Выйдя из церкви, они медленно двинулись по аллее, направляясь к длинному черному лимузину, в котором их ждал шофер Хикс. Касси умиленно поглядывала по сторонам на аккуратные деревья и ухоженные лужайки. Ей нравилось это тихое, спокойное кладбище. Элен шла молча, опустив голову, и думала о чем-то своем. Касси, которая после церковной службы пребывала в особенно благодушном расположении духа, еще раз порадовалась, что Гэри Крейгу после всех его земных мытарств доведется отдохнуть в таком приятном месте. Ни она, ни Элен не заметили человека, стоявшего рядом с лимузином. Когда они подошли ближе, он неожиданно выступил вперед и загородил им дорогу.
— Мисс Харт…
Элен подняла голову. Касси увидела в руках у человека фотоаппарат. Когда Элен остановилась, он поднял его и навел на нее. Элен окинула его холодным взглядом и села в машину — Хикс услужливо придержал для нее дверцу.
Касси выразительно посмотрела на Хикса. Хикс, высокий, широкоплечий мужчина, служивший у Элен уже около трех лет и относившийся к ней с огромным уважением, встревоженно наклонился к окну:
— Прикажете отобрать у него фотоаппарат, мисс Харт?
Человек с фотоаппаратом попятился и испуганно забормотал:
— Всего один снимочек… не волнуйтесь… маленький снимочек на память…
— Я тебе сейчас покажу снимочек! — рявкнула Касси. — Совсем совесть потеряли, наглецы…
Хикс угрожающе шагнул вперед.
— Оставьте его в покое, — послышался из машины спокойный голос Элен. — Теперь это уже не имеет значения.
Вечером, после ужина, когда все разошлись, она снова вспомнила эту сцену и решила, что поступила правильно. Кто бы ни был этот человек — очередной поклонник или пронырливый журналист, он уже не мог ей повредить. С ложью и притворством отныне было покончено. Заявив о своем родстве с Гэри Крейгом, она отрезала себе все пути к отступлению. Теперь ей предстояло совершить еще один шаг, гораздо более серьезный и трудный, чем предыдущий.
Она подошла к столу и неуверенно взглянула на телефон. Соблазн услышать голос Эдуарда был велик, но, подумав, она отказалась от этой идеи. Что, если его не будет дома, или он не захочет подойти к телефону, или просто откажется с ней говорить? Теперь она уже ни в чем не была уверена. В конце концов, в тот вечер в «Плазе» ей могло просто почудиться, что он назвал ее по имени. Да и те звонки, которые раздались у них в гостиной после ссоры с Льюисом, — с чего она взяла, что они имеют отношение к Эдуарду?
Нет, телефонный разговор ничего не решал, лучше всего было написать письмо. Она достала бумагу, ручку и остановилась, не зная, с чего начать. Что она могла написать человеку, с которым не виделась пять лет, человеку, который, возможно, потерял к ней всякий интерес? Она с тоской посмотрела на бумагу. Сейчас Эдуард де Шавиньи казался ей совершенно чужим, холодным, самоуверенным и равнодушным, таким, каким он представал в газетных статьях, когда с оскорбительной вежливостью парировал бестактные вопросы журналистов. Как она могла надеяться, что такой человек обрадуется, узнав о своем отцовстве, и от кого — от бывшей любовницы, с которой не встречался больше пяти лет? Нет, если он и ответит ей, то только через своего адвоката, пригрозив, что, если она и впредь будет досаждать ему подобными письмами, он подаст на нее в суд.
Но потом она вспомнила того Эдуарда, которого знала, и этот образ показался ей совершенно непохожим на газетный. Она попыталась поставить их рядом и понять, какой из них соответствует действительности. Но чем дольше она вспоминала, тем ближе становился ей тот, другой Эдуард, которому она доверяла и которого любила. Неожиданно в голове у нее сами собой сложились первые строки письма. Она схватила ручку и, ни о чем больше не думая, отбросив все сомнения, принялась писать.
Она писала больше часа. На следующий день, отправив письмо, она вернулась домой и вдруг почувствовала, что с ней происходит что-то странное. Она испытывала удивительную легкость, весь мир казался ей чистым и добрым. Ей потребовалось какое-то время, чтобы понять, что она просто счастлива.
Элен и Эдуард
Лос-Анджелес — Париж1965
Первое предупреждение пришло в конце февраля, хотя Элен поначалу не распознала его, приняв за обыкновенную грубость.
Это был телефонный звонок от Мэри-Ли, жены директора студии. Мэри-Ли представляла собой ярко выраженный тип директорской жены — властной, цепкой и предприимчивой. Всю свою неуемную энергию она направляла на продвижение своего мужа по службе, с азартом прирожденной альпинистки завоевывая одну вершину за другой. Она была всегда худа, всегда подтянута, наряды ее всегда отличались особым шиком, кожа всегда, независимо от сезона, была покрыта ровным загаром, а голос, низкий и гортанный, легко перекрывал грохот отбойного молотка. Она давно пыталась залучить Элен на свои приемы, а когда узнала, что «Эллис» выдвинут на «Оскара», удвоила свои усилия. В конце концов Элен не устояла перед таким напором и согласилась посетить один из ее вечеров. И вот теперь, в последних числах февраля, Мэри-Ли вдруг позвонила и отменила приглашение.
— Элен? Это Мэри-Ли. Дорогая, у меня такая неприятная новость, я просто не знаю, как мне быть. Да-да, это по поводу нашей маленькой вечеринки… Боюсь, что мне придется ее отменить. Ужасно жаль, тем более что я уже со всеми договорилась: и с Джо Стайном, и с Ребеккой… Но я просто не могу рисковать, у Джека чудовищная простуда, врач категорически запретил ему вставать; никаких гостей, никаких визитов, строгий постельный режим. Нет, нет, думаю, что это не грипп, но температура очень высокая, и горло страшно воспалено, бедняжка совсем не может говорить. Надеюсь, вы меня понимаете, дорогая?..
Элен заверила ее, что ничуть не сердится, пожелала Джеку скорейшего выздоровления и с облегчением повесила трубку — ей совершенно не хотелось идти на этот прием.
После возвращения из Алабамы она с головой окунулась в светскую жизнь. Балы, вечеринки, торжественные обеды, заседания благотворительных комитетов — все это помогало ей забыть о письме, которое она отправила Эдуарду три недели назад и на которое до сих пор не получила ответа.
О приеме у Мэри-Л и она забыла сразу же и очень удивилась, когда, обедая с Грегори Герцем в ресторане (они договорились встретиться, чтобы обсудить кое-какие детали предстоящих съемок), увидела на противоположном конце зала ее мужа Джека, бодрого и цветущего, без малейших признаков какого-либо заболевания. Но еще больше она удивилась через два дня, когда узнала от Ребекки Стайн, что прием у Мэри-Ли все-таки состоялся, и именно в тот день, на который был намечен.
