Вцепившись Салсбери в плечо, Даусон прошептал:
– Как ты думаешь, Брайен догадался во сне, что мы устанавливаем контроль за ним? И он так устрашился оттого, что его могут контролировать, что сама мысль убила его?
– Ну, что-то вроде этого.
– Тогда даже если сработал наркотик – сигнал на подсознание не поступил.
– Ах, ну конечно же, поступил, – возразил Салсбери. – Мне теперь нужно только усовершенствовать программу.
– Усовершенствовать?
– Я представлю ее в таких главных понятиях, чтобы они были максимально эффективными. Понимаете, чтобы внедрить подсознательно команду "ключ-замок", мне нужно добраться до внутреннего "я" субъекта и буквально продырявить его. Моя команда уже умеет расшатывать его. В следующий раз мне следует быть осторожнее, вводить команду не так настойчиво. – Он подкатил тележку с инструментами к анатомическому столу.
Не очень-то удовлетворившись этим объяснением, Даусон спросил:
– А что, если тебе так и не удастся усовершенствовать программу? Что, если и следующий подопытный умрет? Можно поверить в то, что один мой служащий, уйдя со службы, не вернулся домой. Но два, испарившиеся без следа? Три? Невозможно!
Салсбери открыл ящик, достал толстое белое полотенце, покрыл им тележку.
– Нам не понадобится никто из твоих служащих для следующего эксперимента.
– А где мы еще сможем найти испытуемого? Салсбери вытащил хирургические инструменты – один за другим, из того же ящика, что и полотенце, – и разложил их.
– Думаю, что пришло время создать корпорацию в Лихтенштейне. Найдите трех наемников, снабдите их подложными документами и переправьте их сюда из Европы под вымышленными именами.
– В этот дом? – уточнил Даусон.
– Именно. Нам еще некоторое время не понадобится цитадель в Германии или во Франции. Мы дадим всем троим наркотик, как только они прибудут сюда. На следующий день я займусь с одним из них по новой программе "ключ-замок". Если это сработает, если она его не убьет, тогда я применю ее к двум, остальным. И рано или поздно наш эксперимент охватит всю страну. Когда для этого придет время, у нас, к счастью, будет два-три хорошо обученных подчиненных под рукой.
Даусон нахмурился:
– Подкупить юристов в Вэдузе, организовать корпорацию, купить подложные документы, нанять наемников, привезти их сюда.., в эти расходы мне не хотелось бы входить, пока мы не убедимся, что наркотики и команды подсознательного внушения работают так, как ты расписываешь., – Они работают.
– Мы еще не убедились.
Поднеся скальпель к лампе и изучая в ее свете его отточенное лезвие, Салсбери отозвался:
– Я уверен, что твои денежки не пойдут прахом, Леонард. Ты уж изыщешь способ вытянуть их из корпорации.
– Не так-то все это просто, уверяю тебя. "Фьючерс" не личный парк для прогулок, сам знаешь. Это общественная организация. Я не могу брать деньги до бесконечности.
– Поговаривают, что ты миллиардер, – заметил Салсбери. – В лучших традициях Онассиса, Гетти, Хьюза… "Фьючерс" не единственное, что находится у тебя под контролем. Где-то ты ведь нашел деньги, чтобы оплатить эту лабораторию, – два миллиона долларов. И каждый месяц ты изыскивал еще по восемьдесят тысяч для ее оснащения. По сравнению с этим новые расходы просто "тьфу".
– Согласен, – подал голос генерал.
– Конечно, не ваши денежки спускают в канализацию, – буркнул Даусон.
– Если ты считаешь наш проект канализационной трубой, – подхватил Салсбери, – можем захлопнуть люк прямо сейчас.
Даусон забегал, остановился, заложил руки в карманы брюк, снова вынул.
– Эти люди так меня беспокоят.
– Какие люди?
– Да эти наемники.
– А что такое?
– Но это же просто убийцы.
– Разумеется.
– Профессиональные убийцы. Они зарабатывают себе на жизнь.., убивая людей!
– Я никогда не питал большой любви к этим париям, – заметил Клингер. – Но ты упрощаешь, Леонард.
– Но ведь это чистая правда. Салсбери нетерпеливо перебил:
– Ну и что с того?
– Ну, мне как-то неприятно, если они будут жить у меня в доме, – пояснил Даусон. Голос его звучал почти плаксиво.
"Ах ты, лицемерный осел!" – подумал Салсбери. Он собрал нервы в кулак, чтобы не брякнуть это вслух. Доверие к нему возросло за последний год – но все же не до такой степени, чтобы он мог столь откровенно разговаривать с Даусоном.
