Да, рука Ильи с растопыренными пальцами вспомнилась сразу. Та самая, которую Колдун тянул к нему, даже после смерти. И вот — «здравствуй, Стас!» — дотянулся.
Он споткнулся. Холодея от ужаса, неловко грохнулся на пол.
«Бум-м!» — громыхнул под ним металл.
«Бум-м-м!» — снова отозвался люк, в который стукнул и снаружи.
— Здравствуй, Стас!
На этот раз голос Колдуна раздался не внутри черепа. Он прозвучал рядом. Сзади.
Стас резко, чуть не вывихнув шею, обернулся.
Илья-Колдун стоял перед ним. Просто стоял посреди коридора. Каким-то непонятным, непостижимым образом он уже выбрался из ДУК-камеры и очутился за спиной Стаса.
* * *
Странное дело, но, увидев мертвеца, увидеть которого он так боялся, Стас успокоился. Ну, почти. Страх куда-то ушел. Осталось лишь легкое волнение, усталость и пустота от пережитого ужаса. И, конечно, недоумение по поводу происходящего.
Мертвый психолог не был похож на себя живого. Собственно и психологом-то назвать его сейчас было бы весьма затруднительно. А вот Колдуном или, к примеру, каким-нибудь шаманом — запросто.
Сейчас Илья выглядел удивительно, непонятно, но в то же время как-то правильно, что ли.
Во-первых, он не улыбался. Вообще. Колдун смотрел на Стаса ясными незамутненными глазами. Смотрел пристально, печально и… Сочувствующе? Такой непривычный взгляд, такое непривычное выражение.
Да и все остальное…
Илья был одет во что-то, чему Стас даже не мог придумать название.
В первый момент он решил, что там, снаружи, просто до неузнаваемости истрепало вызывающе цивильный костюмчик Колдуна. Но это было не так. Это были не рваный пиджак и брюки, это была совсем другая одежда.
Какая-то бесформенная накидка, обшитая яркими лоскутками, шкурками, лентами, деревянными амулетиками и костяшками, которые, вообще-то, должны были постукивать при каждом движении, но почему-то не стучали.
В руках Колдун держал корявую палку и… Бубен? Да, именно так. Бубен походил на миниатюрную копию люка от ДУК-камеры. С такими же предупреждающими знаками и надписями, среди которых особенно выделялась «Не прислоняться». Интересно, где он все это раздобыл? Хотя разве это так важно для живых, где покойники берут себе новые шмотки.
— Ты же мертв, Колдун, — осторожно произнес Стас.
— Жив, мертв… Какая здесь, под землей, разница? И какая разница для тех, кто бежит под землю из «Аида»?
Колдун часто говорил загадками. Даже тогда, когда был жив.
— Я поздоровался с тобой, Стас, но не услышал от тебя ответа, — негромко добавил он. — Впрочем, я не в обиде. Мне желать здоровья не обязательно. По понятным причинам. — Илья выразительно глянул на ДУК-камеру, которая не так давно стала еще и похоронной.
Ну да, конечно, желать здоровья покойнику — как-то оно м-м-м… запоздало, в общем.
Стас молча смотрел на призрака, выглядевшего сейчас поматериальнее некоторых живых. Шаманский наряд удивительно шел Колдуну.
«Так и надо было тебе с самого начала, — подумал Стас. — Не корчить из себя психолога, не прикрываться психотерапией и не поминать всуе всяких Фрейдов и Юнгов, а показать свою истинную суть. Или, может быть, это какой-то другой Илья-Колдун?»
— Так не надо было, Фрейда тебе в задницу, — очень спокойно и очень серьезно сказал Колдун.
Стас понял: не другой, тот же самый. И еще стала понятна одна вещь. Стас может не говорить, о чем думает, вслух, но мыслей своих скрыть он не сможет. Неудивительно. Колдун и при жизни-то видел людей насквозь, а уж теперь, после своей смерти…
— Будь я в таком виде, меня бы не поняли, не приняли и к моим словам бы не прислушивались, — сказал Илья. — Но сейчас мне можно быть тем, кто я есть.
— И давно ты такой? — Стас решил все же проговаривать свои вопросы и мысли вслух. Так беседовать было не то чтобы удобнее… Привычнее.
— Всегда.
— С детства, что ли?
Илья укоризненно покачал головой:
— У меня не было настоящего детства, Стас. Только иллюзорное. Оно есть в моей памяти, оно с моим приходом пришло в память других, но его никогда не было на самом деле. Я Двойник. Я просто появился, когда настало время и возникла необходимость. Я ведь говорил тебе о Двойниках.
— Говорил, — подтвердил Стас.
— Моя теория оказалась верна.
— И тебе известно, когда ты появился в «Аиде»?
