— Ну вот что бы я без вас делал? Вы прямо волшебницы…
Раиса перебила его:
— Антон Борисович, так, может быть, я уже не нужна здесь? Домой поеду.
Антон удивился:
— А что так торопишься? Мы же договаривались на месяц, — говорил неуверенно, то и дело поглядывая то на Раю, то на Настю. В голове пронеслись воспоминания о намерениях Раечки за оставшееся время прибрать его к рукам.
— Так ведь все, о чем договаривались, выполнено. Остается только развод оформить.
— Не торопись. Все сделаем, — Лютаев по-дружески похлопал по плечу Раечку. — Я на работу. Приеду, все обговорим.
— Каверин, зайди ко мне, — Кирилл, отложив бумаги, поспешил за шефом в кабинет.
— Случилось что-то? На работе вроде все тихо. Или дома проблемы?
— Раиса опять загадку задала. Даже не знаю, как все это понимать. Уж очень она покладистая и тихая стала. Как бы не подгадила мне.
— Чем, собственно, ты встревожен?
— Представляешь, она сегодня домой запросилась.
— Аха-ха! Так это же здорово. Ты-то чего заморачиваешься?
— Забыл что ли о ее грандиозных планах относительно меня? Как считаешь, что она могла задумать?
— Да с чего ты взял?
— Сам же говорил, что ее хитрость пострашнее ума оказаться может.
— Ха-ха-ха! — не унимался Каверин. — Так она, наверняка, в твоих сексуальных способностях разочаровалась. Вот и сбегает. — Смех Кирилла буквально сотрясал стены кабинета. — Ну ты, мужик, совсем пропал! Ой, умори-и-и-л, ой, не могу-у-у…
— Уймись! Это все, на что ты способен? А подумать о том, что это затишье перед бурей, ума не хватает?
Каверин, едва сдерживая смех, удивленно смотрел на Антона.
— Шеф, у тебя того, мозги набекрень не съехали? Что она тебе может сделать?
— Мало ли? Ходит последнее время задумчивая. Словно подменили ее. Не нравится мне все это. А ну как при разводе упрется. Или того хуже, признается, что брак был фиктивный и… Ну ты сам понимаешь, чем это чревато.
— Да у нее мозгов на это не хватит. Успокойся. Раз запросилась домой, отпустим. Только перед этим придется по-быстрому развестись. У тебя в ЗАГСе все схвачено, проблем не возникнет?
— Кто его знает? Вроде бы договаривался обо всем.
— Ну вот и хорошо. Займись этим. И как можно быстрее. Пока Раечка не передумала!
— Ну да. Вечером обговорим детали. Поскорее бы все разрешилось.
Оставшись один в кабинете, Антон набрал номер Колесникова. Но ответа не последовало.
— Странно, — подумал Лютаев. — Договаривались ведь, что после праздников я придумаю что-нибудь для той женщины с амнезией. Четкого плана пока нет. Но, помнится, Кирилл жаловался, что не может найти помощницу по дому. Чем не вариант?
Надо бы съездить в больницу. Именно это я прямо сейчас и сделаю…
Глава 29
Лютаев решительно прошел в кабинет Колесникова. Только Максима там не оказалось. Пришлось вернуться к сестринскому посту, мимо которого он промчался, не обращая внимания на попытку остановить его.
— Простите, не подскажете где можно найти врача?
— Вас интересует именно Максим Матвеевич?
— Да, именно Максим Колесников.
— Так он в реанимации.
— И когда будет?
— Пока не знаю. Дело в том, что его только прооперировали. Острый аппендицит.
— Это надолго?
— Кто ж знает. Все зависит от организма.
Лютаев стоял в нерешительности, раздумывая, что делать дальше. В прошлый раз ему быстро удалось все выяснить об интересующей его женщине. Теперь же он даже не знал, о ком спрашивать — ни имени, ни фамилии.
Но, помятуя о данном Максиму обещании, все-таки рискнул попробовать:
— А могу ли я узнать, как чувствует себя пациентка, которую лечил Колесников.
— Какая именно? У него пять палат. На время болезни его пациентов ведет Мягков Юрий Семенович. А вот и он сам.
Пришлось Лютаеву еще подробнее описывать ситуацию.
— Так я не понял, о ком вообще речь?
— Женщина… молодая, у которой амнезия.
— А, Маша Непомнящая.
