– И что за лекарство?
– Поспят немного псинки.
– А, ну добро. Подожди, а ты где лекарство взяла? Вроде животных у тебя дома нету, и никуда мы не заезжали.
Элена тихонько выругалась.
– Мышьяк!
Малярийкин остановился. Собак он любил. И чтобы травить…
– Грех на душу, Лена. Нехорошо.
– Ты сбрендил совсем, я смотрю. Мы же с тобой людей пришли мочить. А ты о псинках заботишься.
Малярийкин покачал головой.
– Разные вещи. Да ладно.
Выждав еще минут тридцать, пока собаки перестали скулить, Лена достала из рюкзака огромные кусачки. Они срезали навесной замок на дальней нерабочей калитке и прошли внутрь.
Яд, спрятанный в кусках говядины, был явно не мышьяком, так как, насколько знал Малярийкин, от такой примитивной отравы крупная собака умирала долго – сутки и даже более. Здесь же огромные кавказские овчарки слегли за тридцать минут. Причем почти беззвучно. Может, действительно снотворное? А впрочем, Лена была права в одном: пришел мочить сапиенсов, не ной по четвероногим.
Они проникли во двор. Было тихо. Вопреки мнению о ночном разгуле бандитов, данные конкретные бандерлоги мирно спали в два часа ночи, как полагается законопослушным гражданам матушки Сибири. Почти колхозники, ё-моё. С рассветом побудка, с закатом отбой. Петухи! Как ни странно, Малярийкин сжимал в руках не арматуру и не ножик, а макет пистолета. Это был пугач. Газовый пистолет был почти неотличим от настоящего, и выдавал его только диаметр дульного среза. Однако, как справедливо полагал Малярийкин, по ночи никто не станет обращать внимание на такие мелочи.
Войдя внутрь и убедившись, что никто не стоит на карауле, Малярийкин передал пугач Лене, а сам достал арматуру. Обмотал ее заранее припасенным полотенцем. Арматура была зачетной, в два пальца Ленкиных толщиной. Куда там бейсбольной бите!
То, что на посту бандитского логова не было дежурных, объяснялось легко – собственно, Маляр и Лена на это и рассчитывали. Бандиты, особенно такие засвеченные и понтовитые, как чехи, никого не боялись. В принципе. И часовых не выставляли. От этого налет менее опасным не становился – ведь у каждого из спящих в этом доме мужчин имелся ствол. Причем настоящий, в отличие от экспоната Маляра.
Они прошли по первому этажу. Там спал единственный пацаненок. Ткнув ему в рожу пугачом, Лена его разбудила, а Малярийкин тут же шандарахнул по темени замотанной в тряпочку арматурой. Аккуратно, чтобы не убить. Паренек отвалил поспать обратно на кресло.
– Что-то хило ты его ударил, – прошептала Лена.
Малярийкин пожал плечами. Если бы ударил сильнее, паренек был бы мертв.
Больше на первом этаже не было никого. Первый этаж вообще представлял собой всего три больших помещения, одно из которых было кухней и столовой, второе – игровым залом с бильярдом и картежным столиком, а третье, вероятно, представляло собой нечто вроде места для переговоров. Или для соития. С креслами, с лакированным столом (шикарным, но обшарпанным) и маленьким холодильником под водочку. Именно тут спал «усыпленный» арматурой бандит.
Войдя на второй этаж, Малярийкин осмотрелся. При свете луны видно хорошо. Чердак особняка являл собой единое обширное помещение, где спали вповалку человек десять чехов. В двух из которых Маляр со злорадством узнал своих старых знакомых – Веника и Мешка.
– А ну вэйк ап, суки, быстро! Полиция!!! – проорал он, включая в комнате свет.
Десять расслабленных во сне тел резко дернулись, захлопали заспанными глазками, зашарили под подушками и матрасами в поисках «волын».
– Руки наружу! Ну!!! – заорала Лена, тыкая стволом.
Сонливость сошла. Бандиты приходили в себя, спросонья переваривая ситуацию очень медленно. За стволами никто не дернулся, но и страха на лицах Малярийкин не увидел.
– Обыщи! – приказала Лена.
Маляр торопливо, пока никто не пришел в себя, обыскал всех десятерых. Пять трофейных пистолетов, три ножа, два кастета (как в песне поется – «три ножа, два нагана») и короткий обрез Маляр поочередно отшвыривал в угол комнаты. Прямо по полу, ногами. Затем, пройдя к новообретенному арсеналу и отложив в сторону арматуру, Малярийкин выбрал пистолет себе и еще один – настоящий – кинул напарнице в балаклаве. Вся операция не заняла и полминуты. Интересно, но Лена, будучи, видимо в образе, на себя не походила совершенно. Словно другой человек. Она иначе двигалась, иначе смотрелась. Как какая-то здоровая старая тетка-налетчица. Чистая уголовница с парой ходок. У нее даже изменился голос. Во всяком случае, Малярийкин, если б оказался на месте разбуженных бандитов, вероятно, ее бы не узнал.
