– Если в «Параисо» была ваша дочь, то, что вы мне рассказали, может всплыть.
– Знаю.
Женщина подняла голову и приложила к груди ладонь. Лакированные ногти на бледных пальцах в темноте казались черными.
– Я также знаю про труп, который нашли сегодня возле Каминальхую, хотя, к сожалению, не помню, как звали бедную девочку.
У Спектеров были хорошие источники.
– Жертва не опознана, – сказала я.
– Это не Шанталь. Так что круг сужается до трех.
– Откуда вы знаете?
– У моей дочери прекрасные зубы.
У Спектеров были очень хорошие источники.
– Шанталь ходила к зубному врачу?
– На чистку и профилактику. В полиции есть ее карточка. Увы, муж не одобряет рентгеновское просвечивание без необходимости, так что снимков там нет.
– Возможно, скелет из «Параисо» не принадлежит ни одной из девушек, которых мы ищем, – сказала я.
– Или, быть может, это моя дочь.
– У вас есть кошка, миссис Спектер?
Я скорее почувствовала, чем увидела, как она напряглась.
– Странный вопрос.
Значит, источники Спектеров все же небезупречны. Жена посла ничего не знала о находках Миноса.
– На найденных в отстойнике джинсах обнаружена кошачья шерсть. – Я не стала упоминать об образце, взятом у нее дома. – Вы говорили детективу Галиано, что у вас нет домашних животных.
– Мы потеряли нашего кота на Рождество.
– Потеряли?
– Гимов утонул. – Черные ногти плясали на черных жемчужинах. – Найдя его тело в пруду, Шанталь была вне себя от горя.
Женщина немного помолчала.
– Уже поздно, а вы, наверное, очень устали.
Встав, она разгладила воображаемые складки на идеальном сером шелке и шагнула на дорожку. Я последовала за ней.
Когда мы дошли до тротуара, она заговорила снова. В бледно-оранжевом свете уличного фонаря ее лицо приобрело прежнее выражение, свойственное жене дипломата.
– Муж кое-куда звонил. Окружной прокурор свяжется с вами, чтобы договориться, когда вы сможете заняться анализом останков из «Параисо».
– Меня к ним допустят? – ошеломленно переспросила я.
– Да.
Я попыталась ее поблагодарить.
– Нет, доктор Бреннан. Это я должна вас благодарить. Простите.
Мы молча шли дальше. Из открытых дверей баров и бистро лилась музыка. Мимо проехал велосипедист. Прошел, шатаясь, какой-то пьяница. Пробрела старушка с тележкой для покупок. Отчего-то я подумала: «Не эту ли старуху мы видели в парке?»
Когда мы подошли к отелю, к обочине скользнул черный «мерседес». Мужчина в темном костюме вышел из него и открыл заднюю дверцу.
– Буду за вас молиться.
Она скрылась за тонированным стеклом.
Следующим утром, в десять часов, скелет из Каминальхую лежал на столе из нержавеющей стали в судебном морге в Третьей зоне. Я стояла над ним, рядом – Галиано. В конце стола встали доктор Ангелина Ферейра и ее ассистент.
По указанию Ферейры останки сфотографировали и просветили рентгеном еще до нашего прихода. Одежду сняли и расстелили на столе за моей спиной. Волосы и мешок для трупов обыскали на предмет каких-либо следов.
Холодная плитка, стол из нержавеющей стали, блестящие инструменты, флуоресцентный свет, исследователи в масках и перчатках. Более чем знакомая сцена.
Через несколько минут должен был начаться безжалостный процесс протыкания и соскребания, измерения и взвешивания, отделения тканей, распиливания костей – крайняя степень унижения, куда больше, чем она могла пережить перед смертью.
Отчего-то мне хотелось прикрыть ее, укатить от этих стерильных чужаков к тем, кто ее любил, дать ее семье возможность предоставить последний покой тому, что от нее осталось. Но более рациональная часть разума понимала, что жертве нужно имя – и лишь тогда семья сможет ее похоронить. Кости заслуживали шанс заговорить, беззвучно прокричать о событиях последних часов ее жизни. Лишь тогда у полиции появится надежда восстановить то, что с ней случилось.
И потому мы собрались вокруг с бланками, лезвиями, весами, штангенциркулями, блокнотами, банками для образцов, фотоаппаратами.
Ферейра согласилась с моей оценкой возраста, пола и расы. Как и я, она не обнаружила свежих переломов или других признаков насилия. Вместе мы измерили и рассчитали рост, извлекли кость для анализа ДНК, который, возможно, последует. Но это не понадобилось.
Через полтора часа появился Эрнандес с данными стоматологической карты Клаудии де ла Альды. Хватило одного взгляда, чтобы понять, кто лежит на столе.
