— Где ты была?! Я с ума посходил! Мальчишки в палате мне говорили, что ты бросила меня.
— Сам ты зачем им верил? — смотрю в его родные глаза, и у меня не получается скрывать улыбку, — я так скучала, Дамир… так сильно…
— Не верил я им! Я болван, по-твоему?! — толкает он с упрёком по плечу, — мне сказали, я поправляюсь. Меня выпишут, да? Эй!
Я молчала и всё не могла налюбоваться увиденным, будто всё, что сейчас происходит — это хороший сон. Я несказанно благодарна Богачёву, что он отвёз меня сюда, пусть он и сам отъехал по срочным делам, он отправил меня в сопровождении с двумя молчаливыми танками в костюмах и Костей, стоящего подальше от нас, наблюдая.
— Прости. Я смотрю на тебя и глаз оторвать не получается.
— Совсем ты, что ли! — Дамир оглядывается по сторонам, увидев рядом мужчин, — ты не рассказываешь где была! И что это за два шкафа?
— Не говори так. Они со мной, — точнее было бы сказать я с ними, — тебя сегодня выпишут. И Дамир… я не думаю, что мы вернёмся домой.
— Почему? — он сложил руки по бокам, — Анита, я вижу, что что-то не так, я может и ребёнок, но мне не пять лет! Скажи мне настоящую причину, я вижу, ты уже думаешь, как мне красиво соврать.
Вот уж кто, а братец правда вырос. Я вечно относилась к нему, как к очень беззащитному ребёнку, позабыв, что он мужчиной становится.
— Небезопасно, я в проблемы попала. В сильные. Мы будем жить с тобой у дяди.
— Какого ещё дяди? Ты так прикрываешь жениха своего?
— Жениха? — я украдкой посмотрела на Костью. Он указывал на наручные часы. Время тикает, нужно поторапливаться, — не совсем, ты иди собирайся, в машине всё расскажу.
— Хорошо, я с тебя слово взял!
Братик убежал в палату, рассказывая своим друзьям о выписке. Он так доволен. я очень долгое время не видела его таким радостным. Клиника и в самом деле потрясающая, Подольский мне не соврал, когда обещал оплатить все высшие услуги. И за такую цену и благополучие брата я уже ему готова отплатить сполна, со всей душой. Я выгляжу как предательница, однако ведь понимаю, что не могу разделиться на два фронта.
Я пошла на стойку регистрации, предъявив своё родство и поставив определённые подписи для освобождения от лечения. Мне выдали папку со всеми анализами и отправили к выходу ожидать Дамира. Я одобряюще посмотрела на Константина, оглядывая люстру, спрятав улыбку от его глаз.
— Вы не знаете, сегодня вечером Богачёв вернется в дом? — начала вопрос из далека.
— Должно быть. Хотите спросить его, как избавиться от лишнего хвоста? — Костя сморщил лоб, смотря как Дамир с большим пакетом застёгивал куртку, двигаясь к нам, — опасно в нынешней ситуаций держать рядом детей.
— Я буду спокойна, только когда он будет рядом со мной, хотите вы этого или нет, дядя разрешил, — я взяла и поправила Дамиру воротник, двигаясь к выходу, — Константин, я не хочу ругаться с вами и находить на то причины.
— Для вас ругань это предупреждение? Я сказал как есть. И я готов на крайний исход всегда.
В течение часа мы ехали обратно в дом Богачёва. Дамир расспрашивал обо вс`м, что только можно, начиная с жениха, заканчивая где потерялась и что за дядя такой, объявившийся, по его мнению, будущим мужем, на что я отвечала отговорками. Подольский не сможет вернутся, и навряд ли мы ещё встретимся. Не позволила бы мне совесть высказать Дамиру всю правду, которая случилась со мной за это время. Перестрелки, давление Рената, повторное похищение «дядей», всё слишком густо. А для подростка особенно. Возможно, спустя ещё парочку лет я объясню более чем подробно, но не могу себе позволить говорить и намекать на тигра в присутствии Кости или Самира. Потом. Нужно придержать язык. Про Богачёва мне и врать сильно не пришлось, ответить почему долго он не появлялся не могла. Сама задаюсь этим вопросом.
Авто заехало в гараж, и Костя вышел первым, открывая мне дверь. Я потянула за собой брата, не выпуская его руку из своей. Когда мы попали во владение и уже подходили к крыльцу, губы Дамира собрались в вытянутую трубочку, смотря на меня ошарашенными зенками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Анита, честно признай, душу дьяволу продала? Не можем мы в таком доме жить!