— Маша? Она вспомнила свое имя? Так это же прекрасно.
— Оно так, но кроме имени больше ничего. Да и вспомнила ли?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я могу пройти к ней в палату?
— То есть? Так ведь выписали мы ее. Сегодня утром. Колесников тянул с выпиской, надеялся, что память к ней вернется или родные объявятся. Вы родственник ее, что ли? Что ж так долго собирались? — Мягков виновато опустил глаза. — У нас уже давно не было оснований, чтоб оставлять ее в больнице. Физически здорова, а память может никогда не вернуться.
Это Максим чудил, ждал, что чудо произойдет. Сеансы психологические проводил. Только результаты — ноль. Она и имя свое скорее приняла, чем вспомнила после неоднократного повторения целого списка всех и всяческих. Хотя, кто знает. Может, и вспомнила.
— И куда она после выписки? — Антон мысленно отчитывал себя за нерасторопность.
— Ну мы направили ее в социальный центр. Диагноз указали. Даже на машине Скорой помощи отвезли. Это все.
— Это к бомжам, что ли?
— Ну… там разные люди живут. А куда же еще ее?
— И с Колесниковым согласовали?
— Какое там? Его с острым аппендицитом ночью из дому привезли. Едва успели прооперировать. А то бы…
— Ясно. Значит Вы просто избавились от нее, — Лютаев глубоко вздохнул и, не простившись, направился к выходу.
Уже на улице его догнала медсестра:
— Вы случайно не тот человек, который обещал позаботиться о Маше? Максим Матвеевич рассказывал о Вас. Все ждал, когда Вы вспомните. А тут такое. Он бы не выписал ее, но Мягков…
— Я понимаю.
— Ей нельзя в соццентр. Понимаете, она такая беззащитная и… душа у нее больная. А так — совсем здорова. Помогите ей. Я вот адрес написала. Я бы ее к себе взяла, но нас в однокомнатной и без того четверо.
— Да, конечно. Я постараюсь. Спасибо Вам.
Лютаев не стал откладывать поездку в социальный центр. И без того ругал себя на чем свет стоит, что опоздал со своими обещаниями. Но здесь его ждало очередное разочарование.
Как оказалось, Маша Непомнящая у них не числилась.
— Да, поступила такая из больницы. Утром. Только недавно она сообщила, что вспомнила свой адрес и женщину, у которой проживала. Собралась и уехала.
— Что же вы ее не задержали?
— Так не держим мы никого насильно.
— Адрес я могу узнать? Фамилию той женщины?
— Вообще-то мы не имеем права…
— Понятно. — Взамен хрустящей купюры Лютаев получил желаемые сведения.
Оказавшись на улице, он оценивал ситуацию:
— Вправе ли я вмешиваться в личную жизнь человека? Меня из полицейского участка не беспокоят. Значит, ко мне претензий нет. А то, что она вспомнила близких, просто прекрасно. Что я могу предложить ей? Может, у нее мать, сестра, муж дома, в конце-то концов.
На город опускались ранние январские сумерки. Падал мягкий пушистый снег. Настроение Антона улучшилось.
— Невозможно помочь всем обездоленным, — думал он, медленно проезжая по пустеющим улицам. Его взгляд случайно упал на троллейбусную остановку. И задержался на одинокой фигуре женщины. Она сидела на скамейке, вся какая-то съежившаяся и поникшая. По всему было видно, что ей очень холодно.
Лютаев притормозил. Что-то знакомое показалось ему в этой замерзающей незнакомке. Он подошел ближе:
— Ну так и есть. Это опять Вы!
Молодая женщина испуганно посмотрела на него:
— Я Вас не знаю.
— Зато я Вас узнал. Так куда все-таки Вы направлялись, назвав несуществующий адрес? Здесь собирались заночевать?
Женщина вся сжалась, став еще меньше. Она была похожа на подростка, сбежавшего от грозных родителей.
— Маша, не бойтесь. Посмотрите на меня, я был у Вас в больнице, помните?
Девушка, осмелев, внимательно разглядывала Лютаева.
— Да, я вспомнила Вас. Максим Матвеевич говорил, что это Вы вызвали неотложку и тем самым спасли меня. Но больше я о Вас ничего не знаю.
— Это и неважно. Хорошо, что я нашел Вас и в очередной раз постараюсь помочь. Не бойтесь меня. Вам негде ночевать? Только правду.