Вскоре после того, как Галиано и его напарник отправились сообщить печальное известие семье де ла Альда, дверь снова открылась и вошел доктор Лукас из «Параисо». Я узнала его. Лицо эксперта в резком свете казалось серым. Поздоровавшись с Ферейрой, он попросил ее выйти.
В ее глазах над маской мелькнуло удивление. Или злость. Или негодование.
– Конечно, доктор.
Сняв перчатки, она бросила их в бак для биологических отходов и вышла. Лукас подождал, пока дверь не закрылась.
– Вам дадут два часа на скелет из «Параисо».
– Этого мало.
– Придется успеть. Четыре дня назад разбился автобус, погибли семнадцать человек. С тех пор умерли еще трое. У меня не хватает сотрудников, помещения переполнены.
Конечно, я сочувствовала жертвам катастрофы и их семьям, но куда больше сострадала молодой беременной женщине, которую сбросили в канализацию, словно накопившиеся за неделю помои.
– Прозекторская не требуется. Я могу работать где угодно.
– Нет, нельзя.
– По чьему распоряжению я ограничена двумя часами?
– Окружной прокуратуры. Сеньор Диас остается при своем мнении: посторонние ни к чему.
– В каком смысле посторонние? – со злостью спросила я.
– На что вы намекаете?
Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула.
– Я ни на что не намекаю. Просто стараюсь помочь и не понимаю, почему окружной прокурор усиленно пытается мне помешать.
– Прошу прощения, доктор Бреннан, но это не мое требование. – Он протянул мне листок бумаги. – Кости доставят сюда в выбранное вами время. Позвоните по этому номеру.
– Бессмысленно! Мне предоставлен полный доступ к останкам из Каминальхую, но практически запрещено исследовать труп, найденный в «Параисо». Чего так боится Диас? Что я могу найти?
– Таков протокол, доктор Бреннан. И еще одно. Вы не имеете права что-либо забирать или фотографировать.
– Огромный пробел в коллекции сувениров, – бросила я.
Как и Диас, Лукас начинал выводить меня из себя.
– Buenos días.
Доктор вышел.
Несколько секунд спустя вернулась Ферейра. От нее пахло сигаретным дымом, к нижней губе прилип клочок бумаги.
– Аудиенция у Гектора Лукаса. Повезло вам.
Во время вскрытия мы ограничивались испанским, а сейчас она говорила по-английски. Ее акцент походил на техасский.
– Угу.
Облокотившись на стол, Ангелина откинулась назад и скрестила ноги. У нее были седые, коротко подстриженные волосы, брови как у Пита Сампраса[44], темно-карие глаза и коренастая фигура.
– Может, он и похож на охотничьего пса, но доктор превосходный.
Я не ответила.
– Вы что, на ножах?
Я рассказала ей про отстойник. Она слушала с серьезным видом, а когда я закончила, взглянула на то, что осталось от Клаудии де ла Альды.
– Галиано подозревает, что эти случаи как-то связаны?
– Да.
– Бог даст, это не так.
– Аминь.
Сковырнув ногтем бумажку с губы, Ферейра посмотрела на нее и щелчком отбросила в сторону.
– Думаете, скелет из «Параисо» может оказаться дочерью посла?
– Возможно.
– А вдруг Диас поэтому вам и препятствует? Боится дипломатических проблем?
– Какой смысл? Я получила доступ к телу именно благодаря Спектеру.
– На два часа. – Голос, полный сарказма.
Ферейра была права. Если Спектер обладал достаточной властью, чтобы обойти Диаса, то почему я не получила полного допуска?
– Если есть хоть какой-то шанс, что это его дочь, почему бы послу не удостовериться? – Ферейра задала тот же самый вопрос, что крутился у меня в голове.
– У Диаса не могло быть других причин, чтобы не подпускать меня к тем костям?
– Например? – спросила она.
Я ничего не могла придумать.
– Лукас заявляет, будто все из-за автокатастрофы.
– Тут вообще творится нечто странное. – Ферейра встала. – Если это хоть чем-то утешит – дело не в вас. И Лукас, и Диас терпеть не могут постороннего вмешательства.
Я попыталась возразить, но она подняла руку.
– Знаю, вы ни во что не вмешиваетесь. Но возможно, они считают иначе. – Женщина посмотрела на часы. – Когда планируете заняться костями?
– Сегодня днем.
– Я могу помочь?
– У меня есть идея, которая потребует помощи.
– Выкладывайте.
Я рассказала о своем плане. Она перевела взгляд на Клаудию де ла Альду, потом снова на меня:
– Что ж, могу.
Три часа спустя мы с Ферейрой закончили вскрытие де ла Альды, быстро пообедали, и она занялась одной из жертв автокатастрофы. Клаудию поместили в холодильное отделение, и ее место на столе занял скелет из «Параисо». Ассистент сидел на табурете в углу, превратившись из помощника в наблюдателя.