Лена уверенным движением спрятала пугач за спину, профессионально четко передернула затвор трофея. Интересно, но «волына» у нее оказалась той же марки, хотя Маляр специально не выбирал. Оба «глоки», только один настоящий, другой пугач. Калибр семь сорок четыре, семнадцать патронов.
– Вы двое, встали, – приказала Лена, тыкая стволом в двух бандерлогов, один из которых был явно Веником (с бородой-косой), а второй комплекцией походил на Мешка. – Лицом к стене! Два шага вперед. Ручки на темечко! А теперь упали на колени, мордой в пол, и молчать. Жопу выстави. Все!
Она повернулась к оставшимся:
– Остальные лежат на том же месте. Перевернулись на живот!
– Ты бы, сучка, аккуратнее, – процедил с пола один из «задержанных». – А то как бы этим стволом тебе потом удовлетворяться перед нами не пришлось.
– Спасибо, батя, за совет. Учту. – С этими словами, совершенно хладнокровно, Элена Прекрасная, топ-модель и ведущая телешоу, разрядила восемь патронов «глока» в затылки лежащим на полу бандитам. Двое последних попытались дернуться – в результате пули разнесли им не затылки, а лица.
В тот же момент из комнаты прозвучали два выстрела. Элена резко шатнулась в сторону и рухнула на пол, размазав собственную кровь по стене. Мешок и Веник тут же вскочили на ноги, но Лена, оказавшаяся все же раненой, а не мертвой, тут же срезала обоих двумя пулями в грудь.
Реакция Малярийкина, в отличие от его способности управлять танками, оказалась медленнее на порядок. Сжав собственный ствол двумя руками, Маляр попытался выстрелить, но потом вспомнил, что не передернул затвор. Чертыхнувшись, он запоздало снял предохранитель, заслал патрон в ствол и направил оружие в сторону комнаты, из которой стреляли в Лену.
Дверной проем был темный, ни черта не видать. Малярийкин смотрел туда, спрятавшись за посудным шкафом. Лена, отталкиваясь ногами, уже отползла с линии огня и сидела в углу, возле «арсенала», также посверкивая стволом в сторону темного дверного проема. Вероятно, там укрылся один из бандитов, которого они не заметили. Услышав выстрел Лены, он, наверное, в панике выскочил из-за скрывавшей его стены, выдал дуплет и спрятался обратно. О том, что он никуда не убежал, говорила краткость огневого контакта. Два бандитских выстрела заняли буквально секунду. Потом всякое движение и шум с той стороны прекратились.
– Обоссался он, по ходу, – первой сказала Лена. – Возможно, вообще не бандюк. Много бздит. Хотел бы – нас обоих бы уже положил. Так нет, шкерится.
– Ты сама-то как? – поинтересовался Маляр.
– Жить буду, – успокоила Лена. – Но бочину он мне порвал, сучоныш. Не бандерлог, но стреляет, видимо, хорошо.
– С шести метров в бочину, это хорошо?
– Стрелял в панике. Два выстрела за секунду. В движении. И попал. Это неплохо.
– А ты сама-то где так шмалять научилась?
– Где училась, там уже не учат. Страна развалилась, сам понимаешь. Москвичка я.
– Ну, понятно. Видимо, не просто так берут в телеведущие «КТО»?
– Видимо, да.
– Как кровь? Нормально?
Лена рассмеялась.
– Кровь всегда нормально идет, Маляр. Только иногда наружу. Ты дверь контролируй, я перебинтую.
Следующую пару минут Малярийкин сидел на заднице, уставив ствол в темный дверной проем, а раскрасотка Элена Прекрасная наматывала на себя грязный обрывок простыни, которую тут же отрывала и наматывала, наматывала, перехватывая вонючую ткань красивыми зубами. После этого она подползла к Малярийкину и кивнула в сторону двух отдельно лежащих трупов.
– Помню, ты хотел с Мешком и Веником потрещать. Не забыл тему разговора?
– Отпала необходимость. Думаю, беседа у нас не заладится, – хмыкнул в ответ Маляр.
– Но ты хоть рад? Месть вроде как и свершилась.
– Ну да. Только как-то быстро. И если они вообще поняли, что совершилась месть. У меня лично создалось впечатление, что никто из бандитов даже толком не проснулся.
– Ну, в мире ничто не идеально, – философски заключила Лена. – Но они мертвы, это главное. А нам бы отсюда надо убираться.
– Думаешь, выстрелы услышали?
– Не в том дело. Это же дом бандерлогов. Забыл? Они тут каждый день наверняка постреливали. Просто для удовольствия. Ну и для порядка, конечно. Так, для солидности. Из уважения к собственному статусу. В общем, думается мне, ночные выстрелы вряд ли кого в округе удивят. Просто надо сваливать. Не хрен здесь до утра тусоваться. Или ты думаешь переспать тут?
