палатками, одеждой, котелками и пакетами с едой и всяческими вкусностями. Все оделись по-походному. Обувь дорожная была зашнурована, ремни подтянуты, топор и ножи заткнуты за пояса.
Ярославу, как младшему, ношу облегчили – кроме рюкзака он нёс только суму, из которой выглядывал всем довольный котёнок.
Бабушка Прасковья отказалась от Володиных старых кроссовок и в дорогу надела шерстяные носки и резиновые полусапожки, спасающие от лесной сырости. Взяла она и свою заплечную котомку для сбора трав.
– Не бойтесь, обузой не буду, – уверяла она. – Не отстану.
И точно. В лесу бабушка бодро шла впереди всех, указывая путь.
Дорога к озеру становилась всё более таинственной. Ели попадались всё разлапистее, кроны сосен уносились в небо…
Буслаевы шли под арками чащобы, будто в мир волшебства и чудес… В тёмном бору встречались прогалины, сплошь заросшие ландышами.