— Это не навсегда, — убеждающее доказываю ему, — поживём немного, пока новое жильё не найдём.
— А то чем не жильё было? Квартира от деда с бабулей осталась. Ты ведь не продала её?
— Нет конечно. Но потребуется время, чтобы переждать плохое, — я завожу его на кухню, отчего у брата пакет с вещами падает громко на пол.
— Не дом, а громадина! — он снял курточку и аккуратно сложил её в двое, оставляя на пуфике, — какое плохое переждать? Ани, я в больнице месяц лежал. И за это время я не только обратно домой не вернусь, так ещё и в громадине роскошной жить без причины стану. Не верю в удачу.
Дамир ставит меня в тупики. Я снимаю обувь и двигаюсь к холодильнику. Продуктов там мало, но я не удивилась. Я впервые тут хозяйничаю. И, похоже, Самир сам себе не готовит. Может, если я готовить начну, Дамир сам прекратит заваливать меня вопросами?
Костя зашёл предпоследний, закрывая за собой на несколько замков дверь. Он обошёл кухонный стеклянный стол, пройдясь по нему пальцами. Он постучал по поверхности, уходя из виду. Дамир нахмурился.
— Чудик. Он твой новый парень?
— Дамир, перестань! Здесь никто не мой парень, — я нашла в нижней части ящика яйца, доставая три, — омлет будешь?
— Спрашиваешь? — смеётся, — в больнице кормили вкусно. Я не придирался, но по твоей готовке безумно соскучился. Почему ты не навещала меня?
Дамир будто специально ставит меня в щитки, кидая не палки, а брёвна в колеса.
— Я не могла приехать в город… Поверь, Дамир, я пыталась вытащить тебя, как могла, любое моё действие…
— Опять оправдываешься. Готовь давай дальше! Я не сержусь, там ребята классные были, мы контактами обменялись.
Сложно сказать, обиделся ли он, но если даже да, я достойна того, чтобы не быть прощённой. Он не виноват, что его сестра нагребла проблем по полной. А мне следует прекратить позорить себя перед самой собой.
— А дом чей? Клянусь, вопрос последний!
— Дяди, — устало выдыхаю я.
Омлет уже был готов. Я разложила его, и в сковороде оставалась ещё немного. Я оставила брата обедать и сама пошла на поиски ворчуна. Константина я нашла неподалеку, возле лестницы, ведущей на второй этаж. Он записывал сообщение. Будто он находится здесь, чтобы подслушивать.
— Конс, — я тихо сказала пару слов, постаравшись улыбнуться, — не хотите с нами пообедать?
— Откажусь, — холодно отвечает.
— Боитесь отравила именно ваш кусочек? — я приблизилась, мельком заглядывая в его экран. Он смотрел чьё-то фото, быстро спрятал телефон в корман, — составьте нам компанию.
— Я не могу. Мне запрещено обедать с вами, Анита, и многое другое связанное с совместным времяпровождением, — шарахаясь от меня подальше, Костя сложил руки назад, — просьба босса.
— Очень жаль, запрет весьма бессмысленный, — я хмыкнула носом, двигаясь обратно к кухне.
— Анита. Разрешите узнать, вы с Богачёвым не однофамильцы? С учётом родства.
Я быстро проморгала от удивления.
— Нет. Моя мама не брала фамилию отца, когда они расписывались. А у папы единственное, что я знала, фамилия начиналась на Б, и не задавалась у него таким вопросом… из меня был непутевый ребёнок, — выдаю расстроенный смешок, — почему спрашиваете?
— Коварное любопытство, на которое я имею право, — криво приподняв уголок губ, Костя удаляется в другую комнату, — ваш обед остынет, если продолжите так стоять.
Он не так раздражает, когда говорит без угроз.
Я вернулась обратно, принимаясь за еду. Несколько часов прошли мгновенно, я всего лишь сопроводила брата в комнату, которую Богачёв разрешил использовать, указала на ванную и предупредила о запрете выходить из дома. На какое-то время точно. Потом я прибралась за нами на кухне.
Я присела на высокий стул, запрокидывая голову. Смотрю на шикарную люстру, закрывая глаза. Теперь я в новой клетке… а клетке ли? У Подольского я правда чувствовала себя взаперти. А здесь, в серых стенах, чёрных мраморных полах, я спокойна, нет этого бешеного биения в сердце, страха, вызывающего болезненный холод по ногам. Но согревать этим душу свою я не собираюсь. Неизвестно, что будет дальше…
