не надо придерживаться какого-то определённого философского воззрения.
Лама, помни обо мне!
Поскольку моя медитация не предполагает сосредоточения на каком-то объекте,
Мне нет необходимости бороться с сонливостью и отвлечением.
Лама, помни обо мне!
Поскольку мои действия спонтанны,
Я свободен от возможности совершить ошибку.
Лама, помни обо мне!
Поскольку Плод моих стремлений существует изначально,
Я свободен от страхов и ожиданий.
Лама, помни обо мне!
Поскольку я понял совершенные слова самайи,
Я свободен от соблюдения сложных предписаний Винайи.
Лама, помни обо мне!
Поскольку то, что со мной происходит, является результатом ранее сделанных мной пожеланий,
Мне не нужно изощряться в чтении молитв благоприятствования по каждому поводу.
Лама, помни обо мне!
Поскольку юные девушки всегда внимают моим наставлениям,
Мне не нужно препираться со старухами.
Лама, помни обо мне!
Поскольку я оставляю своих девушек прежде, чем они состарятся и умрут,
Мне не нужно оплакивать их смерть.
Лама, помни обо мне!
Поскольку я сам себе казначей,
Мне не нужно отдавать свою свободу в руки других.
Лама, помни обо мне!
Лама, помни обо мне, занимающем более низкое положение, чем ламы, полностью захваченные Восемью Мирскими Заботами[61].
Лама, взгляни на мой счастливый ум, который занят тем, что происходит, и оставляет то, что не случается.
Когда закончилась эта прекрасная песня, монахи и монахини поднесли ему чай и чанг, а некоторые даже лишились чувств от глубокой преданности. Чэнга Ринпоче тоже был очень доволен:
— Налджорпа, ты сознаёшь обманчивую сущность всех явлений,
Где бы ты ни остановился — это твой монастырь,
Где бы ни находился — это твоё отшельничество.
В своих странствиях по всей стране
Кого же ты нашёл заслуживающим большей похвалы?
Лама отвечал:
Я, вечно странствующий налджорпа, побывал в монастыре Кагью.
В этом монастыре Кагью у каждого монаха было в руке по кружке с чангом.
Опасаясь стать пьяным кутилой, я остался сам по себе.
Я, вечно странствующий налджорпа, заглянул в монастырь Сакья.
В том монастыре Сакья монахи были только заняты расщеплением различных философских доктрин.
Опасаясь сбиться с истинного пути Дхармы, я остался сам по себе.
Я, вечно странствующий налджорпа, заглянул в монастырь Ганден[62].
В монастыре Ганден каждый монах искал себе дружка.
Опасаясь потерять своё семя, я остался сам по себе.
Я, вечно странствующий налджорпа, заглянул в школу гомченов.
В тех местах отшельничества все гомчены в качестве йидамов выбирали любовниц.
Опасаясь стать отцом и главой семьи, я остался сам по себе.
Я, вечно странствующий налджорпа, посетил монастырь Ньингма.
В том монастыре Ньингма каждый монах хотел исполнять танец масок.
Опасаясь стать профессиональным танцором, я остался сам по себе.
Я, вечно странствующий налджорпа, посетил горные места отшельничества.
В тех горных уединённых местах монахи копили своё мирское имущество.
Опасаясь нарушить предписания своего Ламы, я остался сам по себе.
Я, вечно странствующий налджорпа, побывал на кладбищах и в глухих окрестностях.
В тех покинутых местах, помышляли практикующие Чёд
только о собственной славе.
Опасаясь покориться богам или демонам, я остался сам по себе.
Я, вечно странствующий налджорпа, навестил группу паломников.
Те паломники хотели купить всё, на что бы ни пал их взгляд.
Опасаясь стать торговцем, жадным до наживы, я остался сам по себе.
Я, вечно странствующий налджорпа, побывал в месте медитационного уединения,
Где практикующие грелись на солнце.
Опасаясь изнежиться в безопасности маленькой хижины, я остался сам по себе.
Я, вечно странствующий налджорпа, сидел у ног Ламы-Воплощенца.
Его постоянной заботой были подносимые ему сокровища.
Опасаясь стать коллекционером или скрягой, я остался сам по себе.
Я, вечно странствующий налджорпа, остановился при свите ламы.
Они сделали ламу своим сборщиком налогов.
Опасаясь стать слугой учеников, я остался сам по себе.
Я, вечно странствующий налджорпа, заглянул в дом богача
Где рабы богатства плакались так,
Будто они были жителями ада.
Опасаясь переродиться госпожой голодных духов
, я остался сам по себе.
Я, вечно странствующий налджорпа, заглянул в дом бедных, простых людей,
Заложивших своё имущество и наследство.
Испугавшись стать позором своей семьи, я остался сам по себе.
Я, вечно странствующий налджорпа, посетил религиозный центр — Лхасу,
Где хозяйки постоялого двора надеялись на подарки и милость гостей.
Опасаясь стать льстецом, я остался сам по себе.
Я, вечно странствующий налджорпа, кочующий по всей стране,
Куда ни смотрел — находил лишь терзаемых корыстью.
Опасаясь думать лишь о себе самом,
Я остался сам по себе.
— То, что ты говоришь, — абсолютная правда, — согласился Чэнга Ринпоче.
Собравшиеся разошлись, каждый вернулся к своим обязанностям. А Лама продолжил свой путь в Джаюл.
В Джаюле Лама жил в доме правителя, дверь которого была всегда открыта для паломников и монахов; там он наслаждался щедрым гостеприимством в обществе нескольких учёных, гомченов и монахов. Все сидели вместе, пили чанг и беседовали.
— Ты не носишь ни одеяний ламы, ни монаха, ни мудреца, — осуждал его пожилой учёный. — Ты ведёшь себя так, как тебе хочется в данный момент, а поэтому являешься плохим примером для обычных людей. Тебе надо найти себе постоянное пристанище и угомониться вместо того, чтобы беззаботно и бесцельно скитаться, как собака. Когда люди видят это, они перестают следовать религии. Зачем ты это делаешь?
— Если бы я был ламой, я стал бы рабом своих прислуживающих учеников и потерял бы свою независимость. Был бы я посвящённым монахом, я был бы обязан следовать правилам дисциплины, а кто может постоянно соблюдать все свои обеты. Если бы я был мудрецом, я должен был бы искать истинную природу ума, как если бы она не была явной! Подаю ли я хороший или плохой пример для обычных людей, это зависит в каждом случае целиком от степени их способностей. Кроме того, те, кто предназначен для ада, в любом случае туда попадут, пусть даже они станут подражать поведению Будды. Если же человеку всё-таки определено достичь состояния Будды, то одежда, которую носишь, дела не меняет и, как бы себя