Клингер спросил:
– Леонард, черт тебя побери, а как ты думаешь отдуваться перед полицией и судом, если вдруг обнаружат, что Кингман умер? Они что, просто погладят нас по головке и отпустят восвояси, слегка пожурив? Ты что, думаешь, что только оттого, что мы лично не застрелили его, не закололи и не отравили, это помешает суду назвать нас убийцами? Что ж ты думаешь, мы чисты только потому, что хоть и убийцы, но не зарабатываем этим на жизнь?
Какое-то мгновение черные глаза Даусона, подобные гладко отполированным ониксам, безо всякого выражения лишь отражали флюоресцентный свет и невероятно блестели. Потом он чуть дернул головой, и этот эффект пропал. Однако нечто жутковатое и чуждое слышалось в его голосе.
– Я никогда не трогал Брайена. Я пальцем до него не дотронулся. Я ему слова плохого не сказал. Салсбери и Клингер хранили молчание.
– Я не хотел, чтобы он умирал.
Они молча ждали.
Даусон провел рукой по лицу.
– Отлично. Я отправлюсь в Лихтенштейн. Я добуду вам этих троих наемников.
– Когда? – осведомился Салсбери.
– Если мне придется соблюдать секретность на каждом шагу – понадобится три месяца. Может быть, четыре.
Салсбери кивнул и продолжил готовить инструменты для вскрытия.
Глава 7
Понедельник, 22 августа 1977 года
В понедельник в девять утра Дженни пришла навестить обитателей лагеря, неся огромную, высотой в ярд клетку для канарейки.
Марк расхохотался, увидев ее за деревьями.
– Это еще что?
– Гость всегда приходит с подарком, – заметила она назидательно.
– А что с этим делать?
Она вручила клетку мальчику. Пол чмокнул ее в щеку.
Марк улыбался ей, глядя сквозь тонкие золоченые прутья.
– Ты говорил, что в эту пятницу хотел бы принести белку с собою в город. Нельзя же позволить ей скакать по машине. У нее должна быть клетка для путешествий.
– Она не захочет сидеть в заключении.
– Сначала конечно. Но потом она привыкнет.
– Зверьку придется привыкнуть к клетке рано или поздно, если ты собираешься приручить его, – заметил Пол.
Рай слегка подтолкнула брата локтем и напомнила:
– Ради Бога, Марк, ты разве не собираешься сказать "спасибо"? Дженни, наверное, весь город обегала в поисках клетки.
Мальчик покраснел:
– Ах, да, спасибо, большое, большое спасибо, Дженни.
Девочка сунула нос в сумку и улыбнулась, увидев три переплетенные книжки.
– Мои любимые авторы, а у меня нет этих книг. Спасибо, Дженни!
Большинство одиннадцатилетних девочек обожают романтические истории и зачитываются романами Барбары Картланд или Мэри Роберте Райнхарт. Но Дженни совершила бы серьезную ошибку, если бы принесла что-нибудь подобное Рай. Поэтому она выбрала вестерн Луиса Л'Амура, сборник рассказов ужасов и приключенческий роман Элистера Маклина. Рай вовсе не была сорванцом, но и на большинство одиннадцатилетних девочек она тоже не была похожа.
Оба – и брат, и сестра – были особыми детьми. Именно поэтому – хотя она в общем-то не была без ума от детей – Дженни так быстро сошлась с ними. Она любила в них каждую черточку, так же, как у Пола.
"Ах, вот как, – подумала она, уличив себя в этом признании. – Ты просто переполнена любовью к Полу, правда?
Хватит об этом.
Так, значит, любовь? Тогда почему ты не принимаешь его предложение?
Хватит.
Почему ты не выходишь за него замуж?
Ну, потому что…"
Она усилием воли прекратила этот спор с собой. Люди, которые втягиваются в подобное самокопание, верные кандидаты стать шизофрениками, Дженни была в этом уверена.
Некоторое время они вчетвером кормили белку, которую Марк назвал Бастер, наблюдая за ее увертками. Потом мальчик стал рассказывать им, как собирается дрессировать ее. Он хотел научить Бастера кружиться и притворяться мертвым, вставать по команде на задние лапки, просить еду и приносить палочку. Ни у кого не достало мужества объяснить ему, что совершенно невероятно, чтобы белка научилась выполнять хоть какое-нибудь из этих требований. У Дженни, едва сдерживавшей смех, было желание схватить и стиснуть его в своих объятиях – но она лишь кивала и соглашалась с ним, когда он спрашивал ее мнение.
Потом они поиграли в салки и в бадминтон.
– В одиннадцать часов Рай заявила:
– У меня есть объявление. Мы с Марком придумали, какой будет сегодня обед. Мы сами пойдем и все приготовим. Нет, правда, мы приготовим несколько особых блюд. Скажи, Марк?
– Да, точно. Мое любимое, например…
– Марк! – быстро перебила Рай. – Это же сюрприз.
