— Твоя мать знала, сколько твой отец задолжал. Никакой отчим тебя не продавал, Анита, — тигр заглушил тон, сжав мою ладонь, — тебя продала мне твоя мать, и я изначально вовсе не претендовал получить тебя. Это стало её целью по причине того, что ты совратила её мужа и тебя, малолетнею шлюху, надо проучить. А приписав к этому всему ещё, что ты дочь моего врага, я решился отомстить красиво. И ты прекрасно видишь, что твоя мать сама и есть конченая драная сука, которая предпочла отдать дочь любому, кто готов ещё подплатить за молчание.
Я не знала, что сказать… Всё в голове смешалось в огромный жирный клубок. Я ненавидела отчима, но веяла надежды на доброту матери. Вот она — моя изначальная ошибка, по которой я оказалась здесь. Моя собственная судьба, по её мнению, суждена продаться подобно скоту, получая за меня под видом того самого «ценного товара, важного груза» деньги. Деньги, которыми она так дорожила по жизни. Моё сердце обросло колючей проволокой, ещё капельку и я зареву белугой. Мне удаётся сдерживаться, кусая губу, пальцы опять ненавистно затряслись, а по коже побежали мурашки. С меня будто душу выдрали и отмыли в белизне.
— За что… просто… за… что?
— Не за что. А для чего? Ей плевать на ваше существование. Но это не причина думать, что на ваше существование наплевать другим. — Подольский укрывает меня в объятьях. Да, это не сон. Ужасный монстр обнимает меня, согревая тело, прижав к горячей груди. От него пахло чем-то нужным, наверняка мне срочно нужно успокоиться, и я начинаю искать любую причину, чтобы отвлечься от всего узнавшего. Он приподнимает мой подбородок, заставив посмотреть снова в эти блестящие серебристые глаза, — ты моя истинная необходимость, Анита…
Кто-то может осознать, что такие слова от собственного врага сделают вас счастливой? Я так не считала. До этих самых пор.
— Пригнитесь! — вскрикнул Амир, делая крутой разворот. Он достал из внутреннего кармана пистолет, открывая водительское стекло. В нас вцепились!
Подольский смотрит назад и сильно морщится. — Люди Богачёва! Что он вытворяет? У нас основан договор! — он следом за громилой достаёт оружие из чердака и больше не смотрит на меня, — Анита, не высовывайся! Спрячься вниз!
Послушно так и сделав, я слышу, как в машину начинают стрелять. Мы едем по безлюдной части, Амир сворачивает машину в лесную тропу. Я вспомнила, как всё начиналось, как меня везли в той вонючей тачке связанной, в похожей местности. Как мы спасались с Амиром из горящей машины. Почему… почему хорошее не может длиться долго?
Ренат и сам не церемонился и вызвал по телефону своё подкрепление, Следом за машинами Богачёва ехала ещё и охрана. Он отстреливался и, кажется, задел водителя. Первая тачка ушла в минус. Вторая стремительно догоняет и на полной мощи врезается в наш зад, затем наша машина врезается в дерево. Я укатываюсь на переднее. Из капота пошёл дым. Амир первым же делом обстреливается, как и Подольский. Появились ещё две тачки, стреляющие друг в друга. Я тяжело привстала, понимая, что из головы начинает вытекать кровь. Твою же мать.
Я не вылезала из машины, здесь намного безопасней, чем снаружи. К сожалению, мне не видно было, что в точности происходило, но я в курсе, что подъехали люди тигра и приближалась надбавка Богачёва. Я слышала чьи-то вскрики и через разбитое стекло замечала трупы.
Стало страшно до адского ужаса, когда дверь в машине открылась, и пока Подольский и Амир находились в эпицентре, я видела совершенно незнакомую рожу, потащившую меня за ноги к нему.
— Нашлась пропажа наша.
Глава 25
Тяжело молчать, когда хочется кричать, и болит от невысказанности у человека сердце…
Последнее, что я помнила перед тем, как очнулась в большой пустой комнате — это мыльные отрывки, засевшие в голове, как последние воспоминания.
Я пиналась каблуками в лицо буйного мужчины, схватившего меня за ноги. Он вытащил меня из машины Подольского и понёс в тёмную лесную часть. Помню, что там, куда он меня нёс горели ослепительно фары, отчего я с трудом открывала глаза. Вспоминаю кровь, стекавшую по моим вискам. И как я кричала о помощи…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Никто меня не слышал, голос урвало в глухоту. Где-то поблизости бежала за мной высокая фигура, кажется, это и был Тигр, воспоминания о нём совсем испарились. Слышу его голос, даже вскрики, именно от них моё сердце сразу видит причину колотиться барабаном. В воспоминаниях остался лишь захватчик, игнорировавший мои порывы спастись, но одно его зажатие моей руки, после которого я получила ёжащую колющую боль в вене, я поняла, что мне поставили насильно иглу, вводящую неизвестную жидкость, после которой я очнулась здесь.
С каждым разом ощущаю, как моё тело покрылось мелкими точечками, проводящими холод. Горло жутко болит, в голове до сих пор раздаются мои крики, как я звала Рената… Да… Я звала Подольского на помощь! Не верится, но я выкрикивала это имя без конца, пока не была схвачена. В этот момент я прекрасно осознаю, что больше желаю быть там, где нужна, чем там, где от меня желают избавиться. Но желают ли? Я и вообразить не могу! Сначала стоит понять, где я. А я в белой пустой до искусственности комнате. Здесь ничего нет, кроме кушетки, на которой я оказалась, и зеркальца напротив с умывальником. Рядышком находится большое окно, где на подоконнике высажены непонятные цветочки. Напоминает больничное отделение…
Ощупав свою затылочную часть, осознаю, что моя голова слегка перемотана бинтом и в целом моего дорогостоящего шикарного платья нет. Оно лежало рядом, аккуратно сложенное на стульчике вместе с каблуками и украшениями в прозрачном пакете. Я в действительности находилась в палате. Может, Подольскому удалось спасти меня? Или меня нашли обезвоженную в лесу люди и, не оставаясь равнодушными, вызвали скорую?
Я привстала на голых пятках на прохладный плиточный пол, потихоньку добираясь до двери. Я не успела и заглянуть наружу, так как передо мной её открыл низкий, крупный пожилой врач с тёмными бровями, что выделяло сильно его лицо за счёт посидевших белых волос.
— Прошу прощения, это куда вы собрались? — интересуется он, быстро закрывая за собой дверь, — у вас постельный режим ещё несколько дней! Ложитесь обратно.
— Погодите! Я могу узнать как здесь сумела очутиться?
— Сначала присаживайтесь, Анита Игоревна, — спокойно указывает мне врач на кровать, доставая перчатки из рядом стоящего ящика, — вас привезли сюда по случаю аварии. У вас небольшое сотрясение и в таком состоянии лучше не делать организму хуже. Присутствуют глубокие удары в коленной зоне. Не беспокойте ногу понапрасну! Сейчас я примусь вас осмотреть, зовите меня Иннокентий Савельевич. Позволите?
— Есть выбор? — я тихо сделала, как он просил, осматривая своё колено. Перебинтовано дважды. И, похоже, внутри содержится мазь. Не делая ещё хуже, я наблюдала за движениями врача, он с деликатной аккуратностью нащупывал чашечку колена и принялся разматывать бинты.
— Удар слабый, вам очень повезло, с таким состоянием, в котором вас привезли, могли быть осложнения, в последствии ставшие шрамом. Колено цело, сильно потянуто сухожилие, три раза принятие на дому выписанных мазей и через неделю вернётесь к обычному состоянию. К выписке я вам перечислю нужные витамины и советовал бы вам не игнорировать возможную мигрень.
— Иннокентий Савельевич. Я могу спросить, кто именно меня сюда привёз? И в какой клинике я нахожусь?
Врач, наморщив большой лоб, поправил халат, — мне известно, что это человек, оплативший предварительно лечение. Кто он я не имею должной информации. Возможно, медсёстры на первом этаже брали его анкету доверителя. Вы прибываете в медицинском исследовательском центре ФГБУ целые сутки.
Некто увёз меня в дорогостоящую больницу и без ведомого обоснования не сказал больному о спасителе? Подозрительно. Либо это я заблуждаюсь и Подольский по своему характеру скрыл свою личность от публичного внимания. То ли я слишком превозношу старика и здесь я по настоящей воле спасательницы судьбы, оказавшись в спасательных руках мистера загадки.