— Теперь — да, известно. Когда камнегрызы сожрали сектор «Д» и я вышел из шлюза. В этот момент я уже всё знал об «Аиде» так, будто жил в нем с рождения. И «Аид» всё знал о моей жизни, которую я на самом деле там не проживал. Впрочем, о себе я тоже знал то, чего никогда не было в реальности, но что казалось таким реальным. Просто раньше мне трудно было отделить иллюзию от действительности, а теперь — легко. После смерти открывается много всего… нового.
«А кое-что открывается перед смертью», — подумал Стас. И спросил о главном:
— Скажи, что тебя так напугало, Колдун? Когда ты колдовал надо мной и смотрел внутрь меня.
«Чего ты испугался ТАК, что умер?»
Илья медленно и печально покачал головой.
«Не хочет отвечать», — понял Стас.
— Дело не в том, чего я хочу и чего не хочу. Дело в том, что не нужно искать ответы сразу на все вопросы, Стас. На некоторые вопросы ответов лучше не знать.
Стас почувствовал злость.
— Тогда зачем ты здесь?
— Помочь, когда нужна будет помощь. Подсказать, когда подсказка не навредит.
— Да? И долго ты мне собираешься помогать?
— Пока ты будешь принимать мою помощь. Пока не прогонишь.
— А зачем тебе вообще со мной возиться?
— А зачем я возился с тобой до сих пор?
— Ты возился? — удивился Стас.
По губам психолога скользнула мимолетная улыбка, совсем не похожая на ту широкую зубоскальную ухмылку, которая не сходила с его лица раньше.
— Кто общался с тобой, когда тебе не с кем было поговорить даже в своем секторе? Кто провел тебя в «офис» и на «крота»? Кто убедил Гришко в том, что ты полезен?
— Вообще-то не очень-то ты его и убедил, — заметил Стас.
— Очень. Если полковник не вышвырнул тебя до сих пор — значит, очень. Подсознательно он верит в это. Иначе ты бы уже отправился в ДУК-камеру.
— Да? Ну и какой тебе интерес меня опекать? Только об элементарной человеческой гуманности втирать, пожалуйста, не надо.
Колдун вздохнул:
— Не буду. Гуманность тут ни при чем. Считай, что у таких, как я, должны быть ученики. При жизни я обзавестись учеником не успел, — невеселая усмешка, изогнувшая губы мертвеца, на миг все же сделала его похожим на прежнего Илью. Но лишь на краткий миг: улыбка почти сразу же стерлась. Колдун посерьезнел. — Придется наверстывать после смерти.
— Ученик, значит? — хмыкнул Стас. — Будешь учить меня психологии?
— Это не мой профиль. Ты же знаешь.
— Тогда чему? Колдовать и шаманить?
— Есть вещи, которым не надо учить, но надо помогать обучаться. Самое главное ты узнаешь сам, если сможешь принять знания. Я буду только направлять. Кое-что объяснять. Кое-куда вести. Кое-где указывать путь.
— А других кандидатур на вакансию ученика колдуна не нашлось? — поинтересовался Стас.
— Нет. Ты подходил лучше всего.
— С чего бы это?
— Неприкаянный одиночка, не связанный ни с кем и ни с чем, — идеальный вариант.
«Вот, значит, кто я такой, — подумал Стас. — Неприкаянный одиночка, не связанный…»
— Да, это ты, — перебил его мысль Колдун. — Но дело не только и не столько в этом.
— В чем еще?
— В твоих приступах.
— А они-то тут с какого боку?
— Они — твой билет на эту лодку и твой самый главный козырь.
— Козырь? О чем ты?
— Ты всегда умел заглядывать туда, куда не могут заглянуть другие. — Илья смотрел на него немигающими неживыми глазами.
— Куда «туда»?
— На ту сторону.
— На какую «ту»? Это все ерунда, Колдун. «Там» я никогда ничего не видел.
— Потому что не умел смотреть. Теперь ты умеешь видеть больше, чем «ничего».
— Ага, умею! — фыркнул Стас. — Своего Двойника. И чем это мне поможет?
— Не только Двойника. Сейчас ты видишь меня и говоришь со мной. Это ерунда?
А ведь и правда… Никакая это не ерунда. Это…
— Так это все… сейчас… — Стас растерянно смотрел на Илью. — Это мой приступ? И ты — тоже мой приступ?
«Теперь они будут такими?! — промелькнула паническая мысль. — И такими тоже?! Раньше я просто вырубался на какое-то время, а теперь говорю с мертвецом».
Колдун молча кивнул, подтверждая то ли его слова, то ли его мысль:
— Ты теперь хозяин своих приступов, Станислав. Ты можешь вызывать их сам, контролировать, направлять и использовать.
— А может, это первая стадия безумия? — пробормотал Стас.
— Нет, это та сторона, которую ты, в отличие от других, можешь видеть уже сейчас.
Стас задумался.
