Раб назвался сквозь зубы. Его новый хозяин сделал отметку в своей бумаге и приступил к осмотру нового приобретения. Он ощупал мускулы, взглянул на ладони раба.
— Открой рот, — приказал он.
Тот повиновался. Сквайр почти печально покачал головой. Он перешел к другому, с теми же вопросами. После осмотра третьего раба он обернулся к Ролстону:
— Черт возьми, милейший! Вы привезли мне плохой товар. Неужели это лучшее, что вам удалось найти?
— Сожалею, сэр. Это все, что было. Может быть, весной нам повезет больше, если зима будет достаточно суровой.
— Да! — проворчал Траерн. — Это слишком дорого за такое барахло. Все, естественно, из долговой тюрьмы?
Эта последняя фраза привлекла внимание Рюарка. Значит, сквайр не знает, что вместе со всеми он купил приговоренного к повешению. Это могло иметь свои последствия. Рюарк встретил остановившийся на нем взгляд Ролстона. Стало быть, Ролстон рисковал. И если он не хочет, чтобы его вернули в Лондон, где его ждет виселица, ему нужно играть в эту игру.
Осмотрев последнего, восьмого, Траерн подошел к Рюарку и остановился почти вплотную к нему. Янтарные глаза свидетельствовали о незаурядном уме. Улыбка его озадачивала. Отличаясь так сильно от остальных, этот человек был коренастым и мускулистым, с широкими плечами и могучими руками. Прямая спина и крепкие ноги говорили о его молодости. Никаких признаков слабости, ни жиринки на плоском и твердом животе. Редко когда попадается такой прекрасный экземпляр при продаже арестованных за долги.
Траерн сверился со списком.
— Ты, значит, Джон Рюарк. — Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.
Он был удивлен быстрым ответом.
— Да, сэр. Я умею читать, писать и считать. — Рюарк раздвинул губы, показывая сияющие белизной зубы. И продолжал: — У меня крепкая спина, здоровые зубы. Я свободно поднимаю вес, равный моему собственному, при условии хорошего питания. Надеюсь, что не разочарую никого из вашей семьи.
— Моя жена умерла. Мы живем вдвоем с дочерью, — машинально пробормотал Траерн и тут же пожалел о том, что так разоткровенничался. Затем продолжил: — Ты, как я полагаю, колонист из Нью-Йорка или, может быть, из Бостона. Почему тебя продали?
— Простое недоразумение. Судья мне не поверил.
Траерн пожал плечами.
— Как бы то ни было, для меня не имеет значения, кем ты был. Меня занимает лишь то, кто ты теперь.
Раб Джон Рюарк рассматривал своего хозяина. Он понимал, что этому человеку пальца в рот не клади, и что с ним следует быть осторожным.
Траерн отошел от него и расположился перед шеренгой рабов, скрестив ноги и сложив руки на набалдашнике трости.
— Итак, вы на Лос-Камельосе, — начал он. — Название это испанское. Земля находится у меня в концессии. Здесь я и хозяин, и шериф, и судья. Вы проданы мне за долги. Мой бухгалтер назовет каждому сумму его долга и будет держать в курсе его оплаты. Воскресные дни будут вам оплачиваться, болеть же придется за свой счет. Заработок будет по шесть пенсов в день. Первого числа каждого месяца вы будете получать по два пенса за каждый рабочий день, два пенса пойдут на оплату долга и еще два пенса на ваше содержание. За особенно хорошую работу будет прибавка. Надеюсь, что кое-кто из вас сумеет рассчитаться меньше чем за пять или шесть лет. После этого вы сможете отправляться туда, куда вам будет угодно, а можете устроиться и здесь. Вам раздали одежду и мыло. Берегите одежду, так как впредь ее придется покупать самим. — Траерн помолчал и продолжил: — Здесь существует два способа заработать себе неприятности. Первый — это портить или красть мое имущество. А мое здесь почти все. Второй — нападать на живущих здесь людей. У вас есть вопросы ко мне? — Желающих задать вопросы не оказалось. Сквайр принял более свободную позу. — Три первых дня вам будут давать легкую работу, чтобы вы пришли в себя после морского путешествия. А потом будете ежедневно заниматься по-настоящему производительным трудом. Начнете на следующий день после Рождества. Всем приятного дня.
И, не обращая на них уже никакого внимания, он уселся в коляску, предоставив дальнейшее Ролстону. Тот заговорил, как только коляска скрылась из виду:
— Сквайр Траерн слишком добр к своим рабам. Что до меня, то, поверьте уж, я буду менее покладистым. Вы будете жить в старом коровнике, за пределами городка, пока не отправитесь на полевые работы. Вот этот надзиратель целиком отвечает за все ваши поступки. Как вы заметили, здесь спрятаться негде, по крайней мере, надолго. Вам будут предоставлять время для отдыха. Вас будут кормить. Вы будете работать, чтобы окупать ваше содержание. — Он сделал знак охраннику. — Веди их. Всех, кроме этого, — проговорил он, указывая на Рюарка. Подойдя к нему, он понизил голос: — Вид у тебя довольно подозрительный.
Ролстон ждал ответа. Рюарк молча смотрел на него. Тот продолжал:
— Если ты не хочешь возвратиться в Англию, чтобы быть там повешенным, я советую тебе держать язык за зубами. — Рюарк не моргнул и глазом. — Ступай, догоняй остальных.
Движением головы Ролстон указал на удалявшуюся цепочку рабов. Рюарк быстро повиновался, чтобы не дать ему повода для продолжения разговора.
Суда Траерна предпочитали бороздить южные моря, а не север Атлантики, где частые бури и айсберги делали плавание опасным. Они доставляли на острова товары с континента и из Англии. Обратными рейсами отвозили сырье. На юге Лос-Камельоса работа шла полным ходом. Стволы выкорчеванных деревьев сбрасывали с береговых скал в море, где их собирали небольшие суда и перевозили в более крупные порты — там древесину распиливали. Рабочую силу перебрасывали с одного места на другое по мере необходимости. Первоочередной задачей рабов было строительство жилищ для надзирателей и для самих себя. Строили они простые хижины с соломенными крышами, но достаточно прочные, чтобы защитить от дождя и солнца.
Джон Рюарк сначала работал на одной из лесных бирж. Там он сделал несколько предложений по улучшению организации работ. Под его руководством протекавший рядом со стройкой ручей был превращен в канал, и больше не приходилось подтаскивать стволы деревьев к береговому обрыву, их просто сплавляли к морю по этому каналу. Надзиратель, довольный тем, что освободились мулы, которых он теперь мог использовать в своих целях, упомянул имя изобретательного раба в своем донесении Траерну.
Рюарка перевели в другое место, где шел сбор урожая сахарного тростника, который было необходимо закончить до начала сухого сезона. Он научил всех обжигать тростник на корню так, чтобы оставались голые стебли и тем самым уничтожались ядовитые пауки и другие опасные насекомые. Это позволило сократить число рабов на этой работе. Он переделал мельничное устройство так, что вместо полудюжины людей его стал приводить в движение один мул. И снова имя Рюарка появилось в ежедневных отчетах.
