начала читать. Преамбула была всего лишь стилизованным, чрезмерно раздутым канцеляризмом, но она концентрировалась на основах: обещания гарантировать пропитание и убежище. Но условия ее соглашения заставили задуматься. Они казались… ограничивающими.
Я, Рен Сазерленд, согласна со следующими условиями:
1. Я обязуюсь предоставлять подробную информацию о ходе лечения пациента каждую неделю на регулярной встрече, которая будет организована по взаимному согласию.
2. Я обязуюсь соблюдать комендантский час и удаляться в свою спальню с полуночи до шести утра.
3. Я не имею права входить в восточное крыло поместья.
4. Я не имею права покидать поместье ни при каких обстоятельствах без специального разрешения.
Если я не выполню одно из условий, я понимаю, что это соглашение немедленно будет расторгнуто, и принимаю все вытекающие из этого последствия.
Рен отчаянно надеялась, что недоумение и возмущение, которые заставили руку замереть, не отразились на лице. Комендантский час и запертые двери? Неужели и здесь с ней будут обращаться как с ребенком?
Она искоса взглянула на Лоури. Он откинулся на спинку стула и наблюдал за ней, высунув кончик языка.
– Что-то не так, мисс Сазерленд?
У нее вырвался тихий смешок.
– Прошу прощения, лорд Лоури, просто эти условия заставили меня почувствовать, словно вы мой опекун, а не работодатель.
Как и ожидалось, Лоури выглядел обиженным.
– Я понимаю ваше беспокойство. Юристы чрезвычайно, до безумия скрупулезны. Но, пожалуйста, пусть вас это не беспокоит. Если вы позволите объяснить несколько пунктов договора, я, возможно, развею ваши сомнения по поводу нашего соглашения.
Рен скрестила на груди руки.
– Хорошо.
– Я уверяю, что все это только ради вашей безопасности. Как я уже упоминал, этот дом древний. Из-за некоторых, скажем так… проблем со структурной целостностью я перекрыл доступ ко всему восточному крылу.
Она вспомнила, как было холодно на той стороне дома.
– Что там произошло?
– Несколько месяцев назад я попросил провести небольшой ремонт. Многие стены сделаны из цельного камня, что затрудняет установку электрических кабелей, и… – Он замолчал и махнул рукой. – Я уж не буду утомлять вас техническими подробностями. Пока инженеры работали, лестница рухнула и похоронила нескольких из них. Излишне говорить, что восточное крыло слишком опасно – и, кроме того, там слишком темно. После этого инцидента я приостановил ремонт, из-за чего в некоторых комнатах все еще газовые лампы. Боюсь, в том числе и в вашей. Я очень сожалею об этом.
– Ох, – тихо произнесла Рен.
– Что касается запрета на выход из поместья… Это отчасти из-за карантина, так как я бы не хотел, чтобы болезнь распространилась за пределы Колвик-Холла. Однако вы профессионал, и, если вам понадобится уйти, я с радостью дам свое разрешение. Я просто хочу знать, когда вас ждать дома, на случай если мне понадобится послать за вами. В это время года можно умереть не моргнув и глазом.
– Это часто случается?
– О да. Всего несколько лет назад у нас был несчастный случай на одной из моих вечеринок. Вышел в метель, без обуви или чего-то еще. Бедняга. Упокой, Богиня, его душу.
Лоури говорил обо всем этом так безразлично. Сколько трагедий здесь произошло? Хотя действительно имело смысл быть осторожной, учитывая все обстоятельства, Рен все еще не могла избавиться от чувства неловкости из-за всех этих правил.
– А комендантский час?
– Ах, это. – Лоури робко улыбнулся. – Боюсь, у этого пункта нет рационального объяснения. Я почти не сплю, с тех пор как здесь распространилась болезнь. Любой шум будит меня. Надеюсь, вы позволите мне эту вольность. Если вас это утешит, его соблюдают все, даже я.
– Конечно. – Рен тяжело сглотнула, ломая голову в поисках чего-нибудь еще, к чему можно было бы придраться. Однако она была гостьей в его доме, и Лоури оказал ей огромную услугу. Самое меньшее, что она могла сделать, – это проглотить гордость и придерживаться его нелепых правил во время своего пребывания в поместье.
– Пожалуйста, скажите, могу ли я сделать что-нибудь еще, чтобы успокоить вас? – От беспокойства между его бровями залегла складка. – Я понимаю, что здесь может быть холодно и мрачно. Я хочу, чтобы вы чувствовали себя как можно более желанной гостьей.
– Нет-нет. Вы ответили на все мои невысказанные вопросы. – Рен выдавила улыбку. – Что касается хода лечения, я дам свою первую оценку состояния пациента…
– Генри, – подсказал он.
– Точно. Я дам свою первую оценку состояния Генри завтра. Мы можем встретиться за чашкой чая?
– Это будет идеально. – Лоури еще сильнее откинулся на спинку стула, убирая со лба кудри. Вот так, даже в пафосном наряде и при всем лоске, Рен могла видеть трещины в его маске. Он выглядел совершенно измученным – и было что-то еще. Что-то твердое, решительное и непоколебимое. Почти неистовое. – Повторюсь, я очень рад видеть вас здесь. Не думаю, что смогу выдержать хоть еще одну смерть.
Рен до боли хорошо понимала это чувство.
– Я постараюсь сделать все, чтобы этого не произошло.
– Благодарю вас, – хрипло произнес Лоури. – От всего черного и съежившегося сердца. Спасибо.
– Не стоит. – Ее взгляд вновь упал на договор. Хотя внутренности протестующе скрутило, что еще она могла сделать? Она написала внизу свое имя. Чернила отсвечивали красным в свете лампы.
Когда она подняла глаза, ей показалось, что голова оленя без глаз позади Лоури смотрела на нее. Рен поежилась. Она не была суеверной, но видеть, как за ней наблюдает столько смертей…
Это не предвещало ничего хорошего для выздоровления ее пациента.
В холле за дверью комнаты Рен пахло болезнью: отварами трав и затхлым воздухом. Ее тело ныло, а отяжелевшие глаза молили о сне, но целительная магия тянула к пациенту. Болезнь окутала дом, как погребальный покров, втиснулась в каждую щель, напоминающую рану. Она была совершенно выбита из колеи, но, возможно, знакомые ритмы исцеления успокоят ее.
Она не могла избавиться от страха, который поселился под кожей, словно озноб, как только она отказалась от своей свободы по прихоти Алистера Лоури. Но это было совершенно необоснованное беспокойство. Лоури был эксцентричным, как и предупреждал Бэзил. Осторожен, как и любой другой, ставший свидетелем стольких смертей.
Не то чтобы ей нужно было куда-то идти, особенно в такую бурю. Теперь она действительно началась, завывая и сотрясая окна, как привидение. За окном холла вид был сплошным кружащимся белым пятном.
Рен перекинула медицинскую сумку через плечо и направилась в комнату больного. С каждым шагом звук затрудненного дыхания становился все громче. Ее магия снова вспыхнула внутри, покалывая и обжигая кончики пальцев. У нее никогда не получалось сопротивляться стремлению исцелить, но это был
