Шанна обратилась к отцу, не отрывая глаз от Рюарка и пряча улыбку за чашкой, которую подняла к губам:
— Я мало что могу рассказать вам о нем, отец. Судьбе было угодно, чтобы я не зачала ребенка. Видите ли, господин Рюарк, — открыто обратилась она к нему, — отец отправил меня в Англию, чтобы я нашла там себе достойного мужа, который стал бы производителем его наследников. Но так не получилось, несмотря на все мои усилия. И все же, не сомневаюсь, я найду другого мужчину, который будет крепче и не кончит так, как первый.
Последние слова она произнесла с особым выражением и посмотрела прямо в янтарные глаза.
— Я уверен, мадам Бошан, — серьезным тоном заговорил Рюарк, — что такой человек сделает вашу жизнь счастливой. И все же мне кажется, что, какие бы прекрасные планы вы ни строили, от судьбы трудно скрыться. Тому пример — случай со мной. Женщина, которая предложила мне сделку, сулившую счастье, обманула меня. Я очень страдал, — продолжал он. — Но правосудие неминуемо восторжествует, и я получу свое. Разумеется, у меня есть долги, в том числе не самый малый вашему отцу. Но должники есть и у меня, и я возлагаю большие надежды на то, что они расплатятся.
Шанна почувствовала угрозу в этом заявлении и, стараясь скрыть недовольство, возразила:
— Сэр, вы напрасно рассуждаете о правосудии, потому что, несомненно, являетесь его жертвой, и ваше положение вами вполне заслужено. Отец может благосклонно принимать ваши рекомендации, что же до меня, то я считаю присутствие полуголого раба за моим столом позорным!
Отставив чашку, сквайр смотрел на дочь, вслушиваясь в ее мстительную тираду, и не замечал плотоядного взгляда Рюарка, в голосе которого прозвучало что-то вроде оправдания, когда он ей ответил:
— Мадам, мне остается лишь надеяться на то, что вы измените свое мнение.
Не решаясь возразить, кипя от негодования, с потемневшими глазами, Шанна встала из-за стола и, гордо подняв голову, вышла.
Шанна осмелилась зайти к отцу только после того, как ушел Рюарк, и то с опаской. Не было ни одного другого раба, который так привлекал бы внимание сквайра, как этот колонист.
Траерн у себя в кабинете просматривал счета, представленные Ролстоном. Шанна подошла к нему с ангельским выражением лица.
— Как думаете, папа, дождь будет?
За широко открытыми окнами синело чистое небо. Траерн что-то проворчал, не отрываясь от своих реестров. Казалось, он не замечал усевшейся рядом дочери.
— Интересно, раздобыла ли сегодня миссис Хоукинс омаров? Я могла бы послать за ними Милана. Вы не против, папа?
Сквайр рассеянно взглянул на дочь и снова занялся бумагами. Шанна не отступала. Она наклонилась вперед, чтобы посмотреть, чем он занят. И робко спросила:
— Я мешаю вам, папа?
Траерн вздохнул, отодвинул стул и повернулся к ней лицом.
— Вижу, вы не оставите меня в покое, пока я вас не выслушаю.
Говорите же, дочка.
— Ах… я по поводу этого человека, отец… Этого Рюарка. Считаете ли вы желательным его присутствие на Лос-Камельосе? Нельзя ли от него как-нибудь отделаться? Продать, например? — Она помолчала, глядя на, казалось, задумавшегося отца, и продолжала: — Я нахожу господина Рюарка слишком дерзким и высокомерным. У него манеры скорее хозяина, чем раба. А его одежда! Она просто ужасна. Никогда не видела человека, щеголявшего по улицам полуголым. И он будто не обращает внимания на то, что ему говорят. И еще: я слышала, что он кружит головы всем девушкам нашей деревни. Не пройдет и года, как вам придется кормить всех его отпрысков.
— Что ж, — проговорил Орлан Траерн, — может быть, кастрировать его, чтобы защитить обитательниц нашего маленького рая?
Шанна резко поднялась со стула.
— Господи, отец! Это же человек. Это не животное. Вы не сделаете итого.
Траерн покачался на стуле.
— А! Понятно, — медленно проговорил он. — Человек, а не животное! Очень мило с вашей стороны, что вы делаете такое различие, Шанна. Просто прекрасно.
Голос отца стал каким-то бесцветным, что было верным признаком начинавшего клокотать в нем гнева. Она чуть не подскочила, когда он изо всей силы хлопнул ладонью по столу. Даже чернильница покачнулась.
— Черт побери, дочка! Я счастлив, что вы еще способны на это! — неожиданно быстро продолжал он. — У меня находится его документ. Он останется моим рабом, пока не расплатится. Мне наплевать, что он натворил. Он умен и знает работу на плантациях. Умеет организовать использование рабочей силы наилучшим образом. Я не меньше вашего уважаю человека. Да, это не животное. А Рюарк — это человек, при правильном использовании способностей которого можно получить большую пользу, и, уверяю вас, он принесет дохода больше, чем задолжал. Он предложил построить большой сахарный завод и установку для изготовления спирта, что в десять раз расширит производство патоки и рома. Предложил построить плотину и соорудить лесопилку, чтобы иметь собственные пиломатериалы. Научил по-новому обращаться с людьми и скотом. Ах, высокородная и могущественная дама, я не допущу, чтобы с этим человеком обращались, как с животным, лишь потому, что его не обучили вашим утонченным манерам.
Шанна была уязвлена его отповедью и ответила надменным тоном:
— Поскольку вы не принимаете моих доводов, позвольте мне, по крайней мере, просить вас больше не приглашать его к столу, где он будет пялиться на меня и оскорблять.
Траерн поднял руку и показал пальцем в сторону столовой.
— Это мой стол, и я здесь хозяин! — выкрикнул он. — Я приглашаю вас завтракать со мной. И если вас не устраивает его общество, можете оставаться в своей комнате.
Ошеломленная Шанна сделала еще одну попытку:
— Отец, если бы моя мать попросила вас не приводить сюда кого-то, кто ей не нравится, вы бы наверняка уступили ее просьбе.
На этот раз Траерн встал со стула и выпрямился во весь рост.
— Ваша мать была хозяйкой этого дома и всего того, чем я владею. Насколько я знаю, она никогда не отказывалась принимать людей, приглашенных мной. Если вы хотите быть здесь хозяйкой, извольте быть любезны со всеми. Считайте этого Рюарка нашим гостем. Вам известно, что меня мало волнуют золото, роскошь и утонченные манеры. Я ничего не ценю так высоко, как честность, верность и повседневный труд, и все это я нахожу у Рюарка. Возьму на себя смелость сказать, дочь моя, что он обращался с вами так, как вы того заслуживали. Хватит глупостей. — Несколько успокоившись, он добавил усталым голосом: — Я должен закончить просмотр финансовых книг Ролстона. Оставьте меня, дитя мое. — И снова погрузился в изучение своих бумаг.
Было уже около полудня, когда Шанна направила Аттилу к коновязи у дома Питни, опрятного коттеджа в английском стиле, построенного на холме, возвышавшемся над городком. За домом был навес, под которым Питни занимался своим обычным делом — изготовлением прекрасной мебели из древесины дорогих пород, которую капитаны кораблей Траерна привозили ему из далеких краев. Ребенком Шанна проводила долгие часы, наблюдая за его работой. Там она нашла его и сегодня, по колено в стружке. Увидев ее, Питни ласково проговорил:
