Наконец они изрядно устали, запачкались и продрогли под мокрым снегом; Данил снял свою воняющую псиной парку и бросил ее на топчан в грязном коридоре очередного судоприемника. Размотал шарф под капюшоном толстовки и сел покурить. Лекс сел рядом. Мелочи – как ясно помнит он теперь все эти мелочи. В судоприемнике уже отключили основное освещение, остались лишь тусклые красные лампы, темно – как песку насыпали в глаза. За решеткой на скамейке лежал кто-то под клетчатым одеялом. Данил попросил Лекса проверить, кто там. Лекс взглянул на него с сожалением, встал и лениво пошел к камере.
– Бро, это, кажется, наша клиентка, посмотри-ка! – закричал он оттуда.
Данил подошел и склонился над скамейкой, поднял грубое одеяло. Женщина – тонкая, хрупкая, светлые волосы тянутся вверх – статическое электричество, конечно, но выглядела она в их ореоле как святая. Он коснулся ее плеча. Она вздрогнула и отпрянула.
– Что вам нужно? Вы кремлин? – спросила она и села, натягивая на себя одеяло, будто оно ее защитит.
– Нет, – выговорил Данил с трудом.
В горле застрял сигаретный дым. Он хотел прокашляться, но не смог.
– Дайте тогда поспать, я после суток допросов, – сказала она и снова легла на скамейку лицом к стене.
– Послушайте… – начал Данил, но осекся.
Она резко повернулась:
– Пожалуйста. Оставьте меня. Я вам не нужна. Я все равно ничего не знаю. Моего сына забрали ваши. Моя жизнь кончена и так. – Она помолчала немного. Потом пристально посмотрела на Данила и вцепилась в его руку: – Впрочем, я могла бы кое-что сделать для вас, если вы обещаете найти моего сына.
– Что сделать, – опешил он. – Что вы можете для меня сделать?
Лекс смотрел на Данила с выражением «что ты мелешь, идиот», а тот не мог произнести больше ни слова. Женщина смотрела на Данила. Лекс смотрел на Данила.
Данил вошел в какой-то ступор, но она вдруг ослабила хватку и тихо сказала:
– Я могу взять у вас. Или дать вам.
Он молча смотрел на нее. Красивая – как же так.
– Слушай, мы же не трахаться с проститутками вышли. Уже час ночи. Берем ее, или посылай к чертям. И поехали. – Лекс дернул Данила с небес на землю.
Данил пробормотал:
– Мне ничего не нужно. Я приехал, чтобы забрать вас в отдел медицинских экспериментов. Это не причинит вам вреда. И точно лучше, чем тюрьма.
Он чувствовал, что его приглашение звучит как на каторгу, где ее пустят на органы, но что поделать? Это его работа. Между тем девушка показалась ему невероятно прекрасной, и он правда верил, что их отдел – лучше, чем тюрьма. Все ведь лучше, чем тюрьма, не так ли?
Через два часа она сидела в кабинете 307 на «Плутоне». Ее оформили за номером 13148 – то есть все, что касалось Данила, было улажено. Он подписал все необходимые бумаги и провел ее в переговорку. На этом его часть работы заканчивалась, дальше он чиселками не занимался. Эта была работа Лекса.
– Бро, не против, если я к тебе сегодня присоединюсь? – бросил Данил как бы между прочим.
– А че такое, – спросил Лекс, оскалившись. – Понравилась телка? Так надо было брать, пока предлагала, а то тут везде камеры.
– Брось, – сказал Данил. – Просто интересно. Хочу еще пару смен себе взять. Коплю на «ультру».
«Ультрами» назывались особенно быстрые и вездеходные беспилотники, такую сейчас хотел себе каждый парень – мечтать об этом было не западло.
Данил и Лекс взяли по банке пива: пить во время допросов не возбранялась, потому что работа плевая – обычный смолтолк, как сказал Лекс, – и вошли вслед за 13148 в переговорку.
Это только называлось так – переговорка. На самом деле – в комнату для допросов. В безликой и пустой комнате шесть на четыре – никаких окон, картин и удобств – воняло аммиаком и хлоркой. Прямоугольник из серых стен, мерцающая холодная лампа дневного света, чтобы давило сильнее. 13148 зажмурилась после лабиринта темных коридоров. Лекс жестом указал ей на стул. Они с Данилом сели напротив, на два таких же. Все – казенное и дешевое из гипермаркета «Аеки».
Лекс должен был задать несколько формальных вопросов, вбить их в систему и вызвать инженера, чтобы тот снял с нее хеликс. Это Данил в теории знал. Попадая в «Плутон», ты лишался всего, даже имени.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Начнем, – несколько вопросительно сказал Данил, но непонятно было, к кому конкретно он обращался.
– Типа, – кивнул Лекс. – Погоди, только хеликс снимем.
И он нажал на какую-то кнопку.
В комнату вошел мужик в красном комбинезоне. Он подошел к 13148 и приказал ей встать.
– Ты, если кровь не выносишь, отвернись, – сказал Лекс Данилу и отпил из банки, как будто они в стриптиз-баре.
И Данил даже не успел подумать, при чем тут кровь, хотя вида ее действительно не выносил. Мужик подцепил железным крючком хеликс девушки и со словами: «Терпим, не орем» – дернул со всей силы. Девушка закричала, Данил зажмурился, а когда открыл глаза, увидел на ее ухе рваную рану, из которой вниз по скуле и шее текла алая кровь.
– Зачем так-то? – вскричал Данил и протянул девушке салфетку; он вдруг понял, что никогда не задумывался о том, как снимают хеликс, просто потому что никому никогда не приходилось его снимать.
– А как? – равнодушно пожал плечами Лекс. – Ты ведь знаешь, наверное, что хеликс снимают только с мертвых и осужденных, так что технология тут несовершенная. Живи честно – и все твое останется при тебе. Да, мисс?
– Что вы от меня хотите? – со злобой спросила 13148, прижимая салфетку к уху ладонью. Сквозь пальцы в салфетке медленно набухала кровь. – И где мой сын?
– Сын твой пока в приемнике, – спокойно ответил Лекс. – И ты, если будешь вести себя хорошо, вернешься к нему с деньгами.
– Что от меня требуется? – спросила она тихо.
– Ничего. – Лекс театрально развел руками. – Будешь просто сидеть тут, пить таблеточки и отвечать на наши вопросы.
– Как долго?
– Какое-то время.
Она кивнула. Данил рассматривал ее: в холодном свете ее бледность еще ярче контрастировала с кровью – черное на голубом. На ней было какое-то платье – разрезы и вырезы, совершенно не подходящий образ ни для этого места, ни для того, где он ее нашел. Он догадался, что это одежда из общей коробки, в судоприемниках стояли такие – что-то вроде секонд-хендов, куда свозили ненужную одежду, чтобы осужденные могли хоть во что-то переодеваться, пока дело рассматривают. Она дрожала.
– Вам холодно? – спросил он неожиданно для себя.
Лекс посмотрел на него с неприязнью.
– Если холодно, – сказал Лекс, – мы можем дать плед, но я уверен, нам всем хочется поскорее закончить с этими формальностями, так что давай я тебя немного поспрашиваю, и ты пойдешь спать – в палате есть одеяло.
– Ничего, – кивнула она Данилу. – Все нормально. Давайте закончим быстрее.
Но он все равно снял и дал ей свою толстовку, и она неуверенно надела ее, стараясь не задеть горловиной ухо.
– Всем будешь давать, не напасешься. – Лекс сплюнул на пол и неодобрительно покачал головой.
Данил махнул рукой:
– Начинай давай.
Лекс начал, вдруг перейдя на «вы», – зачитывал по планшету протокол.
– Итак. Сколько вам лет?
– Тридцать один.
– Откуда вы родом?
– Отсюда.
– Что еще за «отсюда»?
– Из Москвы.
– Давно работаете на террористическую организацию?
– Что?
– Повторить?
– Я не работала на террористическую организацию.
– Брось. Ты здесь, потому что работала.
– Не работала.
Лекс посмотрел на Данила, криво усмехнувшись:
– Врет как дышит.
Секунда – и его кулак прилетел в скулу женщины – ту, которая еще не была в крови.
Данил вскочил с места, но сразу осекся. Он и правда не выносил крови. Как сказал Лекс, не нужно было приходить. 13148 тихо плакала, закрыв лицо обеими руками – одна в разводах подсохшей крови.
– Так что, – продолжал Лекс, ткнув Данила в плечо, чтобы тот сел. – Будешь отвечать нормально?
– Я не знаю, о чем вы, – тихо сказала она. – Я уже говорила все это вашим.
